Анатолий Романов: «У меня на 35 человек в группе было четыре пары лыж — как тренироваться?»

«Плохо работать мы не умеем»

— Анатолий Григорьевич, что послужило толчком для решения об открытии школы-интерната?

— Мы заметили, что представители татарстанской школы лыжных гонок не очень уверенно выглядят на юниорских соревнованиях. Поначалу возникла идея отобрать лучших из занимающихся, проверив их уровень на первенстве России. Но затем конкретная идея заглохла, и сейчас подошли к ее осуществлению с другой стороны. Хотя, честно говоря, хотелось бы, чтобы в школе-интернате были свои воспитанники, даже, если их уровень чуть уступал приезжим. Мы бы с моей супругой Татьяной Викторовной, которая уже давно составляет наш тренерский тандем, взялись за работу и постарались поднять воспитанников на очень высокий уровень. Хотя и в нынешнем формате предстоит проделать огромный объем работы, а плохо работать мы не умеем. Поэтому, хоть и не сразу, но мы приняли предложение попробовать начать работу, а дальше у нас и молодые тренеры подрастают, те же мои ученики Павел Сюлатов и Анастасия Доценко, тоже, кстати, супружеская пара, и наша зеленодольская звезда Андрей Ларьков. Они могут продолжить начатое.

— Вы же давно на тренерской работе.

— С 1999-го, сами считайте. Я тогда набрал детей, поначалу это была имитация, не бегали на лыжах, я ходил, смотрел за тем, как дети втягиваются в работу. И уже тогда я задавался вопросом, а что изменилось в подготовке лыжников с момента, когда я сам закончил выступать, до времени, когда вернулся в лыжи уже в качестве тренера. Я тогда перечитал заново все журналы про лыжные гонки, попросил дневники моего личного тренера и сделал вывод, что ничего всерьез не изменилось. И работаем по старой советской системе скоростной, которая давала результат для наших лыжников, а когда ее освоили иностранцы, то стала давать результат в их работе. Не опираясь только на личные впечатления, скажу, что на какой-то из гонок мы стоим на трассе рядом с Анатолием Шмигуном, советским лыжником, который, после развала СССР, остался работать в Эстонии. И он заметил, что как работал по советским методикам, так и вырастил для этой страны из дочерей двух лыжниц Катрин и Кристину, двукратную олимпийскую чемпионку.

— Вы же были в резерве сборной Союза в годы спортивной карьеры. Чего не хватило, по вашему, чтобы заскочить в этот самый состав?

— Это же надо всю карьеру вспоминать. Начну со Спартакиады народов СССР 1982 года в Красноярске.

«Трагедия происходила на центральном стадионе во время открытия, на которое мы не поехали»

— Это та, на открытии которой погибли шестеро, а в давке пострадали более ста человек.

— Та самая. Мне тогда был 21 год, и я финишировал третьим на стартах лучших лыжников страны. Тогда я представлял сборную ДСО профсоюзов, куда входила и моя супруга, тогда еще под девичьей фамилией, Татьяна Шалдыбина, в мужской состав входил Юрий Бородавко, ныне главный тренер сборной страны. Та трагедия произошла на центральном стадионе во время открытия, на которое мы не поехали, поскольку скоро предстояло стартовать. А организаторы, продав билеты на церемонию открытия, еще и дополнительно пустили народ, а ведь сам стадион, на котором играл в хоккей с мячом местный «Енисей», он же не резиновый. Наш сосед по гостинице из лыжной команды в итоге попал в эту давку, а уже затем в больницу, не смог участвовать в Спартакиаде. Это Токарев, по моему, Миша его звали (Михаил Токарев из Йошкар-Олы все-таки стартовал на Спартакиаде, но уже 1985 года. После чего завершил спортивную карьеру, будучи динамовцем, ушел на службу в ДПС в звании младшего сержанта, а в отставку вышел подполковником). Если же говорить о Татарии, то на Спартакиаде были Рузалин Бакиев, еще юниорка Алия Сабирова, правда, не помню, каких результатов она добилась в Красноярске.

Мы тогда бежали эстафетную гонку, когда я со стартового номера финишировал третьим, но, увы, на последнем этапе, на который мы уходили, занимая промежуточное второе место, сдал свои позиции, и команда финишировала четвертой.

— Спартакиада 1982-го проходила примерно в одно время с чемпионатом мира в норвежском Холменколлене, знаменитом тем, что в эстафетах было поделено золото между командами СССР и Норвегии, а бронза между командами ГДР и Финляндии.

— Произошло это новшество после Олимпиады 1980 года, когда финн Юха Мието все переломал в тренировочном домике Лейк-Плэсида, свои лыжи, палки, саму будку разнес. Тогда международная федерация решила отказаться от сотых секунд в определении победителя и призеров. И тут же на следующем чемпионате мира произошла ситуация с одинаковым финишем сразу четырех команд, каждая из которых боролась за свои медали. Там в составе нашей сборной был Володя Никитин из соседней Удмуртии, Юрий Бурлаков из Хабаровска, Саша Батюк, которого я еще застал под родной фамилией Козел, с ударением на О, но на чемпионат мира он поехал уже под фамилией мамы — Батюк. Он не объяснял перемену фамилии, может потому, что мы посмеивались, хотя и не со зла.

— Начало вашей спортивной карьеры совпало с переходом мировых лыж на коньковый ход. Помните, как это происходило?

— Лично я столкнулся с этим стилем на соревнованиях в Италии. Перед стартом я намазался, не подумайте ничего дурного, мы так говорим о смазке лыж. Бегу, а обычно у спортсмена после первой пары километров уже есть понимание о своем состоянии, когда продышался, бежишь, и мне так легко все дается, думаю, ну все, сегодня я займу хорошее место. И тут гляжу, что меня догнал итальянец Марко Альбарелло, который стартовал на полторы минуты позже.

«Я подтянулся за Марко Альбарелло и начал повторять его действия»

— А итальянцы на тот момент не особо котировались, это не традиционные соперники — норвежцы, финны, шведы.

— Вот именно. Он меня обгоняет, и маячит впереди каким-то диковинным стилем прохождения трассы. Это сейчас я знаю, что это был полуконек, когда одна нога шла коньком, а другая двигалась классическим ходом, а тогда я впервые увидел. Там же началось, как говорят, с американца Билли Коха, как родоначальника конькового стиля, в Европе это увидели, переняли, а до нас еще не дошло. Но я подтянулся за Альбарелло, начал повторять его действия и думаю, а нормально так бежать-то, хотя и непривычно. Уже на следующую гонку мы начали экспериментировать, кто без мази побежит, кто намазанным.

— Как вспоминали, нам еще повезло, что на Олимпиаде в Сараево падал снег, главный враг конькового стиля, и наши успели на технике классического хода завоевать медали, оставаясь в элите мировых лыж. Там еще и трассы были узкие для конька.

— Да много чего, там еще и лыжи были другой длины, приспособленные для классического хода, для конька лыж и ботинок просто не было в наличии. Суть не в этом, необходимо было понять, что придется перестраиваться на новый стиль. И уже на чемпионате Союза того года все начали строить тренировки под освоение полуконькового стиля.

— В том числе поэтому на первом послеолимпийском чемпионате мира в Австрии 1985 года мы остались без медалей.

— Я считаю, что тут в другом проблема была. Тогда бездумно ввели возрастной ценз для выступления на соревнованиях, не старше 1963 года рождения. Это в лыжах, где до 23 лет можно участвовать на молодежных чемпионатах. Я, 1961 года рождения, в свои 24 года числился в стариках. В итоге в сборную страны насовали пацанов, которые объективно уступали более опытным, но далеко не возрастным еще лыжникам. Ни опыта, ни мастерства должного.

— Если в женских лыжах провал не был столь заметен за счет Лилии Васильченко, Анфисы Резцовой, Тамары Тихоновой, а затем поколения Нины Гаврылюк, Светланы Нагейкиной, Ларисы Птицыной (по мужу Лазутиной), Елены Трубицыной (по мужу Вяльбе), то у мужчин светило поражение.

— Тут еще обнаружилось, что не все могут под него приспособиться, тот же Розалин Бакиев наш, или Юра Бурлаков из Хабаровска, который совсем молодым ворвался в элиту мировых лыж, а перестроиться под конек уже не смог. А были другие, у которых на классике нога с рукой не совпадали, а коньком бежали, как швейная машинка строчила.

Правда, резерв в стране был такой огромный, что и из молодежи в итоге пробились и Володя Смирнов из казахстанского поселка Щучинск, он после развала СССР так и остался бегать за Казахстан, и наши Леша Прокуроров, Миша Ботвинов, который затем стал выступать за Австрию. Мы с ними дружим, когда еще ездили в Австрию на сборы, то часто пересекались, общались, он помогал нам по проведению сборов. Кстати, я старался в подобных поездках расширять кругозор своих подопечных, из той же Австрии мы в Венецию срывались, там 400 километров по автобану, это совсем ничего.

«Я свой пик формы потратил на соревнования в Италии, а не на олимпийский отбор»

— Анатолий Григорьевич, давайте про Венецию уже после развала СССР поговорим, вы же ездили туда тренером, но не сборником.

— Я хочу сказать, что из Татарии я единственный, кто попадал в призеры по Союзу и среди юношей и юниоров (то есть до 18 и до 20 лет) и среди молодежи (до 23 лет), и на взрослых стартах, на той же Спартакиаде народов СССР. Не знаю, были ли такие люди в других регионах, но в Татарии я точно единственный такой из лыжников.

Касательно сборной страны, то наш тренер в сборной ДСО профсоюзов Анатолий Александрович Борисов решил, что не надо передавать меня в состав сборной страны, оставляя только в составе сборной профсоюзов, сейчас бы ее назвали молодежной сборной страны. Та Олимпиада, куда я мог попадать по своему состоянию, это Сараево, 1984 год. Но отбор на нее проходил в грузинском лыжном центре в Бакуриани, это горная местность, где я чувствовал себя просто здорово. Я готовился к этому отбору, ждал его. И вдруг нас делегируют в Италию, причем со сроками возвращения из-за которых я никак не успевал попасть на олимпийский отбор. Я взбрыкнул, ни в какую Италию я не поеду, взял такси и поехал в аэропорт, чтобы поехать в Бакуриани. Но в аэропорту меня встретили старшие товарищи из тренерского штаба и в приказном порядке сказали — ехать в Италию, иначе меня ждала дисквалификация. Ну как так, почему? А мне в ответ, знаешь сколько стоит билет за границу, сколько уже потратили государственных средств. В итоге я свою хорошую форму потратил на соревнования в Италии, где тоже горы, бежалось мне легко, но без перспективы попасть на Олимпиаду. Тренер по лыжам из Куйбышева Анатолий Иванов говорил, что я бы попал на Олимпиаду в такой-то форме. Если бы я попал, то с медалью вернулся, хотя бы по итогам эстафетной гонки. Уверен, но что толку-то...

— Вы закончили в 1988 году, а на тренерскую пришли в 1999-м. Как провели 11 лет?

— С завершением карьеры устроился на работу в цех завода Серго, где до этого числился, поскольку был освобожденным сотрудником, занимавшимся спортом. С лыж пересел на кар, разъезжая на нем по цеху и ожидая, когда освободится тренерское место. Затем, уже с развалом СССР, устроился на работу в среднюю школу учителем физкультуры, благо диплом позволял, я окончил спортивную кафедру пединститута.

— В 1999 году работать в детско-юношеском спорте могли только энтузиасты. Чего ради вы сорвались из школы в спорт?

— Вот ради детей и сорвался. Уточню, своих собственных, поскольку Витя и Толя решили заниматься лыжными гонками, без какого-либо нажима со стороны меня и супруги. Посмотрел я со стороны на эти так называемые тренировки, возмутился. И тогда решил сам взяться за это дело, хотя старший сын Витя вообще переходил в лыжи, уже будучи девятиклассником. Хочу, и все тут. Тогда решил поставить перед ним задачу, выполнить норматив мастера спорта, потом посмотрим, если даже это позволит попасть в институт, уже хорошо.

«Задумал я проводить семейные соревнования под названием «Приз Романовых»

— Вы выполнили поставленные задачи?

— Даже перевыполнили. В итоге Виктор Романов был в числе десяти лучших в стране, бежал на этапах Кубка мира, мог бы стать мастером спорта международного класса. Считаю, что задачи мы перевыполнили.

Но отмечу, и про Австрию, и про Венецию, что это было значительно позже. А когда я пришел в спортшколу, то там реально ничего не было, кроме энтузиазма тренеров, детей и их родителей. У меня на 35 человек в группе числилось четыре пары лыж. Как тренироваться? Свои отдавал, у родного брата отобрал, принес на тренировки, соревнования, поскольку задумал я проводить семейные соревнования под названием «Приз Романовых». Для детей соревнования необходимы как стимул, вот мы и исхитрялись как могли, пока мои сыновья не выросли. Тогда и соревнования завершились, это же и затратно, и хлопотно по части организации.

В итоге у меня появился Паша Сюлатов, который, как и сын, доберется до международных стартов, и станет призером зимней Универсиады 2013 года. Вслед за ним Настя Доценко появилась, его супруга, а тогда еще просто юниорка, за которую отец ходил за мной с уговорами, чтобы взял ее в свою тренировочную группу. Мой воспитанник — Роман Шмелев, член нынешней тренерской сборной Татарстана.

— С сыновьями понятно. А Сюлатов, Шмелев, не пришлось их отбивать у местной футбольной секции?

— К тому моменту футбольная команда Зеленодольска прекратила существование. Как говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло. Ничего не было, кроме нашей школы с секцией лыж. А когда ничего нет, то всему радуешься. Вот взять лыжероллеры. Их же я привозил в школу. Как? Это когда я входил в состав молодежной сборной страны, то на проведение сборов нам давали лыжероллеры производства ГДР. Я еще тогда спрашивал, а куда вы деваете эти лыжероллеры? Мне сказали, что отдают в ДЮСШ. Я попросил нам, мы же бедные. В итоге там составили акт о передаче, а затем я за свои деньги привез из Отепя, это в Эстонии, эти лыжероллеры, две здоровенные коробки. На следующий год еще две коробки привез, правда, тогда было полегче, меня с грузом в Казани уже встречали. Следующие лыжероллеры привез из Бакуриани. Когда уже закончил карьеру, узнал судьбу этих роллеров. Мне тренер сказал, что они у него в гараже хранятся, невостребованные. Как невостребованные. Я их забрал, отец Паши Сюлатова, умелец, на заводе отлил под эти роллеры колеса, точно такие же по размеру, как родные. И так у нас воспитанники были обеспечены лыжероллерами, имея возможность тренироваться и в летний сезон. И так из ДЮСШ пробились в олимпийский состав сборной.

«Марат Мансурович отдал мне личную аккредитацию»

— Да, 2014 год, Сочи, где стартовала ваша ученица Анастасия Доценко.

— Стартовала, но мне поначалу не была оформлена тренерская аккредитация, и я планировал смотреть соревнования по телевизору. Но тут позвонил Марат Бариев, тогда вице-президент Олимпийского комитета, а в годы моей работы министр спорта Татарстана. Спросил, еду ли я в Сочи в компании с Доценко и еще Натальей Жуковой. Ты едешь? Нет, не еду. Марат Мансурович закончил разговор, зато минут через десять мне позвонили из Олимпийского комитета, узнали данные для аккредитации, и я поехал. Как оказалось, Марат Мансурович отдал мне личную аккредитацию. Хочу, чтобы вы отметили, может, у нас и лыжи не дожили бы до сегодняшнего состояния, если бы не помощь нашего минспорта, Бариева. Он очень много помогал нашей группе. Приезжаю на место, спрашиваю у девчонок: «Что вам привезти?».

— Что за вопрос? Допинга, мы же, по мнению западных конкурентов, в Сочи его много употребили.

— Про это у меня отдельная история будет. А девчонки попросили чак-чак, соскучились по нему, видите ли. Купил чак-чак, а не пускают никак, везде охрана. Когда мы встретились, они как прибежали, повалили меня на снег от радости. Замечу, что снег в Сочи был, причем натуральный, что важно для лыжных стартов, он лежал, помогая формировать трассы.

Насчет допинга. Уже в Зеленодольске это было, когда я спешил в аэропорт на какие-то соревнования, вдруг звонок из Следственного комитета. «Анатолий Григорьевич, не могли бы вы зайти...». Какой зайти, у меня аэропорт, самолет, соревнования. «Анатолий Григорьевич, мы можем сделать так, что вы ни на какие соревнования уже не попадете...».

— А это уже предложение, от которого невозможно отказаться.

— Так получилось, что здание Следственного комитета у меня в двух шагах от дома. Я зашел, а там разговор сразу не заладился. Спрашивают: «Вы знаете Родченкова?». Отвечаю, я много кого знаю, вопрос в какой степени. Про Родченкова само собой слышал, лично не знал. Да я личный тренер спортсменки, но после попадания ее в состав сборной страны это уже не учитывается, и никто не имеет права влезать в эту кухню. Моя работа с учениками может вестись только на момент, когда они находятся на домашней подготовке, либо на соревнованиях, как помощь тренерскому штабу сборной.

Настю в итоге отстранили от участия в международных соревнованиях, и промариновали так несколько сезонов. Нам, может быть, было легче, если бы ее дисквалифицировали с четко прописанным сроком дисквалификации. А это безвременное отстранение привело к тому, что она перегорела в процессе ожидания. И когда снова допустили к соревнованиям, то огонек борьбы уже потух, психология победителя напрочь отбита. Даже неудобство было какое-то в плане того, что у них на каких-то соревнованиях есть масс старт, на том же спринте, к примеру, от чего Настя успела отвыкнуть. Говорит, как я могу стартовать нормально, если меня толкают и справа, и слева. Тогда я ей говорил: «Настя, тебе необходимо хотя бы раз попасть в десятку сильнейших, чтобы вернуть себе ту жажду борьбы». Так и получилось.