«Есть регионы, которые отстали от цифровой экономики, но это точно не Урал и не Татарстан»

«Татарстан в чем-то очень похож на Урал»

— Сергей Александрович, внушительная часть вашей карьеры связана с Татарстаном, где вы родились — вы работали и в ТАИФе, и в «Татмедиа», и в «Татинвесте». А что вас привело на Урал, где вы осели, если не ошибаюсь, уже почти на 10 лет?

— Татарстан — моя родина, я часто здесь бываю и даже сейчас по нему скучаю. Мне кажется, это одна из лучших школ жизни, которая есть в России, с точки зрения динамики развития любой отрасли — хоть нефтяной, хоть телекоммуникационной, хоть медиа. И то, что Татарстан сейчас реально один из самых процветающих и привлекающих инвестиции регионов, это подтверждает.

Я действительно большую часть жизни проработал в Татарстане, но последние 10 лет работаю на Урале. Здесь есть действительно крупные проекты, и меня пригласили возглавить несколько из них, соответственно, волею судеб я оказался здесь.

— Ощущаете ли вы какую-то разницу в ментальности между Татарстаном и Уралом, в плане подхода к рабочим вопросам?

— Я очень благодарен школе, которую прошел в Татарстане, поскольку это мультикультурная и мультинациональная республика, где ты учишься взаимодействовать с очень разными людьми и принимать их такими, какие они есть. Безусловно, мне это очень сильно помогает на Урале, где есть Ямал со своими национальными моментами, Ханты-Мансийск, Пермь… Это очень своеобразный регион, где я прожил 8 лет. Безусловно, это помогает понимать и развивать бизнес, а также взаимоотношения и совместные проекты в очень разных регионах. Каждый регион очень своеобразный.

«Если мы говорим про цифровую экономику, то она состоит из множества элементов: ЖКХ, дороги, безопасность, умные города, платформенные решения, управление налогами и так далее. В Татарстане реализованы свои умные проекты, а на Урале, в Пермском крае — свои». Фото Максима Платонова

— За Татарстаном в последние годы прочно закрепился имидж продвинутого в плане цифровизации и IT-проектов региона. В то же время ряд экспертов указывают на то, что после Москвы и Петербурга Пермский край является наиболее активным айтишным стартап-регионом. А кому бы вы отдали лидирующую позицию в этом вопросе?

— Татарстан в чем-то очень похож на Урал (или Урал очень похож на Татарстан), потому как динамика развития передовых решений очень высокая. Будет неправильно, если я скажу, что где-то лучше или хуже. Если мы говорим про цифровую экономику, то она состоит из множества элементов: ЖКХ, дороги, безопасность, умные города, платформенные решения, управление налогами и так далее. В Татарстане реализованы свои умные проекты, а на Урале, в Пермском крае — свои.

Самое главное то, что они реализуются, исходя из здравого смысла, то есть делается то, что нужно именно здесь. Может быть, в Татарстане не нужны какие-то моменты, которые реализованы в Пермском крае, точно так же, как в Салехарде нет смысла, например, продвигать парковочные пространства (соответственно, там внедряются решения, связанные с безопасностью и экологией — они более актуальны).

Я считаю, то, что отличает Татарстан и Урал от других регионов (кстати, может быть, поэтому я и оказался на Урале) — это здравый смысл. Делается то, что нужно и важно для людей в данный момент, причем все это легко масштабируется на весь регион, а не так, что сделали в одном месте, поставили галочку и забыли.

Татарстан сейчас действительно находится в передовиках с точки зрения безопасности на дорогах или платформы для ЖКХ, и многие решения мы берем оттуда. Кстати, буквально через неделю на Урале пройдет очень крупная конференция по энергоэффективности и энергосбережению — там очень хорошо будет представлен казанский завод, производящий экономичные светоидные светильники, хотя на Урале есть и свои производители. И, опять же, каждому региону подходит что-то свое: тот же Ямал с его климатом и часовыми днями — это одна тема, юг, Челябинск — другая.

Да, есть регионы, которые действительно в силу разных причин в каком-то смысле отстали от цифровой экономики, от умных решений, но это точно не Урал и не Татарстан.

«Я считаю, то, что отличает Татарстан и Урал от других регионов — это здравый смысл. Делается то, что нужно и важно для людей в данный момент, причем все это легко масштабируется на весь регион». Фото Максима Платонова

«Парни, если вы хотите сохранить рабочие места, то давайте переквалифицироваться»

— «Ростелеком» на минувшей неделе совместно с «Лукойлом» запустил цифровой двойник нефтяной скважины в Пермском крае. Это довольно интересная кооперация — нефтяники и телеком-оператор. Со стороны может показаться, что это два непересекающихся мира. Но, если подумать, сейчас практически все сферы впали в зависимость от телекома…

— Что мы чаще всего трогаем в жизни? Мобильный телефон. Это, безусловно, телеком. Что мы чаще всего видим в любом помещении? Как правило, какие-то экраны. Это тоже телеком. Можно об этом печалиться, можно смеяться, иронизировать, но факт в том, что мы живем в таком мире. Лучшее, что мы можем сделать — принять и научиться этим управлять. Если революцию нельзя остановить, значит надо ее возглавить.

Если мы говорим про нефтяные месторождения, скважины, заводы, то очевидно, что внедрение умных решений позволяет в разы — не на проценты — повысить эффективность производства. Подчеркну: не только сэкономить что-то, уменьшить количество аварий, повысить добычу, но и увеличить эффективность. Процесс автоматизации тесно связан с телекомом, поскольку это определенный сбор данных, их анализ на какой-то платформе, плюс, от того, какую платформу вы выбрали, зависит то, насколько эффективно вы работаете.

Урал в «Ростелекоме» является центром компетенций по взаимодействию с ТЭК. В этом регионе мы работаем с «Лукойлом», «Газпромнефтью», то есть со всеми, кто добывает нефть и газ. Взаимодействуем с точки зрения обвязки инфраструктуры и платформенных решений (собственно, это то, что реализовано в Пермском крае).

Платформенные решения делаются «под ключ». Если взять в качестве примера «умную» скважину, которую мы только что запустили, то задача на входе, полтора года назад, заключалась в том, чтобы сделать очень экономичное решение, поскольку это низкодебетовые скважины, и денег нет вообще, как и связи, плюс, нужны были российские решения. Мы взялись, собрали все за полтора года и показали, как это работает. Это первый в России случай, когда данные не просто поставлены — они включены в стандарт (а нефтяная отрасль очень закрытая и застандартизированная). Наверное, «Ростелекому» это сделать проще, поскольку это госкорпорация, которая имеет определенные допуски, понимает стандарты и умеет со всем этим работать.

Замечу, что полтора года — это очень небольшой срок для таких платформенных решений. Мы собрали за этот отрезок времени все, начиная с «железа» и установки и заканчивая платформой, которая включена во все информационные системы «Лукойла». В России любят ставить оборудование, а затем еще набирать людей для того, чтобы его обслуживать, но здесь ситуация иная: оборудование включено во всю цепочку, и оно позволяет — без дополнительных затрат и без дополнительных людей — экономить на передаче данных и простоях, а также зарабатывать деньги на дополнительной добыче нефти.

«Урал в «Ростелекоме» является центром компетенций по взаимодействию с ТЭК. В этом регионе мы работаем с «Лукойлом», «Газпромнефтью», то есть со всеми, кто добывает нефть и газ». Фото tdaily.ru

— К слову о найме сотрудников: ваша «умная» скважина — это один из примеров, когда технологии отнимают работу и зарплату у людей?

— Давайте возьмем крупные города: казалось бы, там много людей, но на деле нужно еще больше. Там нет проблем с безработицей — ни в Москве, ни в Питере, ни в Екатеринбурге, хотя вопрос автоматизации или умных платформенных решений там развернут гораздо масштабнее, чем, например, в Кургане. Другое дело, что темп жизни выше. Требования к людям, с точки зрения культуры и развития, выше. Все эти решения, по сути, подталкивают людей к следующей мысли: «Парни, если вы хотите сохранить рабочие места, то давайте переквалифицироваться, проходить дополнительное обучение, чтобы осваивать какие-то смежные вещи». Раз уж ты пришел на скважину, то, наверное, не для того, чтобы просто снять данные, но и для того, чтобы выполнить ряд других задач. Требования к людям однозначно повышаются.

Что касается того, последуют какие-то сокращения или нет: честно говоря, я так не думаю, поскольку и без этого толковых людей квалифицируют не очень много.

Теперь о том, при чем здесь телеком: у некоторых телекоммуникационных компаний уже есть конкретные кейсы, когда по факту берется бригада, которая раньше занималась обслуживанием какого-то объекта, и все, что касается информационной поддержки, информационных технологий и объектов связи, оператор забирает себе, а с завода таким образом снимается вся непрофильная нагрузка. То есть специалисты предприятия занимаются тем, что хорошо знают: производством, добычей, сбытом, а телеком берет на себя все, что касается инфраструктуры, платформы и безопасности данных. Это уже не будущее, а реалии сегодняшнего дня.

«В России достаточно умных голов, которые могут делать прошивки, код и собирать платформу целиком»

— Каких инвестиций потребовал ваш проект в Пермском крае? И действительно ли высокая стоимость цифровых двойников тормозит цифровизацию промышленности?

— Единственное, что я могу сказать: это очень доступно. На презентации Олег Владимирович (Третьяков, генеральный директор «Лукойл-Пермь», — прим. ред.) назвал срок окупаемости в 5 лет, а я считаю, что понадобится даже меньше времени, потому что мы действительно подобрали очень оптимальные решения именно для этой компании.

Что касается второй части вопроса, то мы собрались здесь отчасти для того, чтобы показать: это можно сделать очень экономично, это будет работать и, мало того, не потребует дополнительных денег с точки зрения найма людей.

«Специалисты предприятия занимаются тем, что хорошо знают: производством, добычей, сбытом, а телеком берет на себя все, что касается инфраструктуры, платформы и безопасности данных. Это уже не будущее, а реалии сегодняшнего дня». Фото yamobi.ru

— А можно ли говорить о том, что ключ к этому «удешевлению» находится, в том числе, в использовании отечественных разработок — ПО, «железа» и других элементов? На презентации вы сообщили, что 90 процентов комплектующих — из России.

— Ключ в том, чтобы использовать оптимальные решения. В этом проекте 10 процентов зарубежных разработок, но это то, что было подобрано «под ключ». Безусловно, в части платформы и программирования чипсетов мы хотим жить спокойно и управлять этим. Но понятно, что производить сами чипсеты проще в Китае, Индии или еще где-то.

При этом в России достаточно умных голов, которые могут делать прошивки, код, состыковывать все это в правильные системы и собирать платформу целиком. Поэтому когда мы говорим о 90 процентах бюджета проекта, то это действительно вклад российского производителя, и большой плюс в том, что мы можем переконфигурировать все это сами за очень понятные, прозрачные деньги.