«Тяга к сильной России идет во многом от комплекса неполноценности»

Отношения Есенина с советской властью — это отношения строгого отца и озорника сына

— Мандельштам и Есенин очевидно совсем разные поэты. Есенин был сверхпопулярен (и обласкан властью), тогда как Мандельштама и сейчас трудно читать. Однако вы, пожалуй, не меньше сил отдали изучению Есенина. Чем был продиктован этот выбор?

— Я думаю, задача филолога заключается в том числе и в том, чтобы искать разные объекты для изучения. Потому что когда филолог начинает заниматься одним и тем же автором, возникают проблемы. Я видел людей, которые всю жизнь положили на одного поэта. Это заслуживает большого уважения. С другой стороны, так устроена человеческая психика (тут я залезу в область, где не являюсь профессионалом), что когда ты погружаешься в жизнь, творчество одного какого-то человека, то сначала ты начинаешь чувствовать себя единственным человеком, который его понимает, а через некоторое время ты начинаешь себя чувствовать им, условно говоря, ты воображаешь, что ты дух, реинкарнация Мандельштама или Цветаевой. Это опасно, смешно и нелепо, и приводит к плохим последствиям, просто — к нелепым книгам и статьям.

Есенина и Мандельштама я люблю, считаю большими поэтами того и другого. В случае с Есениным очевидно еще то, что он самый популярный русский поэт ХХ века. Даже те, кто не прочел ни одного стихотворения (есть ли такие?), подпевают за столом «Отговорила роща золотая» и знают про «златоглавого пьяницу Сережу».

С другой стороны, так сложилось, что почти все, писавшие о Есенине до нас с Михаилом Свердловым, смотрели на него как на некоторое божество, стоя на коленях (среди исключений — Константин Маркович Азадовский и Сергей Иванович Субботин, которые все же больше занимались Николаем Клюевым). Им казалось, что нужно Есенина от кого-то защищать. Это, я полагаю, неправильная точка зрения. Потому что Есенин большой поэт, и он сам за себя своими стихами ответит. Но все, что, как им казалось, бросает тень на Есенина (его самоубийство, пьянство, разные роли, которые он сознательно исполнял в стихах и в жизни), они замалчивали или нелепо перетолковывали. И все воспоминания о Есенине, которые им казались порочащими память Есенина, тоже ставились без всякого фактологического опровержения под сомнение. Могу привести яркий пример: есть замечательная книга Анатолия Мариенгофа, ближайшего друга Есенина, «Роман без вранья». Так они ее называли «Романом вранья» или «Романом не без вранья», поскольку эта книга не была лакированной. Мариенгоф вместе с Есениным прошел сквозь огонь, воду и медные трубы и писал про него, как про своего друга. Не сочтите за кощунство, но я думаю, что вот эти «есенинолюбы» верят в Есенина так же, как в Христа. Соответственно, любая ересь ими гневно отвергается. Никто ведь в здравом уме не станет писать «объективную биографию» Христа? А с Есениным это сделать было можно и нужно.

«Патриотизм обычно бывает убежищем слабых, потому что гордиться просто тем, что мы русские — это глупо и пошло. А вот Есенину веришь: он действительно очень любил и большую свою Родину, и малую — Константиново». Архивное фото

— В чем же секрет популярности Есенина?

— Главная причина — Есенин был действительно настоящим русским поэтом. Когда кто-то пишет «я люблю Родину», часто это попахивает казенщиной, люди пишут это для того, чтобы денег заработать. Патриотизм обычно бывает убежищем слабых, потому что гордиться просто тем, что мы русские — это глупо и пошло. А вот Есенину веришь: он действительно очень любил и большую свою Родину, и малую — Константиново. Эта его «почвенность» дорогого стоит.

Вторая же причина заключалась в том, что XX век был временем, когда огромные слои населения сдвинулись с места в Российской империи. Когда деревня для очень многих людей, которые в ней родились, перестала быть местом, где они живут. Они переехали в город по своей или не по своей воле. И это сформировало целый комплекс разных ощущений, среди которых важным было ощущение «и здесь, и там я чужой». Человек уехал из деревни. Пожил в городе. В деревню вернулся — его там принимают как городского жителя. А городские на него смотрят как на только что приехавшего. Так вот, одна из основных тем позднего Есенина именно эта: «Я и там чужой, и здесь чужой. Я и то люблю, и это». Биографически это тоже было так: он все время метался, не мог найти себя. То он приезжал в свое Константиново, где родился и жил, с мечтой пробыть там долго, наслаждаться. Но через два дня ему становилось плохо, тоскливо, он возвращался в Москву, где тоже ему было плохо. И он мастерски в своих стихах передал этот комплекс ощущений, который близок очень многим российским людям XX века.

Третья причина — он всего себя без остатка поставил на службу своему таланту. Он готов был на очень многое пойти. Он и пьянствовать начал во многом именно поэтому. Ему хотелось познать какие-то новые ощущения. Ему хотелось перейти новую грань, чтобы, как он сам сказал, «ярче гореть». И эта сила раскрытия своего таланта и завороженность своим талантом оказывает большое влияние на читателей.

Пожалуй, я могу назвать имя наследника Есенина, который сейчас, мне кажется, один из самых популярных российских поэтов — Борис Рыжий. Он всю свою жизнь положил на то, чтобы раскрыть свой талант, чтобы быть известным, чтобы его читали. И закончил он, между прочим, тоже сходным образом.

«Я могу назвать имя наследника Есенина, который сейчас, мне кажется, один из самых популярных российских поэтов — Борис Рыжий». Фото miraman.ru

— Вы пишете, что «Есенин ругал Советскую власть, но он ее и хвалил тоже. Есенин всегда занимал последовательно компромиссную позицию и никогда опасную черту не переходил». Почему он так делал?

— Это довольно сложный вопрос. Мы сегодня говорим: была такая прекрасная царская Россия, в которой все было так удивительно и замечательно, строилось прекрасное общество. Но тогда, мне кажется, у любого непредвзятого человека возникает вопрос: почему же случилась Февральская революция, а потом Октябрьская? Если всем так хорошо жилось, почему все это произошло?

Уже в царской России ситуация была довольно сложной и неблагополучной. И поэтому, когда случилась первая революция, ее почти вся интеллигенция встретила с энтузиазмом. Потом, когда большевики взяли власть, восприятие стало другим. Интеллигенция в основном не приняла этот переворот, просто потому, что уж очень это было сделано нагло. Но несколько человек, в том числе Блок, Есенин и Маяковский, Октябрьскую революцию приветствовали. Потому что они увидели в ней, я думаю, попытку смести то, что они так ненавидели — власть мещанства. Они видели в революции очистительный пожар, огонь, которому предано все старое.

Кроме того, Есенин к этому моменту был не то чтобы в поэтическом кризисе, но его образ, который он разрабатывал в течение первых лет своей поэтической карьеры, отчасти уже потускнел. Роль пастушка, Леля, кроткого мальчика. И он был в тени других поэтов, прежде всего Николая Клюева. И в революции он увидел, помимо прочего, возможность освободиться и занять место, к которому он всегда стремился — стать первым русским поэтом. Поэтому революция как стихийное проявление, конечно, для него, как стихийного поэта, была благом.

Другое дело, что, когда все это произошло, довольно быстро многим стало понятно, что никакая бюрократия, никакое мещанство никуда не делись, а может быть, даже усилились. И что большевики совершенно не намерены никакой стихии давать место, а собираются железной рукой править страной. Поэтому Есенин позволял себе довольно злобные высказывания в адрес вот этой строгой жесткой руки.

Отношения Есенина с советской властью можно уподобить отношениям строгого отца и озорника сына. Озорник пытается вырваться из-под власти, а отец снисходительно реагирует на это. Сын даже может в отчаянии подумать, что убежит из дома, но он так или иначе возвращается. Я думаю, что это наиболее точная метафора того, как Есенин относился к власти, и как власть относилась к Есенину.

«Я не хочу говорить про сериал о Есенине, потому что говорить о продукте такого низкого качества — значит делать ему невольную рекламу». Фото film.ru

Определение, которое можно дать русскому телевидению, — это шоу Малахова

— А как вам фильм о Есенине с Безруковым в главной роли?

— Это просто несерьезно. Понимаете, есть такие явления в нашей действительности, о которых, по моему глубокому убеждению, нужно молчать. Потому что когда мы начинаем говорить о них, мы делаем им рекламу. Это можно назвать «эффектом Жириновского». Я не хочу говорить про сериал о Есенине, потому что говорить о продукте такого низкого качества — значит, делать ему невольную рекламу. Ограничусь только известным фольклорным стишком, который всегда цитирую, вспоминая безруковский сериал: «Я не Лермонтов, не Пушкин, // Я блатной поэт Кукушкин». Вот такого Кукушкина они нам и показали. Поздравляем, гражданин, соврамши!

— А есть вообще удачные фильмы о поэтах Серебряного века?

— Во-первых, такого типа фильмов вообще не очень много, их редко снимают. Во-вторых, я смотрел далеко не все, что выходит. Я стараюсь русский телевизор не смотреть вообще, потому что это какая-то отрава, и пропускаю, может быть, многое. Почему отрава? Одно определение, которое можно дать русскому телевидению — это шоу Малахова. Все орут, никто друг друга не слушает, хамство царит, и побеждает тот, кто громче и хлеще скажет. Зачем я буду впитывать это в себя? Жизнь и так коротка…

Современное русское кино — это более сложное явление. Есть, конечно, хорошие отечественные режиссеры: Звягинцев, Сокуров, например. Покойный Балабанов тоже… Я стараюсь следить за русским и западным кино, но по-настоящему выразительного фильма об этой эпохе я не знаю… Был довольно неплохой фильм «Господин оформитель» конца 1980-х годов. Его сняли по рассказу Александра Грина и стихотворению Блока «Шаги командора», а музыку написал Сергей Курехин. Вот в этом фильме, как мне кажется, атмосферу такого явления, как Серебряный век, им удалось передать чуть-чуть. Не так давно умер великий русский кинорежиссер Алексей Герман, который снял гениальные фильмы про советские 1930-е годы и 1953 год — «Мой друг Иван Лапшин» и «Хрусталев, машину!» Но такого русского фильма про 1910-е годы ни биографического, ни художественного пока нет.

Причина еще и в том, конечно, что многие русские режиссеры и актеры, в том числе и очень талантливые, просто исхалтурились в последние десятилетия на телевидении и в антрепризах. Или скурвились, как Никита Сергеевич Михалков, который в своем «Солнечном ударе» по Бунину, насколько я понимаю, как раз попытался рассказать нам о Серебряном веке. Однако результат получился печальным. Многие уже просто не могут сыграть хорошо, пытаются перевоплотиться, например, в чеховских персонажей, а получается опять кот Матроскин. Достаточно для сравнения посмотреть почти любой английский или американский сериал и ужаснуться разнице актерских и режиссерских работ. Я смотрю довольно много западных сериалов, я их поклонник. Это очень качественно сделано. Сценаристы стараются, есть две репетиции перед тем, как это снимается. А у нас шоу Малахова опять, люди выходят и начинают с места в карьер кривляться. Когда люди исхалтурились, как может получиться что-то прекрасное? Но, может быть, какая-то талантливая девочка или мальчик снимут хороший сериал про 1910-е годы… В истории кино и телевидения всякое бывало.

— Да, потому что когда читаешь воспоминания поэтов, писателей Серебряного века, то удивляешься с какой кинематографической точностью они написаны, и насколько история каждой личности и семьи захватывающа и трагична. Например, мемуары казанской внучки Боратынского, Ольги, в которых она описывает историю жизни и гибели членов ее семьи в годы революции. Странно, что до сих пор ничего хорошего не снято.

— Режиссер должен быть человеком со вкусом. Может быть, тот, кто это сделает, будет как раз человеком из Казани. Мы с женой на два дня приезжали в Казань в этом году. И я могу сказать, что я в восторге. Мне кажется, что это живой город. Понятно, что это туристические впечатления, и вы мне можете перечислить кучу всего ужасного, что у вас там творится. Но у меня ощущение живой жизни. И музей живописи прекрасный, один Фешин чего стоит!

«Мне кажется, что Казань живой город <...> И музей живописи прекрасный, один Фешин чего стоит!» Фото art16.ru

— Сейчас есть интерес к Серебряному веку, но есть и ощущение, что этот интерес во многом поверхностный. Имена поэтов становятся популярными, коммерчески выгодными, ими называют отели, бизнес-центры, рестораны. Как вы к этому относитесь?

— Вторая половина XIX века — время, когда жили одновременно великие прозаики — Достоевский, Чехов, Лесков, Салтыков-Щедрин, Лев Толстой. Для прозы это была сверхплодотворная эпоха. Эпоха 1910-х годов — небывалая по количеству поэтических талантов. Почему Серебряный век — неудачное определение? Потому что — какой тогда век золотой?

Что касается описанных вами проявлений популярности, многие мои коллеги к этому относятся скептически. Ресторан «Доктор Живаго» многих раздражает. У меня отношение к этому спокойное. Мне даже это нравится. Я могу хихикать с друзьями на кухне или в «Фейсбуке». Но если посещение ресторана «Доктор Живаго» хоть кого-то из тысячи заставит вспомнить, что есть такой роман, даже не прочитать, а просто вспомнить, что это роман Пастернака, и то спасибо. А если нет — то и ладно. Если кто-нибудь посмотрит, мягко скажем, неглубокий сериал Безрукова про Есенина и после этого откроет книжку Есенина и начнет его читать, то спасибо Безрукову. Это нормально. Не нужно стучать палкой по полу и кричать.

Не нравится — не смотри. Это как с телевизором. Это вопрос нормального бытования культуры. Есть то и другое. Плохо, когда вранье начинается. Когда из Мандельштама начинают делать человека, который обожал Сталина. А так, ну ради Бога. Откройте Стихи.ру — там будет миллион подражаний. Как поэзия Эдуарда Асадова, я его лично не очень люблю, но я никогда не буду говорить: бездарный, давайте вычеркнем его из памяти! Есть люди, которые его любят, и пускай, и ради Бога.

Современная идеология России — консолидированное единое государство, противостоящее всему миру

— Вы говорили в одном интервью: «Мы видим огромную стену, отделяющую власть от народа. И через окошко в этой стене выбрасывается еда, повышение пенсий и все остальное. То есть степень разобщенности достигла предела. И степень наглого цинизма, когда людям просто врут в глаза». Прокомментируйте, пожалуйста.

— У Стругацких есть такой роман «Обитаемый остров». Про то, как были построены вышки, и с них людям стали глушить мозги. Это довольно точная метафора того, что сегодня происходит в нашей стране. Стоят эти телевизионные вышки и людям мозги мутят. Какой может быть в таких условиях диалог? Диалог будет, когда вышки уберут и люди начнут по-честному друг с другом говорить.

— Вы стали инициатором и активно поддержали акцию «Антисталин». Я так поняла, потому что сегодня снова возвращается положительное отношение к Сталину, а вам, как человеку, хорошо понимающему, как сталинская эпоха влияла на людей, этот очередной миф о «сильном властителе» неприятен. Почему сегодня Сталин вообще становится хорошим?

— Причины многообразные. Каждой власти нужно опираться на что-то, что было до нее. Есть единственное позитивное событие в XX веке, безусловно связанное с государством. Потому что были прекрасные события: тот-то написал такое-то произведение, Гагарин полетел в космос.

Но если говорить непосредственно о государственном важнейшем событии, то это День Победы. Это самый пропагандистский праздник. Это георгиевские ленточки и салюты. Это единственное, что объединяет сегодня людей, и справедливо, это — важнейшее событие в отечественной истории XX века. Кто был главой государства и верховным главнокомандующим в это время? Сталин. Соответственно, за счет того, что они его возвеличивают, они усиливают вот эту государственную составляющую, вот эту консолидацию. При этом, конечно, забывается, как Сталин себя повел в первые дни войны, сколько было уничтожено людей, почему людей использовали как пушечное мясо. Все это неважно, а важна вот эта государственная составляющая, это объединение и сильный правитель. Я думаю, что эта тяга к сильной России и сильному вождю идет во многом от комплекса неполноценности. Современная идеология России — консолидированное единое государство, противостоящее всему миру. «Мы хорошие, а они — плохие! Они виноваты во всех наших бедах!» В такой ситуации негодяй Сталин становится идеальным объединителем самых разных людей, придавленных этим комплексом, поэтому его имя так часто и всплывает.