«После революции 1905-го татарская интеллигенция стекается в Казань и привозит из Оренбурга эстрадную музыку»

«Татарская эстрада является своеобразным флагманом, примером для наших соседей»

— Часто с исламом связывают некие запреты на творчество — как в области рисования, так и музыки. Татарская музыкальная культура развивалась лишь в XX веке?

— Если мы посмотрим на историю татарской музыки, связанную с исламской культурой, окажется, что она была очень богатой и развивалась вплоть до середины XIX века. После этого татары начали европеизироваться. Мы считаем национальными музыкальными инструментами скрипку, мандолину, гармонь. Почему так происходит? Дело в том, что в это время начинает формироваться татарская нация, а структура новой татарской нации строится по европейской модели. Музыку, связанную с исламом, я бы связал с деятельностью суфиев и дервишей, которые жили и творили до середины XIX столетия. Они играли на тех же музыкальных инструментах, которые использовались в Средней Азии. Почему? Потому что они получали там образование, общались между собой, это было общее культурное поле. А наши джадидисты, основоположники татарской нации, чувствовали себя европейцами и смотрели на традиции несколько свысока.

— Значит, музыка все-таки была, а европеизироваться она начала вместе с появлением джадидов?

— С них, потому что прежние традиции перестали развиваться. Джадидистов тоже можно понять — нужен был рост, а Европа в этом смысле была для них красивым примером.

— Если взять современную татарскую музыку, есть ли в ней восточные мотивы?

— Поверхностное использование восточных мотивов, с одной стороны, кажется смешным. С другой — пробуждает горечь, потому что получается так, будто мы пытаемся использовать традиции, не зная их. Поверхностное отношение становится очевидным сразу. К примеру, сегодня не умеют исполнять баиты и мунаджаты — их поют так же, как песню «Шахта көе». А напевному чтению не учат ни в медресе, ни в Исламском институте, поэтому каждый напевает, как может. Баиты не читают с напевом, а поют как «Тәфтилләү» или «Әллүки». А это несомненно ведет к потере традиций.

— Современные татарские песни вам что напоминают?

— Я оценил бы творчество молодых исполнителей следующим образом. Они ищут, в их распоряжении большой объем информации, они используют то, что им ближе. Я не хочу бить их по рукам. Но я бы дал лишь один небольшой совет — в нашей культуре тоже много неиспользованных ресурсов.

— Есть ли молодые исполнители, которые вам нравятся?

— У каждого человека свой вкус. Среди молодых певцов безусловно есть талантливые, которые поют искренне. В то же время исполнителям не стоит увлекаться академизмом — я имею ввиду, что человек должен думать не о своем голосе, а о содержании песни. Если у певца есть свой стиль, конечно, мы слушаем его с удовольствием.

— Ваше отношение к фестивалю «Ветер перемен»?

— Я немного смотрел по телевизору. Нужно сказать, что вряд ли что-то можно изменить в этой области единичным мероприятием. Наверное, нам нужны специализированные учебные заведения, профессионализация. Конечно, это есть в Институте культуры. Если мы обучим молодежь, у нас будут успехи и в этой области. Народы Поволжья изучают и следят за татарской эстрадой, так или иначе татарская эстрада является своеобразным флагманом, примером для наших соседей.

«Это музыка, которая пришла в народную среду со сцены уже в новое время»

— Какие изменения претерпела татарская музыка, начиная с Болгарского периода? Можно ли выделить какие-то периоды?

— Народная музыка создавалась и до возникновения Казанского ханства и после него — до середины XIX века. Частично эти мотивы сохранились у кряшен. Кроме того, существовало искусство, связанное с исламской цивилизацией. Это элитарное искусство. Конечно, эти музыка и слова исполнялись не в деревнях, а в домах образованных людей. Это было отдельное направление. Его нельзя сравнивать с этнической музыкой.

В начале ХХ века появилась музыка, предназначенная для сцены, которая сильно отличалась от этнической. Нужно сказать, что эта музыка первоначально появилась в Оренбурге. Первые концерты, выступления на сцене состоялись именно здесь. После буржуазно-демократической революции 1905 года татарская интеллигенция начала стекаться в Казань, эти люди и привезли из Оренбурга новую музыку. Мы хорошо знаем эти песни, исполнявшиеся со сцены, — «Әллүки», «Тәфтилләү», «Зиләйлүк». Они все исполняются на слова Тукая. Посмотрите, эти популярные песни пришли со сцены, они никоим образом не являются народными. Будучи фольклористом, я искал песню «Кара урман» («Темный лес») в 300 км вокруг Казани. Но в итоге не нашел нигде ни одного варианта. В оренбургских деревнях исполняют по три-четыре варианта этой песни — и слова, и музыка другие, но в основе та же — «Кара урман». Значит, это музыка, которая пришла в народную среду со сцены уже в новое время.

— Почему эстрадная музыка зародилась именно в Оренбурге?

— В Средней Азии татарам разрешалось заниматься предпринимательской деятельностью. В Оренбурге, Троицке татар сильно не ограничивали, поэтому там было много богатых людей, миллионеров. У них было больше возможностей для того, чтобы печатать газеты и журналы, устраивать концерты и открывать медресе, чем в Казани, поэтому колыбель татарской национальной культуры была именно здесь.

— Если сравнить эту музыку с современной, сильно ли она изменилась?

— Мы хорошо знаем эти песни. Джаудат Файзи, Александр Ключарев выросли в Оренбурге. Назип Жиганов также был родом из Уральска. Творчество людей, украсивших нашу сцену, началось именно там. Вышли сборники этих композиторов: и в сборнике Ключарева, и в сборнике Джаудата Файзи вы найдете музыку для сцены, написанную в это время.

«Если мы всех татар от Сахалина до Калинграда оденем в одинаковые платья, мы потеряем свое лицо»

— В последнее время активно обсуждаются темы, связанные с ношением платка и в целом с национальной одеждой. К примеру, не так давно прозвучала мысль о том, что татарским женщинам больше идет ношение калфака. Насколько мы поняли, вы включились в эту дискуссию...

— Возможно, я назвал бы его этническим, поскольку этот головной убор сильно изменился. Так в наших краях калфак могли носить в еще до того, как сюда пришли представители тюркских народов. Слово «калпак» встречается у многих народов. К примеру, девушки в Эстонии тоже носили калпак. В Вологодской области существовало понятие «калпак просватанной девушки». Его носили и на Средней Волге, и ногайцы, живущие на Нижней Волге. Его география очень широкая, это очень древний головной убор. Если говорить о нашем народе, то калфак в первую очередь носили девушки, а у замужних женщин были другие головные уборы.

Кроме того, у нас существует образ белого калфака. В известной татарской песне есть строки о том, что когда находят белый калфак, скучают по родным. Девушки выходили замуж в другие деревни, и несмотря на то что они брали с собой калфак, конечно, они его не надевали. Когда она брала в руки калфак, она вспоминала своих родных. В этом случае белый калфак связан с образом воспоминаний. Белый калфак — поэтический образ, он может иметь разные значения.

И все же, если бы пропагандировались более древние образы калфака, было бы лучше. Наверное, нужно пропагандировать и калфак, появившийся в начале ХХ века, во времена утраты национальных традиций — я не против этого. Но он не может заменить платок. Он может быть только символом начала 20-го столетия, но древним он считаться не может. Древний калфак был другим.

— Древний калфак покрывал голову полностью? Чем он отличался?

— Несомненно. Древний калфак закрывал голову и волосы. На косы надевали головной убор, который назывался «чачкап». Он был похож на мешочек и был красиво украшен, а на конце у него были чулпы. Волосы прятали — посторонний не должен был их увидеть.

«Калфак, появившийся в начале ХХ века, во времена утраты национальных традиций, не может заменить платок. Он может быть только символом начала 20-го столетия.» Фото Романа Хасаева

— А насколько глубока традиция ношения платка?

— Она была присуща для всех народов — нельзя было ходить простоволосой. Были еще такие головные уборы, как орпяк и тастар. Если мы возьмем кряшен, женщины повязывали тастар. «Тастар» — персидское слово. В Иране чалму называют тастаром.

— Если говорить о национальном костюме, какой он? Из каких элементов состоит?

— Я неоднозначно отношусь к слову «национальный», поскольку понятия «национальность» и «национальный» появились относительно недавно. Это некий обобщенный образ. А раньше для каждой местности были характерны свои элементы в одежде. Сохранение этого разнообразия — наша задача. А если мы всех татар от Сахалина до Калининграда оденем в одинаковые платья, которые назовем национальными, это приведет к однообразию — мы потеряем свое лицо. Сохранение своеобразия каждого региона, сохранение нашего богатства можно считать по-настоящему патриотическим движением.

— Сегодня много модельеров, которые в том числе активно используют национальный орнамент...

— Я считаю, что у каждого человека должна быть такая одежда. Он должен надевать ее в праздничные дни и носить аккуратно. Насколько я знаю, есть идея о том, чтобы проводить в Татарстане праздник национального костюма. Я думаю, ее поддержат все.