Дмитрий Железнов: «Академистам есть чему поучиться у татарской эстрады»

«Музыка должна идти в ногу со временем»

— Дмитрий, поющий оркестр — это очень необычно и смело.

— Да, мы любим удивлять и не боимся это делать. Такого вы еще точно не слышали. Мы придумали проект, где музыканты не только исполнят произведения в уникальных аранжировках, но и привнесут в них вокальные элементы, чтобы создать неповторимое звучание. Мы делаем все, чтобы инструменты и голоса соединились воедино.

— С чем еще экспериментируете?

— Мы стараемся быть разными, для этого придумали проекты с разной музыкой — мировой кинематограф, классическая музыка, музыка эпохи барокко, музыка современников Софии Губайдулиной или музыка группы Qween. Мы пытаемся быть мобильными, исполнять музыку разных жанров и стилей.

— Удается увлечь молодежь классической музыкой?

— Сейчас на нас всех очень сильно влияет интернет, люди подвержены клиповому мышлению. Внимания хватает на 15—20 секунд, и все. Минута — уже скучно. Чтобы удержать внимание, в том числе молодых людей, мы должны делать музыку эмоциональнее и испытывать эмоции сами. Я сплошь и рядом вижу, насколько сухо и безэмоционально играют на сцене музыканты. Представьте себе скрипача с кислым лицом. Что он может дать зрителю, который хочет получить заряд энергии? Люди идут на эмоции.

Музыка должна идти в ногу со временем. Народ любит шоу. Многие академисты не принимают это и воротят нос, мол, это недостойно. А я не боюсь шоу и использую его элементы в своих концертах. В то же время мы можем делать и классические концерты. Мы относимся с уважением к музыке и четко понимаем, какие произведения могут быть с элементами шоу, а какие нет. Но многие боятся это делать. Музыка должна попасть в сердце любыми способами, которые существуют в современном мире.

Сейчас в интернете очень много возможностей популяризировать классическую музыку. Для это нужна работа современных эсэсэмщиков. А у нас до сих пор используют стандартную схему вывешивания афиш, хотя мы живем в XXI веке, и можно за 15 секунд ярко рассказать о себе онлайн.

«Классика тоже может стать ближе к народу»

— Какой самый короткий путь к сердцу слушателя, как можно выйти в массы?

— Я считаю, что музыка должна быть понятной для всех. У нас же любят делать музыку для определенного класса. Мне это не нравится. Мы стараемся выступать на разных площадках и выходить к людям. Это происходит, например, в рамках «Культурной среды», на террасе около 1-й музыкальной школы, в парке «Черное озеро», на улице Баумана у часов. Все это бесплатные концерты. Здесь главное — давать эмоцию. Не нужно ничего усложнять. Все очень просто. В этом смысле нам есть чему поучиться у татарской эстрады.

— Многие ее ругают за примитивность.

— У меня другой взгляд на это. Мне кажется, что нам, классическим академическим артистам, стоит иногда поучится у артистов татарской эстрады: умению быть понятным и доступным народу. А музыканты-классики часто бывают высокомерными. Мой принцип — будь таким, какой ты есть.

Когда-то у нас были гастроли с Ришатом Тухватуллиным. Кто-то скажет, что это попса, но он выполняет великую миссию — несет родной язык в самые разные уголки России, объединяет татар. Он поет и современные композиции, и произведения классиков татарской эстрады. Вы бы видели этих зрителей, которые после концерта поднимались на сцену, плакали и благодарили его. И мне так хотелось бы, чтобы музыканты-зазнайки увидели это.

Классика тоже может стать ближе к народу. Для этого нужен современный взгляд на музыку. Существуют сложные произведения, но дирижер, художник-музыкант должен раскрыть их настолько, чтобы они смогли затронуть любого слушателя. Мы как раз и раскрываем эти произведения с другой стороны. Мы разрываем стереотипы.

— Как ваши коллеги к этому относятся?

— По-разному. Я люблю слушать свое сердце. Я бунтарь, революционер, вулкан и ядерный взрыв. Я люблю справедливость. Я не подстраиваюсь под клише. Я на все имею свое мнение, и оно многим не нравится. Дорога не бывает всегда гладкой. Учишься на своих ошибках и закаляешься. Как говорится, собаки лают, караван идет. Если тебе плюют в спину, значит ты идешь впереди. Что бы ни говорили, я делаю свое дело. Я должен говорить правду со сцены. Каждый наш концерт я стараюсь, чтобы в человеке зажглась божья искра.

Думаю, люди, поцелованные богом, должны быть соратниками и друзьями. Мне очень повезло, что судьба свела меня с Миляушой Хайруллиной. Для капеллы она сочиняет очень много музыки. Нас познакомили мой преподаватель и наставник, моя музыкальная мама, Альфия Заппарова и директор Казанского музыкального колледжа Айрат Заппаров. Это было лет 5—6 назад. У меня болит душа за нее. Настолько ее музыка уникальна, она настолько понятна и безгранична. Это не уровень Казани, не уровень республики и даже России, это мировой уровень. Миляуша — гений. Вся ее музыка гениальна!

«Я пришел в музыку только в 11-м классе»

— В вашей капелле поют мальчики с 6-7 лет. В каком возрасте вы сами начали заниматься музыкой?

— Я родился в Казани в самой обычной семье. Ни в одном поколении у нас не было музыкантов. Моя мама — экономист по образованию, папа — автослесарь, механик-дальнобойщик. Обе бабушки работали на заводе. Только дедуля был творческой личностью, он у меня художник. Я пошел в него и в 6 лет тоже увлекся рисованием. Правда мне больше нравилось чертить, проектировать, конструировать, изобретать что-то новое. Это меня увлекало вплоть до 11-го класса. Я серьезно планировал стать архитектором.

— Выходит, до 11-го класса в вашей жизни совсем не было музыки?

— Да, совсем. Хотя в детстве у меня была мечта научиться играть на фортепиано. Так вот, только в 11-м классе я пошел в музыкальную школу. И вдруг меня взяли. С тех пор жизнь моя полностью перевернулась. Я бросил все свои архитектурные планы и в итоге поступил в музыкальный колледж на дирижерское отделение и параллельно в пединститут — как пианист. Родители не особо были этому рады, но сказали, что это мой взрослый выбор.

— В музыкальном колледже учатся студенты, уже имеющие за спиной определенный опыт, как минимум музыкальную школу. Вам было трудно?

— Музыка в любом виде мне давалась легко, а вот с теорией не сразу все получалось. Я ничего не умел. Не знал ноты, просто играл на слух. Однако с фортепиано у меня всегда все было очень хорошо. Я сдал первый экзамен на пять с плюсом. Преподаватель заметила, что у меня симфоническое слышание. После первого курса, когда теория была изучена, все пошло легко, как будто рыбу выпустили в море. Со второго курса я начал участвовать в конкурсах, выигрывал всероссийские, международные смотры.

С третьего курса пошли дирижерские конкурсы, я даже выиграл президентский грант РФ. Я понимал, что мне нужна практика и поэтому в том же году пошел работать в музыкальную школу. Помню, моя первая зарплата была 4 тысячи рублей. Работа с детьми давалась легко и уже тогда на 3-м курсе я организовал капеллу мальчиков. Я как будто оказался в нужном месте в нужное время, в потоке. К слову, 2 года назад мы отмечали с капеллой юбилей — ей исполнилось 10 лет.

К концу 4-го курса я собрал 96 мальчиков со всех филиалов. Дальше я поступил в консерваторию, но продолжал обучать капеллистов. 96 мальчиков это было конечно впечатляюще, но я понимал, что надо рассчитывать свои силы и показывать качество. Поэтому я решил сократить количество.

— Как вы выстроили взаимоотношения с ребятами в капелле?

— Помню первый раз, когда пришел к мальчикам. Они были разновозрастными. Некоторые всего на 4-5 лет младше меня. Я сказал им, что могу быть для них не только руководителем, но и другом, который поддержит в любой ситуации. Сейчас в капелле есть те, кто поет с самого начала. На сегодняшний день разброс в возрасте — от ученика 1-го класса до молодого человека 19 лет, студента 2-3-го курсов. Мы стали делиться по группам. Я создал младший и старший ансамбли. Понял, что ребятам нужно еще отдельно преподавать вокал. Все было индивидуально. Кого-то я учил академическому вокалу, кого-то эстрадному.

В работе с ребятами, я не придерживаюсь каких-то строгих правил. Учителя старой гвардии часто любят говорить как правильно и как неправильно делать, я же иду от сердца. Дети они на то и дети. Нужно, чтобы они полностью раскрывались. Музыка не имеет рамок, и они это чувствуют.

«Жизни не хватит, чтобы исполнить всю музыку»

— Преподавание требует очень много сил. Это не мешало вашему собственному обучению?

— Думаю, только помогало. Я продолжал учебу в консерватории. Оставалась капелла, различные конкурсы. Мы выигрывали гран-при, становились лауреатами первой степени, у нас были сольные концерты, город нас знал и приглашал на выступления, что продолжается по сей день.

На 2-м курсе консерватории мне доверили дирижировать полностью БЗК (Большой зал консерватории). Я дирижировал всем залом, который пел гимн РФ. Масштаб просто поражал. Когда на тебя идет столько потоков голосов, столько звуков, это что-то нереальное, магическое, как будто устанавливается связь с космосом. Тогда я понял, что хочу параллельно поступать на второе отделение в консерваторию — оперно-симфоническое дирижирование, потому что симфонический оркестр — это масштаб, это много красок. Я поступил и через 2 года закончил отделения и хорового, и симфонического дирижирования. Дальше поступил в магистратуру консерватории, где проучился еще 3 года.

С капеллой я не переставал работать никогда. Параллельно мне предложили взяться за оркестр Казанского музыкального колледжа, и я 5 лет дирижировал этим оркестром в период учебы в магистратуре. В 2023 году я перешел в Центр современной музыки Софии Губайдулиной, где работаю художественным руководителем и главным дирижером оркестра, под руководством Ляйли Гарифуллиной. Мне очень повезло спустя долгие годы обрести человека, который понимает, доверяет, вдохновляет, поддерживает все творческие идеи. Я ей безмерно благодарен. Лет 7—8 лет назад у меня была мечта, чтобы в Казани появилась симфокапелла, и теперь она есть. Правда, пока неофициально. Мы надеемся, что в будущем она получит свой статус. Это в первую очередь нужно нашим старшим ребятам, которые выросли в капелле и сейчас работают с нами, чтобы иметь официальное место работы.

— Достаточно ли возможностей для развития в Казани?

— Я чувствую себя на своем месте. Я бесконечно люблю свой город. Может, по молодости, у меня и были моменты, когда я хотел уехать из Казани, но сейчас я хочу расти именно здесь. Уверен, что я тут не просто так. Я чувствую Казань. Раньше меня тянула Москва, поражали ее масштабы. Но Казань сейчас настолько красива. Любой приезжий просто восторгается ею.

У меня не было зарубежных проектов, хотя мы выступали и за границей, в Европе. Но я патриот и придерживаюсь мысли, где родился там и пригодился.

Жизни не хватит, чтобы объять всю музыку, которую я бы хотел исполнить. Я всегда люблю открывать что-то новое в себе, в оркестре, в детях. Это бескрайняя вселенная. Музыку можно копать очень глубоко. Оркестр и капелла помогают мне познавать эту вселенную и доводить ее до зрителя.

Кроме того, я представляю в своем лице всю республику. Мы с коллегами как-то говорили на эту тему и пришли к выводу, что мы поколение новых музыкантов в Казани и Татарстане, которое не боится, которое творит, работает честно, несет правду со сцены и которое идет в ногу со временем.

- Какие у вас амбиции?

— Мне всегда всего мало. Я не боюсь этого. Я очень амбициозный человек. Пока мне есть куда выплескивать свою бурную энергию. Некоторые музыкальные эстеты говорят, что надо быть экономнее и не расплескиваться, но я с этим не согласен. Пока колодец бьет, это надо использовать. Сегодня я здесь, завтра я могу быть в другом месте. Как Всевышний решит, как судьба повернется. Даже если что-то произойдет, я не боюсь остаться без музыкантов, без единомышленников, без музыки, без работы. Я уверен, что я пригожусь.

Что касается амбиций, то мне хочется, чтобы каждый человек в Казани, Татарстане, России имел возможность прикоснуться к прекрасному. А самое прекрасное, что подарил нам господь, это музыка. В мире очень много гадостей. Музыка любого человека исцелит, излечит. Нужно чтобы она была еще более доступной и чтобы молодые могли как-то на это влиять. Для этого нужна целая система, которую нужно выстраивать.