Новости раздела

Константин Хабенский: «У нас много людей, кричащих «Стоп, снято!», но не имеющих отношения к режиссуре»

Народный артист — о продвижении российского кино за рубежом и о том, как аукаются актерам их роли

Константин Хабенский побывал в Казани — в арт-резиденции «Артхаб» он провел мастер-класс на тему: «Режиссер начинается с выбора темы». «Реальное время» воспользовалось случаем и побеседовало с актером и режиссером о том, куда и зачем движется отечественный кинематограф.

«Чтобы продвигать наше кино, нужно, чтобы было что продвигать»

— Если не возражаете, начнем с текучки, которая некоторым образом касается кинематографа. На Украине избрали президентом актера. Как вы относитесь к этому факту?

— Ну, это не первый случай, когда главой страны выбирают человека, который начинал свой путь с актерской профессии.

— А вы вообще доверяли бы актеру на этой позиции? Актер ведь может сыграть и искренность, и правдивость, и простоту, все что угодно.

— Знаете, я на политические темы вообще не разговариваю. Мне это неинтересно и глубоко наплевать. Я стараюсь разговаривать на человеческие темы.

— Федор Бондарчук собирается продвигать российское кино за рубежом, для этой цели замышляется отдельная структура при Фонде кино с хорошим бюджетом. Это перспективная затея, по-вашему?

— Наверное, это вам лучше спросить у Федора Сергеевича, но вообще, продвижение российского кинематографа, как мне кажется, — перспективная вещь. В любом случае, это заявка о себе и расширение границ. Скажем так, это полезная вещь для общего понимания того, что происходит у нас в стране. Мы же смотрим фильмы, снятые в других странах о том, что там происходит, и мы не говорим, что это все придумано и неправда. Они снимают про себя, мы снимаем про себя. Мы должны обмениваться, это диалог. Ну так должно быть, по крайней мере.

Насколько я знаю, «Притяжение» самого Федора Сергеевича прошло большим экраном в Китае. Это же тоже продвижение.

Продвижение российского кинематографа, как мне кажется, — перспективная вещь. В любом случае, это заявка о себе и расширение границ. Скажем так, это полезная вещь для общего понимания того, что происходит у нас в стране

— В связи с этим, кстати, вопрос — а куда разумнее в первую очередь продвигать наше кино? Может быть, действительно в Азию, а не в Америку и Европу?

— Не могу размышлять такими организационными моментами, потому что у меня, по большому счету, нет никакого опыта для того, чтобы советовать, куда разумнее продвигать. Я понимаю, что в Китае очень много экранов… Нет, не могу, честно скажу. В этом смысле я, наверное, как двоечник.

Считаю, что продвигать можно во всех направлениях. Потому что, скажем, балет ведь наш продвинут, и на это ушел не один год, а десятилетия или даже столетие. Но для этого делались невероятные вложения в России. Вложения в то, чтобы постоянно поддерживать в прекрасном состоянии балетную школу — только благодаря этому наш балет вышел за пределы страны, и сейчас любые его гастроли пользуются невероятной популярностью.

Точно так же, наверное, нужно начинать изнутри развивать киноиндустрию. Это то, что Федор Сергеевич тоже делает, во всяком случае старается приложить к этому максимум своих усилий. Для того, чтобы было что показать и что продвигать.

— Вы уже посмотрели фильм Павла Лунгина «Братство»?

— Нет, еще не видел. Слышал о шумихе вокруг этой истории, но для того, чтобы участвовать в диалоге или обсуждении, нужно посмотреть кино.

«Только бедняжка Ленин был вдоль и поперек представлен в нашем кинематографе всевозможными актерами»

— В вашем послужном списке немало исторических ролей, в том числе главных. А есть такой персонаж в русской истории, который, по вашему мнению, незаслуженно задвинут и которого вы бы хотели сыграть?

— Ну, я обозначил и заявил о таком человеке в фильме «Собибор» (офицер РККА Александр Печерский, попавший в плен к нацистам и организовавший восстание в лагере уничтожения Собибор, — прим. ред.). Это как раз человек, который незаслуженно задвинут, о котором не хотели говорить и при жизни, и после смерти.

Есть люди, которые совершали подвиги в мирное время, есть те, кто совершали их в экстремальных обстоятельствах. И те, и другие незаслуженно забыты, поэтому сейчас говорить о том, что кого-то из них я хотел бы сыграть… Нет. Из реальных, наверное, нет, у меня нет такой фикс-идеи. Есть какие-то театральные пьесы, которые манят к себе и к которым мы, наверное, будем рано или поздно приближаться. Не буду сейчас их называть, но они есть.

А из реальных, которые забыты или которые, если я правильно понял вопрос, не так изучены кинематографом… По большому счету, их много. Какое время ни копни, везде малоизученные. Может быть, только бедняжка Ленин вдоль и поперек был представлен в нашем кинематографе всевозможными актерами — и хорошими, и плохими.

Прежде всего нужно сказать, что этот момент — выстрелит фильм или нет — я не ставлю во главу угла. В первую очередь я пытаюсь понять, интересно мне это или нет, делал я такое или не делал

— Последний заметный случай, наверное, «Телец» Сокурова.

— Ну, это уже давно было. И это было серьезное рассмотрение, да.

А так, куда ни копни, везде загадка. Все можно изучать и говорить и о хороших, и о сомнительных сторонах.

— Когда актера одновременно зовут играть в несколько фильмов и он параллельно изучает сценарии, он ведь не может знать, какой из этих проектов выстрелит?

— Даже если зовут в один фильм, а не несколько, он не может знать, что это стопроцентно выстрелит.

— На что вы полагаетесь в своем решении в таких случаях? На интуицию, на имя режиссера?

— Прежде всего нужно сказать, что этот момент — выстрелит фильм или нет — я не ставлю во главу угла. В первую очередь я пытаюсь понять, интересно мне это или нет, делал я такое или не делал.

— Надо, чтобы не делали?

— Нет, бывает и такое, что я уже делал что-то подобное, но давно, и спустя какое-то время можно вернуться к этой теме или к подобным персонажам и характерам, но уже с другим жизненным багажом. Пример тому — сериалы «Убойная сила» и «Метод»: я вошел в ту же реку спустя 15 лет. Просто это уже качественно другой подход. И с моей стороны, и с точки зрения литературного материала.

— То есть у вас не бывает сожаления по поводу того, что вы не поучаствовали в каком-то проекте?

— Нет, сожаления бывают, конечно. Но я не буду вам их озвучивать. Есть два-три фильма, участие в которых мне предлагали и от которых я отказался и теперь жалею об этом. Но на то есть объективные причины. В конце концов, невозможно сняться везде, так же как невозможно заработать всех денег.

Да, есть моменты, про которые я говорю себе: «Ах ты, можно же было интересно поработать». Но потом я все равно работал с этими режиссерами и получил свои пять копеек школы от них.

Не берусь говорить за всех, но я предполагаю, что тем актерам, которые стараются подходить к работе серьезно, без дураков, которые по-настоящему погружаются в работу, в изучение своих персонажей и обстоятельств, все это потом аукается. Не знаю, с хорошей стороны или с плохой. Наверное, каждому по-своему

— А сыгранные роли влияют на характер актера?

— Думаю, что да.

— А на его судьбу?

— Думаю, что да.

— Это потому, что у него, благодаря заученным ролям, в голове всегда есть какие-то готовые рецепты речи и поведения?

— Не берусь говорить за всех, но я предполагаю, что тем актерам, которые стараются подходить к работе серьезно, без дураков, которые по-настоящему погружаются в работу, в изучение своих персонажей и обстоятельств, все это потом аукается. Не знаю, с хорошей стороны или с плохой. Наверное, каждому по-своему. Кому-то аукается почти сразу, кому-то, может, через 10 лет или больше. К этой теме я отношусь с уважением, поэтому других предположений и размышлений вам не скажу. Но и на характер, и на судьбу роли накладывают отпечаток.

«Сейчас огромное количество операторов разбирается в режиссуре лучше, чем режиссеры»

— В интервью Юрию Дудю вы говорили, что в России меньше толковых режиссеров, чем на Западе. А в чем прежде всего проявляется толковость режиссера?

— Не помню, чтобы говорил это Юре в интервью — наверное, прямо вот так уж я не мог сказать, потому что у нас тоже есть серьезные режиссеры. Может быть, я говорил в том смысле, что в последнее время мне, к сожалению, не так часто приходится сталкиваться с режиссерами, которые могут по праву называться режиссерами. У нас получилось очень много людей, сидящих в кресле режиссера и не имеющих ни прав, ни причин заниматься режиссурой. Просто люди, которые кричат бессмысленно «Начали!» и «Стоп, снято», но к режиссуре не имеют никакого отношения.

Просто вот так, видимо, мне «повезло» в последнее время. Я не буду сейчас говорить, с кем мне повезло в хорошем смысле — слава богу, есть люди, и молодые, и уже в возрасте, которые имеют право заниматься режиссурой. Даже если они где-то ошибаются, это — режиссеры. Ищущие, думающие, имеющие свое мнение и серьезно подходящие к делу. А остальные — это непонятная смесь болтунов и людей, просто не имеющих отношения к профессии.

Сейчас получилось так, что огромное количество операторов разбирается в режиссуре намного лучше, чем режиссеры. Они более толковы в разборе и в понимании сцены. Такая вот волна хороших и обученных операторов, которых более старшее поколение научило снимать не просто картинку, а историю. К сожалению, толковых режиссеров, молодых и немолодых, крайне мало в процентном отношении. Либо они еще не набрали силу.

Поэтому сравнивать с западными режиссерами я совершенно не собираюсь, это несопоставимые вещи.

Бывает очень точно сделанная история, которая «не попадает». В кого-то попадает, а в меня нет. Это не означает, что я должен кричать, что фильм плохой

— Вас в кино еще может что-то удивить? Последний фильм, который вас зацепил?

— «Три билборда на границе Эббинга, Миссури». Короткометражный фильм Ани Меликян «Нежность», даже несмотря на мое участие с закадровым голосом. Мне кажется, он очень вовремя, очень точный, очень вкусный. И по актерским работам, и так далее. Снятый просто на айфон.

— То есть главное — это точно сделанная история? Какой критерий для вас главный?

— Не знаю. Бывает очень точно сделанная история, которая «не попадает». В кого-то попадает, а в меня нет. Это не означает, что я должен кричать, что фильм плохой. Это как, предположим, с «Островом» Павла Лунгина. Для меня это фильм, который останется со мной на всю жизнь. А кто-то сидящий рядом со мной в кинотеатре просто ел попкорн и так и ушел из зала, вытаскивая крошки из зубов. Никаких других накоплений после просмотра у него не осталось.

— Вы получаете от своего проекта «Студия творческого развития» в Казани и других городах России ту отдачу, которую хотели получить?

— Не то чтобы я получил какую-то выгоду для себя лично, нет.

Нас много — тех, кто создавал эту вещь в Казани, где этой весной будет 10 лет с момента открытия студии, в Уфе, Челябинске, Новосибирске (студии работают в 11 городах, — прим. ред.), кто приложил к этому свои силы, время, эмоции, для того, чтобы уже на местах собирать команды единомышленников и вселять в детей веру в то, что они могут много чего сделать, много чего не бояться.

И вы знаете, мы перевыполнили этот план. Даже скажу так: выполнили его на тысячу с чем-то процентов. Я сам не ожидал, насколько все это закрутится по спирали вверх. От желания просто раскрепостить детей и сделать их более легкими мы докрутили этот проект до понимания того, что такое благотворительность и участие в ней, участие в больших театральных и кинопроектах. Но начинали мы с очень простой работы с детьми: с попытки сделать их свободнее, легче. Сделать их думающими. И не делать из них актеров. Все это осталось и применяется для тех, кто приходит каждый год вновь и вновь.

Некоторые студии вышли уже на другой уровень. В Уфе, Воронеже это выросло в стопроцентные театральные студии — с репертуаром, помещением, сценой, зрителями, билетами, гастролями. Я сам не собирался доводить до этого, просто так получилось, потому что люди поверили в свои силы и сделали.

Рустем Шакиров, фото Максима Платонова
ОбществоКультура

Новости партнеров