Пристав «в законе» Жанна Алпарова: «Следователь прозвал меня Навальной»

На момент задержания Жанна Алпарова уже две недели не исполняла обязанности начальника отдела по особым исполнительным производствам УФССП по РТ. Ее отстранили на время служебной проверки, начатой после скандального обыска в отделе 9 октября. После него Алпарова обратилась в медпункт и заявила в УСБ МВД Татарстана на незаконные действия оперативников УЭБиПК, а те пожаловались в Следком на ее сопротивление обыску. Уникальность этой ситуации в том, что на данный момент Жанна Алпарова является еще и подсудимой по уголовному делу о пожаре в ТЦ «Адмирал». Ее обвиняют в служебном подлоге и превышении должностных полномочий, считая, что приставы закрыли исполнительное производство, не дожидаясь полного устранения установленных судом нарушений пожарной безопасности в ТЦ в 2013 году. Алпарова вину не признает.

Краткая хроника «военных» действий

• 6 июня: решение Арбитражного суда о наложении ареста на имущество ответчика — главы ООО «ЭР-Холдинг» и веб-сети «Авто-профи» Рамиля Ямалова — в качестве обеспечительных мер по иску руководителя ООО «Интерхолдинг» Эдуарда Хусаинова, который добивался взыскания 15 млн рублей за нарушение исключительных прав на два товарных знака iBOX и Ultradata, запрета на их использование Ямаловым и изъятия контрафактного товара.
• 26 июня: возбуждение приставом Эльвирой Мухамедшиной из отдела по особым исполнительным производствам УФССП по РТ исполнительного производства по решению суда об обеспечительных мерах.
• 1 августа: решение Арбитражного суда РТ об отмене ранее наложенных обеспечительных мер по иску Хусаинова.
• 23 августа: передача исполнительного производства в Ново-Савиновский отдел УФССП по РТ.
• 24 августа: визит сотрудников Ново-Савиновского отдела УФССП по РТ в Республиканскую клиническую больницу к взыскателю Хусаинову с целью его доставки на реанимобиле к месту хранения арестованного имущества.
  
• 24 августа: перевод Хусаинова в реанимацию РКБ в связи с ухудшением состояния здоровья.
• Ночь с 24 на 25 августа: вскрытие опечатанного склада с арестованной продукцией в Сокурах Лаишевского района в отсутствие взыскателя. Составление акта об отсутствии имущества.
• 25 августа: заявление супруги Хусаинова в Следком по РТ с требованием возбудить уголовное дело на приставов Ново-Савиновского райотдела по незаконным действиям в РКБ и на складе в Сокурах.
• 25 августа: приставы Ново-Савиновского райотдела опечатывают торговые павильоны и склады взыскателя Хусаинова в Казани.
• 31 августа: решение Арбитражного суда РТ об отказе Хусаинову в иске.
• 1 сентября: заявление Ямалова в Следком по РТ на незаконный арест имущества и его растрату.
• 1 сентября: возбуждение уголовного дела Следкомом по РТ в отношении пристава отдела по особым исполнительным производствам УФССП по РТ Эльвиры Мухамедшиной и неустановленных лиц по признакам превышения должностных полномочий. Еще одно дело в отношении неустановленных лиц возбуждается по признакам присвоения или растраты имущества.
• 6 сентября: Алпарова заявила в Следком по РТ на замруководителя УФССП по РТ Эльвиру Лабашову по истории с iBOX.
• 8 сентября: обыски у сотрудников отдела по особым исполнительным производствам УФССП по РТ. Задержание Эльвиры Мухамедшиной.
• 9 октября: обыск в отделе по особым исполнительным производствам.
• 9 октября: заявление Алпаровой в УСБ МВД по РТ о незаконных действиях оперативников УЭБиПК.
• 9—,10 октября: заявления оперативников УЭБиПК в Следком по РТ о сопротивлении Алпаровой при обыске.
• 13 октября: отстранение Алпаровой от работы приказом руководителя УФССП по РТ на время служебной проверки.
• 24 октября: на сайте 11-го апелляционного арбитражного суда опубликовано постановление о признании незаконным решения АС РТ об отмене обеспечительных мер.
• 27 октября: возбуждение Следкомом уголовного дела в отношении Алпаровой по признакам превышения должностных полномочий, которые, по версии следствия, привели к потерям бюджета РФ в размере 1,4 млн рублей в виде неуплаченного должником — ООО «Ясная Поляна» — исполнительского сбора в 7%.
• 1 ноября: задержание Алпаровой.
• 2 ноября: прием у первого замруководителя Следкома по РТ Марата Зарипова, на который была записана Алпарова.

«Любой мой неправильный шаг может обернуться тюрьмой»

— Добрый день, Жанна! Спасибо, что согласились на этот непростой разговор.

— Я одно могу сказать — я всегда работала по закону. И если бы мне было за что-то переживать, я никогда бы не стала писать заявление против своей начальницы — замруководителя УФССП по РТ Эльвиры Лабашовой в Следственный комитет и в прокуратуру (на данный момент она обвинения в свой адрес не прокомментировала). После обыска в нашем отделе (о нем чуть позже, — прим. ред.) я заявила на оперативников УБЭП в службу собственной безопасности МВД, а они написали заявления на меня, будто бы я при обыске оказывала сопротивление.

В отношении меня началась служебная проверка, и с 13 октября меня отстранили от работы. Потом руководитель [начальник УФССП по РТ Радик Ильясов] хотел меня вернуть, но сотрудники БЭПа просто атаковали Следственный комитет, бегали везде, чтобы дело возбудить. И я поняла, что на меня по-любому будут стряпать дела. Очень хотят, чтобы было основание для увольнения.

— Считаете ли вы, что вся эта история связана с историей арбитражного спора о правах на iBox?

— На тысячу процентов! Я работаю много лет и вижу, когда есть заинтересованность, а когда нет. И ведь мне на протяжении некоторого времени угрожали этим БЭПом. Говорили, что я должна срочно вскрыть [помещения с арестованным имуществом], вскрыть и все, невзирая на закон и прочее.

— Прямым текстом так говорилось?

— Да, прямым текстом. Я ушла в отпуск, у меня приставу прямо писали эсэмэски — требовали, что надо сделать. Это было просто невыносимо. Мы понимали, что тут два миллиардера в суде отношения выясняют, а нам потом отвечай. Я работаю 11 лет, и такого ни разу не было. Лабашова имеет очень большое влияние и силу. Практически все начальники подразделений в Казани либо бывшие ее работники, либо близкие друзья. Единственное независимое подразделение осталось — наш межрайонный отдел по особым исполнительным производствам. И мне нельзя так позвонить и сказать: давай-ка сделай вот так вот, и это не обсуждается. Я посмотрю и, даже если меня начинают прессовать, сделаю по закону.

Для меня немножко другие вещи значимые. В моей ситуации, которая сейчас сложилась, я тем более понимаю, что один мой проступок или неправильный шаг — и он обернется тюрьмой.

«Я работаю много лет и вижу, когда есть заинтересованность, а когда нет». Фото drive2.ru

Лист немедленного исполнения лежал в управлении 14 дней

— С чего начался конфликт по истории с iBox?

— Сначала взыскатели предъявили исполнительный лист в наше управление. Я его даже не видела. БЭПовцы пытаются представить, что якобы мы с взыскателем (Хусаиновым) в каких-то отношениях. Но мне даже непонятны их претензии. Лист немедленного исполнения предъявили в управление, а наши его там продержали 14 дней! Хотя по закону должны были в течение суток определить отдел, отправить и возбудить исполнительное производство. Это же обеспечительные меры.

Насколько я сейчас знаю, движение началось, когда взыскатель стал бегать в управу, рассказывать, что имущество вывозится, и возмущаться — почему до сих пор не возбуждено исполнительное производство? Они определили для исполнения наш межрайонный отдел. А потом стали нам звонить, почему мы почту не забираем. А у нас водители на зарплате 9 тысяч не задерживаются, и служебного транспорта каждый день ездить в управление нет.

Я в это время занималась пороховым заводом. Там произошла очередная внештатная ситуация, и Ростехнадзор выдал кучу предписаний и постановлений о приостановлении деятельности. Почти трое суток я там провела — сама смотрела за всем, не дай Бог что случится. Поручила своим подчиненным забрать материалы. А они, когда этот лист получили — стали мне звонить и говорить, что эти обеспечительные меры должен Советский райотдел исполнять, где должник Ямалов проживает. В итоге созвонились с Москвой и выяснили: когда необходимо арестовать имущество, которое, как в данном случае, находится по всей России, то исполнителем выступает межрайонный отдел об особым производствам.

Я определила на это дело пристава Эльвиру Мухамедшину. Потому что она работает 23 года, она ветеран службы. Знает, как что делать. У нас ведь большая текучка кадров. Мухамедшина звонит и рассказывает со слов представителя взыскателя — имущество уже развозится, видимо, «военное положение». В общем, взыскатель просит создать группу по этому производству — мы так обычно по сносам делаем. Сделали и здесь, потому что там только в Казани было несколько торговых комплексов указано, где есть имущество.

Через день они выехали и арестовали. Оставили имущество на хранение взыскателю Хусаинову. Составили с ним договор хранения, предупредили об уголовной ответственности в случае утраты, растраты. И приходили эти должники с копиями всех арестов. Кстати, когда арестовывали в одном торговом центре, должник Ямалов отказывался документы получать, стал препятствовать аресту — по-моему, заставлял проезд машинами, звонил своим — они пытались товар перенести. В отношении него судебный пристав составила протокол об административном правонарушении — воспрепятствие законной деятельности пристава. Суд его оштрафовал на 1 000 рублей. Штраф он признал — оплатил сразу, даже не обжаловал. И вот после этого ни одного акта об аресте или другого документа должники также не обжаловали.

Директивы по WhatsApp

А началось вот это все 28 июля 2017 года. Мне звонит замруководителя Лабашова и говорит: у вас есть такое производство, привезите его мне. Я ей: «А что случилось, жалоба что ли, какая?» Она: «Нет, привезите». Ей свозили, она там что-то посмотрела и отдала обратно… Я поняла, что с делом что-то не так. И 2 августа уже по WhatsApp мне приходит в 10 вечера сообщение: отмена обеспечительных мер, чтобы в течение суток немедленно вернуть имущество. Я утром захожу на сайт Арбитражного суда РТ — никакого определения нет… Странно — на сайте информации нет, а мне в 10 вечера сообщили.

А 3 августа смогла, наконец, распечатать определение суда. И в нем указано: судом установлено, что судебными приставами-исполнителями был наложен арест согласно материалам исполнительного производства на 94 млн рублей. Я была в шоке! Потому что материалы исполнительного производства у меня суд не запрашивал и ареста на 94 млн рублей в наших материалах не было! Было только на 9 млн — по имуществу, которое мои сотрудники сами арестовали. Информации об исполнении поручений в других регионах у нас не было еще — эти документы до сих пор в Казань идут. В общем, откуда у суда данные — непонятно.

И при отмене обеспечительных мер суд указал, что размер арестованного уже в четыре раза превышает сумму заявленных требований истца (15 млн рублей) и что в дальнейшем суд уже не видит оснований в применении обеспечительных мер и отменяет их. Хотя основной процесс по иску намечен на 31 августа. Я на это интересуюсь у Лабашовой: что суд имеет в виду — отменить мероприятия по аресту, там где его еще не наложили, либо полностью снять арест? Она говорит: раз указано — отменить, значит надо все снять.

Я говорю: вы меня извините, но тут две стороны — куча адвокатов и юристов, это миллионеры, если не миллиардеры. Я сейчас сниму, отдам, а вдруг суд имел в виду, что уже арестованное не надо возвращать?! Где я потом это возьму? Прошу ее: дайте мне письменное разъяснение. Она отказалась. Я решила обратиться за разъяснением в суд. Она возмутилась — это же дни! И говорит, что информацию, откуда 94 млн, мне привезут должники, им со всех регионов по WhatsApp прислали акты ареста. Я, конечно, извиняюсь, но что мне, с WhatsApp акты распечатывать? Это же неофициальные документы, как их приобщать?! Говорю — пускай официально в канцелярию управления сдают, только тогда приму. А она: надо, и все!

Представители должника буквально ворвались ко мне в кабинет с актами по всем регионам РФ. И снова угрожали БЭПом. Мне говорили, что уже подали туда заявление. Но если сейчас же снять арест, вскрыть [склады взыскателя], то они заявление отзовут. Я говорила: меня стращать не надо, я по закону буду делать.

— А при чем тут вообще БЭП?

— Мне говорили, что у должника связи в этом подразделении МВД. Я стала звонить в арбитраж за разъяснением, мне там сказали, что такое же заявление уже подано взыскателем и оставлено без движения. Решение по нему ожидается через 5 дней, из которых три уже прошло. Я стала объяснять помощнику судьи, что 3 дня — это долго и получила совет: подождать разъяснения. Затем Лабашова перезвонила мне — мол, в решении написано — «снять обеспечительные меры». Я отвечаю: пока официальный документ не получу, ничего снимать не буду. Потому что реально боюсь совершить ошибку. Это ведь очень редко бывает, чтобы суд сначала накладывал обеспечительные меры, а потом до разрешения основного спора их отменял! Лабашова обещает перезвонить, а потом говорит — сейчас взыскателю откажут в разъяснении и буквально в течение получаса по WhatsApp скидывает отказ арбитража в разъяснении, а должники — не взыскатели, которые в суд обратились! — привозят мне эту копию. В документе сказано — в разъяснении отказано, мол, что непонятного — снимайте все.

Неуловимый хранитель и пристав-шоу в больнице

В этот же день наш пристав-исполнитель с группой быстрого реагирования (ГБР) ездили с Ямаловым и его людьми на место хранения имущества — в Сокуры Лаишевского района. На место приезжал представитель взыскателя, написал объяснение, что Хусаинов 2 августа улетел в Китай (есть ксерокопия загранпаспорта с отметкой о пересечении границы), вернется восьмого. Написали, что про отмену обеспечительных мер Хусаинов не знает, и доступ к месту хранения без него его сотрудники предоставить не могут. Потому что по договору хранения у них доступа нет, а хранителем является он.

Пристав вернулся оттуда испуганный и рассказал, что там должники при нем обсуждали, как можно самим все взломать и вынести имущество. Я не поверила, вызвала выезжавших туда сотрудников ГБР, и они подтвердили — да, был такой разговор, сами в шоке. Стала звонить Лабашовой, что за беспредельщина?! Она говорит: надо вскрывать. Я объясняю, что вскрывать помещение, не принадлежащее должнику, по закону мы имеем право только на основании решения суда. Предложила обратиться в суд. Она сказала: не надо, это будет долго рассматриваться и до 31 августа (дата рассмотрения спора по иску Хусаинова к Ямалову, — прим. ред.) решения не будет. Я говорю — так не пойдет, мы вскроем без хранителя, а если там ничего не будет?! Он приедет и скажет — когда я в Китай улетал, все было, и опять мы будем крайними.

В итоге прошу дать указание в письменном виде и ничего не получаю. Поэтому мы отправляем документы на возврат имущества в другие регионы, а сами каждый день ездим в Сокуры и выставляем требование о возврате имущества — вдруг Хусаинов раньше прилетит. И каждый день составляем акт: доступа на склад нет. А представители должника продолжают ходить с угрозами. Жалобы они везде накатали, и нас всех БЭП начинает дергать по заявлению Ямалова. Я сама, находясь в отпуске, два дня по 6 часов провела в МВД.

Хусаинов прилетел и сразу же лег в больницу. Оттуда приходили документы — участвовать в исполнительных действиях он не может. Начальница требовала съездить к нему. Я говорила: «На каком основании?».

— Знаем, что в итоге производство передали в другой отдел и ваши коллеги пригнали в больницу реанимобиль и пытались забрать Хусаинова, чтобы вместе с ним вскрыть склад с имуществом…

— Вот с меня это и требовали. Я считаю, что это незаконно. И раньше реанимобиль для участия человека в исполнительских действиях никогда не привлекали, откровенно говорю. Кстати, из суда официальная бумага по отмене обеспечительных мер для приставов так и не пришла. Была только копия решения, которую принесли эти должники, и по копии заставляли работать. Я говорила — нужна бумага, мне отвечали — есть же решение на сайте [суда]. А может, мы и производства тогда будем по публикации сайта возбуждать? Вышел лист — айда возбудим! Но мне было сказано — принимать эту бумагу.

Обычный порядок — другой. Судья, как вынес определение, сразу должен был отправить его нам, оно же немедленного исполнения. Дело забрали из отдела, когда я была в отпуске. Знаю, что оно три дня лежало в управлении. А передали его в Ново-Савиновский отдел — потому что там [работает] самая близкая подруга Лабашовой — Валиуллова. Знаю, в шесть вечера Валиуллова сама забрала производство в управлении, и уже утром они влетали в эту больницу. Поехали и интервью там раздавали.

А потом уже ночью — мне непонятно, почему именно ночью — пошли вскрывать [склад]. Людей, кто там присутствовал, я видела по программе «Город». Это были все сотрудники Ямалова. И при вскрытии там были тоже сотрудники Ямалова. И если мои приставы по 4—6 часов арест накладывали, то они за 3 часа заактировали, что якобы имущества там нет. И все на нас вешают: сразу быстренько дело возбудили, и теперь давайте отвечайте.

«Их просто глушили: «Давайте показания!»

В начале сентября, в пятницу, семерых моих сотрудников повыдергивали прямо из квартир. Приехали ко всем на обыски в шесть утра, а потом еще восемь часов держали в отделе. Официального задержания не было. Мне их родители звонят — ревут, никто ничего не поймет. Эльвиру Мухамедшину, основного исполнителя по тому самому производству, тоже забрали. Держали в отделе весь день. Последний человек вышел в восемь вечера. Адвокаты попасть к ним не могли — им говорили, что таких людей нет. А их просто глушили там: «Давайте показания, что вам давали незаконные указания, тогда свидетелями пойдете!». Шестерых отпустили, а Мухамедшину увезли в ИВС (изолятор временного содержания, — прим. ред.). Выпустили только в субботу, не став избирать меру пресечения — просто вышибали показания, и все. Приставы написали жалобы во все инстанции на происходящее.

— Вы тоже писали?

— Ну конечно. Я на Лабашову в Следственный комитет и в прокуратуру города еще 6 сентября заявила — просила привлечь к уголовной ответственности за злоупотребления должностными полномочиями. А меня даже ни разу не вызывали по этому заявлению! Они мне откровенно говорят: все у нас нормально, а ты уже и так подсудимая, и просто меня истребляют и пытаются все исказить. Следователь меня вообще Навальной прозвал, усмехаясь.

По «Адмиралу» меня следователи в свое время хотели отстранить и не смогли — у меня было четыре суда, и все оставили меня в должности. А руководство тогда и не пыталось меня отстранять, потому что все знают, что я — козел отпущения и ни в чем не виновата. Я в тот [инкриминируемый обвинением по «Адмиралу»] момент уже 5 месяцев не была руководителем отдела, меня назначили на другую должность. Более того, когда велось производство по «Адмиралу», я находилась в отпуске. Просто в тот момент хлопнули, и эта девочка (пристав Минзиля Сафина, также обвиняемая по делу «Адмирала», —прим. ред.), видимо, оговорила меня. И когда были попытки отстранения, суды в шоке смотрели на эти приказы: «А вы что, вообще не были в должности?..».

Минзиля при мне работала 7—10 дней. Когда она устроилась — я ушла в отпуск, а потом меня забрали в управление, и я исполняла должность замруководителя.

«Начинают меня дергать, толкать, швырять»

9 октября обыск был проведен уже в нашем отделе. Около 10 утра зашли ко мне восемь человек, удостоверение показал только один — оперативник Шамиль Халилов. Кто были остальные, я так и не поняла. Но разговаривали они с нами на «ты». С ними на машинах приехали две женщины — понятые, одна, насколько помню, студентка института МВД, которая сейчас в БЭП практику проходит (уехали после всего они тоже вместе). Мне представили постановление о проведении обыска в помещении отдела (Курская, 3), копию дать отказались.

Сказали — будут изымать то, что имеет отношение к уголовному делу, возбужденному по заявлению Ямалова (в отношении пристава Мухамедшиной, — прим. ред.), но почему-то заинтересовались архивом 2016—2017 годов. В нем было 2,5 тысячи исполнительных производств. Они стали их изымать. Я спросила — на каком основании и какое отношение архив имеет к уголовному делу? Мне сказали внаглую: там по делу «ничего не прет», роем «допы» (дополнительные эпизоды, — прим. ред.). Спрашиваю — кто проверять дела будет? Они говорят: «Ваши же сотрудники нам помогают».

А я ведь знаю, что арестованное непосредственно нашим отделом имущество все установлено и никуда не пропало. Вообще не пойму, какие претензии могут быть к нам? Я им все предоставила, одни начали описывать изымаемое, другие пошли по рабочим кабинетам — у кого-то блокнот забрали, а когда дошли до пристава Мухамедшиной, то этот оперативник Халилов зачем-то полез к ней в сумку. Начал вытаскивать перед всеми ее косметичку, ее таблетки! Она возмутилась: почему вы личный досмотр производите? Я тоже стала возмущаться, позвонила следователю, и он сказал, что поручений о личном досмотре не давал.

Я стала доставать телефон, попыталась снять их действия на видео. Другой сотрудник УБЭП дал мне по руке и сказал, что заберет телефон. Сумку Эльвире они быстро вернули и еще возмутились — вот у нас постановление на обыск, значит, что хотим, то и возьмем. У меня, честно, половина сотрудников уже выбежали из отдела, просто стояли тряслись. А опера страх наводили, мол, дело в суд уходит, всех посадят. Я им: «Вы зачем людей обманываете? Вы что, на себя уже мантии надели?! Еще следствие идет, а вы уже нам тут приговоры по 5 лет вешаете!».

Они прошлись по отделу, зашли обратно в кабинет к Мухамедшиной — у нас он двойной, смежный. Хотели остаться наедине со мной — остальных начали выгонять в коридор. Я попыталась выйти, они стали меня отталкивать — втроем встали у двери и удерживали меня со словами: «Ты вообще отсюда не выйдешь. Давай сюда телефон. Пока добровольно предлагаем». Я спросила, на каком основании должна отдать свой личный телефон. «Что хотим, то и берем».… Понятых при этом не было, они вообще в другом кабинете находились.

В общем, пытаюсь выйти, они не дают — начинают меня дергать, толкать, швырять. У меня давление поднялось. Меня затрясло. Я так испугалась — окно открыла, стала кричать: «Помогите!». Они в меня вцепились, стали выкручивать руки. Стали забегать мои сотрудники. Девочку, которая была рядом, выкинули. Зам моя прибежала, открыла свой телефон и стала записывать. Кусочек этого успела заснять. Те стали их прямо за шкирку выкидывать и орать: «Идите отсюда, сейчас телефон изыму у тебя!». На меня орут и выкручивают мне руки. Начинают мне в брюки лезть за телефоном. Я кричу своим: «Адвокату позвоните!».

Они всех выставили, пригласили понятых, с которыми приехали. Я смогла прорваться, на руке — царапина, кровища! Выбежала на улицу — они за мной побежали: «Сейчас заактируем отсутствие на рабочем месте, иди сюда!». Я говорю, что поехала за помощью и этот беспредел просто так не оставлю. В травмпункте зафиксировали у меня растяжение связок и ссадины. Еще раз позвонила следователю — тот сказал, что поручения досматривать сумки он не давал и посоветовал писать жалобу. Я плакала и говорила ему: «А что, законно обыск производить нельзя?». В травмпункт мне звонит Эльвира Мухамедшина и передает слова этого Шамиля Халимова, мол, пусть возвращается обратно, давайте все замнем здесь, ничего не будем, не то мы сейчас на нее (то есть на меня) заявления по 317-й (статья УК РФ о посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительных органов, — прим. ред.) напишем — нас много.

В общем я сказала, что не собираюсь ничего замалчивать, поехала в службу безопасности МВД и обо всем написала. Скинула им видео, аудио. Потом вернулась в отдел. Полицейские узнали, что я написала заявление, стали быстрее актировать, заводить понятых и диктовать, как писать текст, что я оказывала сопротивление. Наши успели заснять, как диктовали текст. В итоге обыск был до 11 ночи. Изъяли 2,5 тысячи производств. Я написала замечания на четырех листах, в том числе, что производства вообще не опечатывались — а если из них что пропадет?!

«Вижу однозначное рвение БЭП — прямо Родину спасают»

На следующий день наша служба безопасности начала проверку, стали моих сотрудников вызывать, они писали объяснения, что и как было. А «бэпники» сказали: «Все, вас сейчас отстранят! Нас много, мы рапорта напишем, дело возбудим. Вас по-любому уволим и посадим». Прошло два дня, и меня отстранили. Наши сотрудники УСБ стали вызывать моих сотрудников и уже работали совместно с БЭП — уговаривали писать заявления на Алпарову, запугивали их там.

Все наши должники после этого обыска в шоке: БЭП ездит с нашими производствами по должникам, пытаются что-то на меня и на сотрудников найти. Бывших сотрудников службы приставов вызывают. Роют, в общем. Я говорю им: «За свою работу не переживаю. Коррупции, о которой вы говорите, просто нет. Я за это спокойна и уверена». Они: «Вы не знаете, как мы работаем! Не с теми связались, мы вас посадим, и ваши же сотрудники будут смотреть ваши производства и нам помогать».

Я вижу однозначно рвение БЭПа, именно этого девятого отдела по данному делу. Они прямо, честно, будто Родину спасают! И сами откровенно говорят: «Надо было думать, на кого вы написали заявление!».

— И как думаете, чем закончится эта история?

— Я не удивлюсь, если они действительно возбудят на меня новое дело.… Сотрудники БЭП говорят: «Мы самая сильная структура, и если хотим посадить человека, всегда сажаем». Я не оспариваю факт их силы после того, что прошла и прохожу сейчас. Но до такой степени издеваться надо мной столько лет (с учетом «Адмирала», — прим. ред.)! Когда людей глушат и таскают везде — дай показания, дай показания! Я уже вообще не понимаю, где я живу и что происходит. Ты обращаешься к начальству — за разъяснением, просишь поставить свою подпись, а тебя нагружают непонятно чем, а потом все переворачивают и вешают на тебя же! И именно там, где такие большие деньги и такие люди богатые!

Я в шоке от вопросов оперативников. Они спрашивают: «Почему так быстро наложили арест, что, на вас кто-то выходил?». Лист в управлении две недели провалялся! А что было бы, если бы, когда производства возбудили, имущества уже не было? Кто опять крайним был бы?..

О пропавшем имуществе

Я давно работаю и знаю: есть такой хитрый ход должников — повесить ответственность на должностное лицо и взыскать ущерб с казначейства. У нас же казна-то «богатая». Поэтому и требуют признать действия приставов незаконными. А как возбудили [уголовное] дело, представители Ямалова сразу же подали в арбитраж на взыскание 60 млн рублей с казначейства за то, что имущество якобы ушло. Им вернули этот иск, они госпошлину не оплатили.

— А имущество действительно ушло?

— Они так утверждают. Там как будто бы по 12 актам ареста имущества по другим регионам, не в Казани, и якобы этого имущества нет. Я это знаю с чужих слов, потому что меня ни с чем не знакомят. Даже когда иски к службе подали, нам никаких документов не дали. Я говорю — откуда взяли 60 миллионов? Мне говорят — по справке должника. Я говорю: нарисовать можно что угодно. Откуда эти суммы берутся?! В итоге иск им вернули, они госпошлину не оплатили. Я только посмеялась — думаете, у этого миллионера не было денег на пошлину? Там уж другие подводные камни.

Там идет своя борьба между двумя бизнесменами. Я говорю оперативникам и следователю: вы не видите, что ли — вот тот запрос, который по WhatsApp отправляла Лабашова, и ровно такие же четыре абзаца сейчас идут в иске [Ямалова] — взыскать со службы. Мое личное мнение — она этому сопутствует и помогает…

Мне вот сейчас СМС пишут вовсю — если в СМИ публикация выйдет — тебя арестуют.

— Без вашего разрешения публиковать не будем. Если только до задержания дойдет.

— Мне наши сотрудники звонят и жалуются на методы работы оперативников. На них наседают без конца, требуют показаний на меня. Одной девочке сказали: даем четыре дня подумать, а то «закроем»! Я могу сказать, что всегда работала по закону и мои сотрудники об этом знают. Но, видимо, там целая партия подобралась желающих Алпарову сжечь на костре.

«Переживаю, что посадят, чтобы я заткнулась»

Поскольку следователи по моему заявлению на полицейских никого из приставов даже не опрашивали, мой адвокат сделала это сама и отдала материалы в Следственный комитет. По слухам, там уже отказной по заявлению на меня вынесли (отказали в возбуждении дела, — прим. ред.). Зато сотрудники БЭП атаковали следствие без конца — везде бегали, чтобы дело возбудить.

Я знаю, что у моей коллеги изъяли телефон. И она переживает, что могут пропасть из памяти все эсэмэски от Лабашовой с ее указаниями. Причем коллеги рассказывают — те оперативники, что были у нее на обыске, потом у замруководителя управления ФССП сидели, как у себя дома, и она им курс обучения проводила. И мне они без конца говорят: «Поняла, на кого полезла?».

Знаю, что по моему заявлению прокуратура Казани направила материалы в Следственный комитет, усматривая в действиях сотрудников Ново-Савиновского отдела признаки преступления. Просила возбудить дело по истории с вскрытием склада и прочее. Но дела пока нет. Думаю, они порвутся на японский флаг — не допустят возбуждения. Вот тогда статус прокуратуры в моих глазах упадет.

Кстати, по результатам служебной проверки руководитель хотел меня на работу вернуть, но потом все резко изменилось. Ему сказали — дело возбуждают. И я поняла, по-любому будут стряпать сейчас. Больше всего переживаю, что меня под арест посадят, чтобы я заткнулась. И чтобы показать моим сотрудникам, что правду искать бесполезно.

Я поплачу, конечно, но не сдамся просто так…

***

Вчера «Реальное время» обратилось к замруководителя УФССП по РТ Эльвире Лабашовой с просьбой прокомментировать серьезные обвинения Жанны Алпаровой в ее адрес. Замруководителя сообщила, что без согласия руководства общаться со СМИ не может. Но не исключила, что озвучит свою точку зрения позже.

В пресс-службе МВД по РТ на просьбу «Реального времени» поделиться информацией о результатах служебной проверки по действиям оперативников 9 октября пока не ответили.

В свою очередь в Следкоме по РТ сообщили, что заявления супруги Хусаинова и Алпаровой приобщены к материалам уже возбужденного дела и в ходе следствия им будет дана оценка.