«Когда принесли сценарий «Золотой Орды», стало понятно, что хотят снимать мелодраму»

«Золотую Орду» лучше сравнивать с «Великолепным веком», чем с историческими документами

— Начать разговор хотелось бы с главного исторического информационного повода последних недель — телесериала «Золотая Орда». Когда несколько лет назад было заявлено, что появится такой фильм, и недруги, и друзья татар говорили о том, что через это кино татары будут пропагандировать свою версию истории. Сейчас, когда сериал вышел, в первых рядах недовольных — татарские общественники, которые говорят о том, что он искажает историческую правду. Почему так получилось?

— Многим хочется, чтобы историю показывали хорошо и гладко как райские кущи. Но история — это война, борьба, жертвы. И на фоне исторических событий идет обычная человеческая жизнь. Создатели сериала выбрали для показа обычную бытовую жизнь. Бывают фильмы, претендующие на документальность. Там ты придираешься к исторической достоверности. Это было не в этом лесу и не в этом поле. В одежде пуговицы не хватает. А «Золотая Орда» — это целиком художественный фильм, и они имели право на определенный вымысел. Как говорил Пушкин «над вымыслом слезами обольюсь». Кстати, тот же Пушкин выбрал про Бориса Годунова самый спорный сценарий. Историческому Борису Годунову было совершенно незачем убивать царевича Дмитрия. Но два гения — Пушкин и Мусоргский сделали так, что эта версия ушла в народ. У художественных вещей есть своя логика и это нужно понимать. Поэтому явных искажений нет. Просто каждому хочется видеть Золотую Орду по-своему. Я читал сценарий фильма, и явную «клюкву» они исправили.

— А что из неточностей вы сразу заметили?

— Ну, например, татары у них выраженные монголоиды. Я им сразу сказал: «Посмотрите на меня, я типичный татарин. И где у меня монголоидность?». Хотя понятно, что татар показывают раскосыми, потому что так интереснее смотрится. И почему-то они все говорят на казахском языке. Видимо потому, что казахский — резкий язык, а татарский льется и звучит не так эффектно.

«Не надо воспринимать критику как мнение всей татарской общественности. Главное, чтобы сериал не разжигал неприязнь между русскими и татарами. Остальное пускай». Фото marsme.ru

— С чего началось ваше сотрудничество с создателями сериала?

— Они вышли на меня и спросили, как я оцениваю тему Золотой Орды в кино. Я сказал, что надо показывать, потому что было много не очень удачных вариантов. Даже у Тарковского в «Андрее Рублеве». Потом был еще фильм «Орда». Мне уже приходилось быть консультантом у Сергея Бодрова на фильме «Монгол», поэтому я согласился. Когда принесли сценарий «Золотой Орды», стало понятно, что хотят снимать мелодраму с любовными интригами, и чтобы на слезу прошибло. Ну, что же, нормально. Есть и такой жанр, как турецкий «Великолепный век». К нему можно тоже придираться, что все было не так и не в тех дворцовых комнатах. Для меня важнее всего было, чтобы были показаны нормальные человеческие отношения между русскими и татарами. Чтобы не получалось, что татары только жмут, а русские только ищут как восстать.

— Но среди критических отзывов как раз были такие, что татары показаны как жестокие завоеватели и поработители.

— А они и были завоеватели. Это же не была добровольная федерация. Но при всем этом татары русскую культуру не трогали и православие не трогали. Да, князья ездили в Орду, и была вертикаль власти. Сегодня вертикаль из Москвы, а тогда была из Сарая. Но мы же сейчас не говорим, что русские — поработители татар. Может некоторые и говорят, но такие всегда есть. Поэтому не надо воспринимать критику как мнение всей татарской общественности. Главное, чтобы сериал не разжигал неприязнь между русскими и татарами.Остальное пускай. Палаты русского князя, на мой взгляд, тоже бедновато выглядят. Не хоромы. Я смотрел сценарий и отсмотрел 13 серий, когда дали диски. Там тоже были замечания, и я не знаю, что получилось в окончательном варианте. Заметно, что фильм малобюджетный. Все снимается в одном помещении, и вместо войска — пять воинов. Но то же самое можно сказать про «Великолепный век», который имел успех.

— А как вы думаете, почему сценаристы обошли стороной Александра Невского? Ведь он действовал примерно в это же время. И главное, он есть в массовом историческом сознании.

— Хотели избежать сложной исторической оценки, чтобы зритель не отвлекался от любовных интриг. А оценивать Александра Невского не так-то просто. Потому что это был протатарский князь. И его потомков ханы всегда ставили на первое место. Он хотел сохранить русскую культуру и православие, что позволяла Золотая Орда. А тевтонские рыцари шли катком, и там, где они прошли, оставалась только немецкая культура.

Книгу прочтет 1 000 человек, а видеоролик посмотрят миллионы

— Что делает Институт истории для популяризации наследия Золотой Орды?

— Почти все наши книги, включая семитомник по истории татар и книги по Золотой Орде, висят на сайте и доступны бесплатно. Но, чтобы сделать наши исследования более популярными, мы ориентируемся на видеоролики. Молодежь газет не читает. Молодежь смотрит видео. Недавно мы сделали один ролик с краткой историей татар и неожиданно для нас там больше полумиллиона просмотров. А с учетом перепостов даже оценить сложно, сколько людей его посмотрели. Поэтому будем делать еще: к 200-летию Шигабутдина Марджани, а потом к 100-летию ТАССР. Стоит 15-минутный ролик до 200 тыс., а если сравнивать результат с выпуском книги, то книгу, хорошо, если 100 специалистов прочитает на всю Россию. С любителями истории может 1 000 человек наберется. Видео будут смотреть миллионы. Это хорошее вложение.

«Русские как хотят. Можно и не навязывать язык. Все татары говорят по-русски, так что при коммуникации можно обойтись и без татарского. Но в татарском языке есть ценности, которых в русском нет». Фото Тимура Рахматуллина

«Страха, что сейчас будет межэтнический конфликт, у меня нет»

— В Татарстане вообще делается многое для позиционирования региона. Но почему в 2017 году, когда сначала не продлили договор о разграничении полномочий, а затем отменили преподавание татарского языка, Татарстан оказался в политической изоляции? Никто не поддержал позицию Казани. Даже другие национальные регионы предпочитают самостоятельно работать с Москвой, чем в кооперации с Татарстаном.

— Это давняя история. Когда-то был единый фронт республик и областей-доноров. Потом нас осталось 10. Потом начали по одному выбывать. Последним выбыл Башкортостан, и мы остались в одиночестве. В одиночестве довольно сложно в политике. Реальная политика построена так, что можешь давить — дави, можешь сопротивляться — сопротивляйся. Договоренности и разговоры о справедливости — это все для публики. Если по телевизору об этом много говорят, то сразу можете уяснить, что там что-то скрывают. И у нас за последнее время политический потенциал сильно уменьшился. Наши законодатели стали послушные. Все голосуют одинаково, иногда не зная за что голосуют, потому что все сидят в своих смартфонах и занимаются собственным бизнесом. В ситуации с договором и языком я не вижу трагедии, но это большой шаг назад.

Русские как хотят. Можно и не навязывать язык. Все татары говорят по-русски, так что при коммуникации можно обойтись и без татарского. Но в татарском языке есть ценности, которых в русском нет. Например, мне с детства бабушка, мать и отец говорили отец тәртип, тәртип, тәртип — то есть порядок. Когда мы, татары, здороваемся, мы тоже как говорим вместо «здравствуйте»? Тәртип — порядок. Или бабушка всегда мне говорила: «чама белү», то есть «знай меру». Потому что крайности недопустимы для татар. Татары не восприимчивы к крайностям. Сам язык несет поведенческий код.

Еще татарский для русских важен потому, что дает понимание и уважение. Я вам точно скажу, что, когда все татары сидят и пришел русский, нам неловко говорить на татарском. Некоторые, конечно, забывают и непроизвольно шпарят по-татарски. Поэтому было бы хорошо, если бы русские знали основы языка и понимали контекст. Страха, что сейчас будет межэтнический конфликт, у меня нет. С 90-х годов нам удалось наладить нормальные отношения. Хотя желание создать такой конфликт у некоторых в Москве есть.

— Зачем это нужно?

— Если будет конфликт, то экономика развиваться не будет. Все станут тушить пожар. Мы ведь сейчас не думаем в коллективе, русский ты или татарин. Главное квалификация. А если начнем делить, давай не брать русских, давай не брать татар, то это негативно отразится на экономике.

«Мы с 96 года смогли уйти от опоры только на нефть. Первое, что мы сделали, это наладили переработку нефти, химию и нефтехимию. Второе, это машиностроение. КАМАЗ спасли, и он вышел на мировой уровень. Третий этап, информационные технологии». Фото Максима Платонова

Татарстан между Западной Европой и Западным Китаем

— Президентские выборы в России почти совпали с годовщиной референдума о суверенитете Татарстана, к организации которого вы имеете непосредственное отношение. Референдуму 26 лет. Что ждет «корпорацию Татарстан» в ближайшие 6 лет? Есть ли у вас прогнозы?

— Я думаю, что отношения с федеральным центром будут складываться прагматично. Татарстан набрал хороший экономический вес. Это наша база. Отсутствие взаимной поддержки разных регионов компенсируется мощной экономикой Татарстана. Причем инновационной. Мы с 96 года смогли уйти от опоры только на нефть. Первое, что мы сделали, это наладили переработку нефти, химию и нефтехимию. Второе, это машиностроение. КАМАЗ спасли, и он вышел на мировой уровень. Третий этап, информационные технологии.

Что касается России, то там довольно сложно с экономикой. Пиар научились делать хороший, но экономика вперед не идет. Сельское хозяйство хвалится, что продали заграницу столько-то тонн пшеницы, но — это дотируемая государством отрасль. Что происходит с машиностроением, я знаю как председатель совета директоров на КМИЗе (Казанский медико-инструментальный завод, — прим. ред.). Для нас очень важно иметь современные станки. Но где покупать их? Это Германия, это Япония, это Дания, это даже Испания, которая по лицензии делает немецкие станки. Но не Россия. Даже Белоруссия перестала делать станки. Зато научились делать китайцы. Нефть — ненадежная опора для экономики, потому что зависит от конъюнктуры. Ты не можешь сказать, какая цена будет на нефть и газ, а тут еще и санкции. Все говорят, что России надо слезать с нефтяной игры, но дело не идет.

— Где будущее экономики Татарстана?

— Нам важно построить транспортный коридор «Западная Европа — Западный Китай». Для этого у нас очень удачное расположение. Через нас проходят и железная дорога, и авиационные, и сухопутные, и водные пути. Транспортный коридор, это не просто дорога, а инфраструктура и склады. Уже не ты ищешь рынок, а рынок у тебя, и отсюда товары развозят по другим регионам. Если выйти на Китай через Оренбург, то будет совершенно другая экономика. Казахстан уже построил свою часть. Китай построил. Они ждут, когда Россия построит, а у России все денег нет. Скоростная железная дорога до Москвы тоже откладывается все время. Но ведь рыночная экономика без дорог не может существовать.

Я очень позитивно смотрю на возможности республики. Единственное, чтобы налоги больше не сделали. И так уже 73%. С нефти-то почти ничего не остается. А еще с прибыли процент включили. И как тут планировать? Лучше бы сделали стабильный налог на 6 лет по принципу «да, мы дерем с тебя, но повышать не будем». Тогда можно было бы договариваться с иностранными инвесторами. Я боюсь, что после выборов в федеральный бюджет будут забирать еще больше, потому что российская экономика работает по принципу «где бы еще содрать».

«Какой вред России от того, что пост называется «президент», а регион — «Татарстан»? Какой вред оттого, что мы развиваемся? Лучше бы размножили модель Татарстана на другие регионы, тогда бы вся страна расцвела». Фото inkazan.ru

— Выходит, что Татарстан окончательно смещает акценты с политики на экономику. Получится ли сохранить символически важный пост президента республики?

— Пока пост сохраняется, а прогнозы делать очень трудно. И решать это нужно не здесь, сидя в Казани, а ехать в Москву и вырывать. Какой вред России от того, что пост называется «президент», а регион — «Татарстан»? Какой вред оттого, что мы развиваемся? Лучше бы размножили модель Татарстана на другие регионы, тогда бы вся страна расцвела. Но побеждает желание все финансовые потоки провести через Москву. Это как в истории с нашим дорожным фондом, который забрали из республики, сказав, что у нас воруют. Сделали российский фонд и стали воровать в российском масштабе. Вот и вся разница.

Проверка в Институте истории и конфликт с Дамиром Исхаковым

— Не так давно Институт истории сам стал предметом проверок на предмет использования средств. Как вы вышли из этой ситуации?

— Проверка завершилась. Нам выдали представление. Сейчас мы работаем над устранением выявленных нарушений. Проверка была комплексной и касалась соблюдения бюджетного, трудового законодательства, законодательства о закупках за последние 3 года. Есть вопрос, что местонахождение института отличается от юридического адреса. Часть вопросов связана с несовершенством учета рабочего времени сотрудников, есть кое-какие неточности при оформлении бухгалтерских документов и в кадровом делопроизводстве, при составлении планов-графиков закупок. Мы сейчас приводим в соответствие локальные нормативные акты, которые регламентируют работу всех направлений института.

— Другой болезненный вопрос, который у всех на слуху — это разрыв Дамира Исхакова с институтом. Восстановите ли вы когда-нибудь прежние рабочие отношения?

— А зачем? Лет 20 он не пишет ничего нового. Да и старые материалы вызывают много негатива. Он делил татар на этнические группы с целью классификации. Но это была чисто тишковская линия на разделение татарского народа (Валерий Тишков, директор Института этнологии и антропологии, — прим. ред.). Что кряшены — это отдельный народ, сибирские татары — отдельный, а крымские вообще к вам не имеют отношения. Эту позицию мы исправляли долгие годы. Вторая его тема — клановая структура татарских ханств. Это интересно, но он взял идею из англоязычной диссертации Юлая Шамильоглу, а Юлай взял у Эдварда Кинана. Я с Эдвардом Кинаном был знаком и дважды встречался в Вашингтоне по четвертому тому «Истории татар». Поэтому я знаю, откуда растут ноги. Новых своих идей у Исхакова нет, зато с 80-х годов он вечно кого-то свергает. Нехорошо, что его заявления публиковали некоторые СМИ, не проверив факты.

В планах института книги по памятникам крымских татар и история всех деревень Татарстана

— Что интересного происходит в Институте истории. Какие новые направления появляются? Какие проекты?

— Хорошо работает крымский филиал. Там молодые ученые — крымские татары и русские. Они сейчас готовят многотомный Свод памятников крымскотатарского народа. Там ведь огромное количество памятников Средневековья и нужен учет. Строителям все равно какого века мечеть, им нужно быстро построить и продать новое жилье. Поэтому уже пропало много старинных зданий. Сделали свод памятников по Бахчисараю и Бахчисарайскому району. Сейчас делаем книгу по Симферополю.

«Начали полное собрание сочинений Исмаила Гаспринского и готовимся к написанию пятитомной истории крымских татар». Фото Тимура Рахматуллина

Начали полное собрание сочинений Исмаила Гаспринского и готовимся к написанию пятитомной истории крымских татар. Вышедшая «История татар» — это база, потому что в Средневековье трудно отделить крымчан от казанцев. Под Казанью есть целые деревни крымских татар, которые с ханами переселялись. Например, Большой Менгер в Атнинском районе. Как нас можно называть разными народами, когда в XVI веке крымский хан правил в Казани, а жена у него из Ногайской Орды? В истории крымских татар много трудных моментов, но у нас есть журнал «Крымское историческое обозрение». Многие ждали такого журнала, и когда он появился, пошел поток публикаций из самых разных стран.

— А что запланировано по изучению Татарстана?

— Огромная тема на близкое будущее — история деревень Татарстана. Мы будем работать по этой теме, при этом не деля населенные пункты по разным этническим группам. Например, один наш отдел взялся за изучение чувашских и марийских деревень в Татарстане. История деревень — это задача неподъемная. А еще Всемирный конгресс татар просил, чтобы мы изучили татарские деревни России за пределами Татарстана. Их три с половиной тысячи и сотрудников, как вы понимаете, не так много. Мы уже начали работать по Заказанью, Горной стороне и Закамью. В Казани составляем реестр исторических захоронений. Смотрим старые камни, подбираем эти стелы, которые заросли травой.

С Заказанья начали не только потому, что я оттуда родом, а потому что туда стали переселяться татарские роды из Казани, когда почувствовали прессинг со стороны Ивана Грозного. Из Заказанья разошлись по другим районам. Много сложностей со структурой издания по истории деревень. Энциклопедию писать не хочется. Столько умерло, столько родилось, столько центнеров, год основания такой-то — это неинтересно читать. Административная логика — тут Атнинский район, а тут Арский район — тоже не подходит. Хочется показать, как основана и по каким причинам появилась деревня. Почему соседние селения умерли, а это продолжает развиваться. Будем подключать данные генеалогии, а где-то и генетики. Попутно разберемся с претензиями башкирских ученых, которые необоснованно претендуют, что Мензелинск и даже Елабуга, не татарские, а башкирские. Напротив, татарские роды из Заказанья составляли буржуазную элиту Уфы.

Больше таких исследований ни у кого нет, ни в одном регионе. Мы снова будем первопроходцами.