Был ли Хаджи-Гирей казанским ханом?

Классики татарского исторического источниковедения справедливо считали дастан о Хаджи-Гирее «самым запутанным» в «Сборнике-летописей». Действительно, его текст дает богатую пищу для размышлений и догадок. Этот дастан неоднократно издавался и становился предметом обсуждения. Однако мы, как кажется, еще довольно далеки от понимания его исторического смысла.

Перевод этого дастана Р. Алимовым, который взял за основу критического текста и перевода казанский список, таков: «После того как храбрые бии конгратов убили старшего брата Хаджи Гирея Джан Гирей-султана, Хаджи Гирей был маленьким. В то время, когда он был в бегах, нанимаясь в услужение к каждому богачу который его звал, бии, будучи не в состоянии возвеличить одного над другими, поискали и нашли Хаджи Гирей-султана и сделали его ханом в 954 году [хиджры] в месяце Джумада аль-ахир. Из селения Султан [прибыл] глава Калчора, сын Султан-Али, из селения Уймас [прибыл] Балтач-бай вместе с десятью людьми, из селения Эштек Отек-бай вместе с десятью людьми, из селения Яджи — Кушай-уста вместе с десятью людьми, из селения Селде — Кул-Али-бай вместе с десятью людьми, из селения Чапчык [прибыли] Ямгурчы и Кызыл-Курт вместе с десятью людьми, из селения Шапшы — Джан-Чора вместе с десятью людьми, [63b] из селений Нете и Нурма [прибыли] Кул-Урус и ещё Алике вместе с десятью людьми, из селения Шейхзаде — Кулуш-мирза вместе с десятью людьми, [еще] десять человек [из селения] Ак Чора, Кибек Чырмыш вместе с десятью людьми из [селения] Тёрт-юйли. Еще из селения Мухаммед-бия в совокупности десять человек, Ядгар-бай, Касым Сеййид-бай вместе с десятью людьми из ЭскиЮрта, из селения Кара Девлет — Конак-уста вместе с десятью людьми, из селения Хайырлы — Бахшенде Хафиз вместе с десятью людьми, Тушенек вместе с десятью людьми из Кара Исы, из селения Темирчи — Ногай, сын Усты вместе с десятью людьми, все эти люди, собравшись, привели и провозгласили ханом Хаджи Гирея».

«Испорченная» родословная Хаджи-Гирея и искаженная (?) дата, с одной стороны, и очень точная передача обстоятельств ранних лет жизни будущего крымского хана (противостояние с кунгратами и убийство брата Джан-Гирея, служба у богача-бая), с другой, совмещены с перечислением сел левобережья Волги, представители которых приглашают его на ханство. Как можно объяснить это очевидное противоречие?

Если не видеть связей между Хаджи-Гиреем и Казанью, то можно было бы попробовать поискать названия упомянутых населенных мест в Крыму. Действительно, для ряда населенных мест дастана мы найдем соответствия в крымской топонимике: это, например, Эски Юрт в окрестностях Бахчисарая, Чепчак на Перекопе, Демирджи или Кача. Однако приходится признать, что эти соответствия, во-первых, единичны, и это далеко не всегда названия сел, а во-вторых, они не дают целостной географической картины: это разные географические объекты в разных частях полуострова. Таким образом, попытка связать топонимику дастана с Крымом вряд ли плодотворна.

Это значит, что более продуктивно искать связи Хаджи-Гирея с Казанью. Одна из попыток прояснить суть дастана принадлежит Б.Р. Хисматуллину. Он обратил внимание на предание, согласно которому, «город Чаллы построен был казанским ханом в самом центре Ногайской дороги», и казанский хан поставил здесь одного человека беем. Один из беев данной территориальной единицы по имени Хаджи Гирей решился «отделиться от Казани и объявил себя независимым ханом». Таким образом, по Б.Р. Хисматуллину, смысл дастана заключается в перечислении имен 14 представителей «илей» (элей), которые участвовали в избрании ХаджиГирея ханом «Чаллынского улуса». Мне кажется, что это объяснение для понимания текста дает слишком мало. Нужно искать другие пути.

В свое время я предположил, что в тексте «Сборника летописей» оказались искусственно совмещены родословная Хаджи-Гирея и обстоятельства призвания на казанский престол крымских султанов после смерти Сафа-Гирея. Мы знаем, что в 1549 г. казанцы отправили в Крым два посольства: в апреле (перехваченное московскими казаками) и в июне. Первое посольство направлялось с целью посадить на казанский престол Девлет-Гирея, второе — вероятно, сына Сафа-Гирея — Буляка. Дата Джумада II 956 г. х. соответствует июлю 1549 г., что очень близко дате второго посольства. Более того, если мы внимательно присмотримся к тексту перехваченного в апреле 1549 г. письма казанцев в Крым, мы увидим в числе тех, кто просил царя, и десятников (конечно, без упоминания их имен). Письмо было направлено от всех социальных слоев Казанского ханства: родовой аристократии (князей, представлявших свои кланы); духовенства («молны, афызы и азеи»), представителей десятичной административной организации («сотемные князи и десятники»), а также представителей этно-административных единиц внутри ханства («горние люди и арские князья»). Таким образом, десятники, которые упомянуты в Дастане о Хаджи-Гирее, как видим, имели свое законное право в порядке выбора и приглашения хана-чингизида на престол.

Как и почему произошло это совмещение в одном произведении разновременных событий? Возможно, изначально генеалогия Гиреев могла доходить в дастане до Девлета или Буляка, а потом была сокращена до основателя Крымского ханства. Однако эта логичная, на первый взгляд, идея все же весьма уязвима.

Мне кажется, что есть еще одна возможность увидеть «казанский след» в биографии первого крымского хана. Для этого нужно повнимательнее посмотреть на описание скитаний двух братьев — Хаджи-Гирея и Джан-Гирея (Джаная) после убийства их отца Гийас ад-Дина.

Описание этого сохранилось в «Кара таварих» Утемиша-хаджи и крымских источниках — сочинении Мухаммеда Ризы «Семи планетах» и сокращенной версии этого текста, которая вошла в науку под именем «Краткой истории». В последнем сочинении это описание выглядит так:

«Эти два подростка попали в широкую степь, не имея ни друзей, ни приятелей. Опасаясь шпионов врага душ своих, хана, они никому не показывались, ни в чьем жилище не останавливались; трое суток не евши и не спавши скитались они, отпустив поводья. Только повстречались они с одним степняком. На вопрос их: «Кто ты такой?», он отвечал: «Я был раб одного хозяина, но, не вытерпев тиранства его, бежал». Когда он тоже спросил об их обстоятельствах, то они, по смыслу поговорки «И сообщать другому свое положение трудно, и отказать в этом трудно; помочь одержимому такою тяжкою скорбью тоже трудно», соблюдая осторожность, однако же сказали ему следующее: «Мы дети одного хорошего человека в Крыму. Так как по смерти нашего отца некоторые интриганы затеяли козни против Крымского хана, то мы бежали и вот попали в эту чужую степь. Мы не знаем дороги. Если бы ты взялся проводить нас в Хаджи-Тархан, то труд твой не пропал бы даром». — Означенный человек, сказав: «На голове и глазах» (т.е. «с полною готовностью»), покормил царевичей хлебными ошурками, собранными им в грязном мешке его. «Вы отдохните, — сказал он им, — а я постерегу ваших коней».–Они положились на слова этого надувалы. Как только они заснули, этот плут забрал коней, сбрую и вообще все что было при царевичах, и исчез. Когда они, проснувшись, узнали о случившемся, то говоря: «Вот беда-то, вот горе-то!», еще два дня пробродили, голодные, жаждущие, расстроенные, недоумевая, в какую им идти сторону. Джанай-оглан, выбившись из сил, остался на вершине одного холма; а Хаджи-Герай напряг всю свою энергию; проходив еще один день, увидел кибитки степных татар и направился в ту сторону. Когда один встретившийся ему мусульманин спросил Хаджи-Герая о его обстоятельствах, то он сказал: «Мы бедные, несчастные, подвергшиеся бедствиям на сем свете нищие. Отец мой из купцов. Когда мы пребыли в эти места, на нас напали разбойники; отца моего убили, а я кое-как убежал». Упомянутый человек сжалился и проводил его к главе племени Девлет-гэльди-суфи.

Суфи тоже расспросил его и принял его с удовольствием. По прошествии нескольких дней он отпросился у суфи пойти и привести Джанай-оглана, если найдет его. Постранствовал он по степи; но партия купцов взяла с собой Джанай-оглана в Хаджи-Тархан. Не нашед Джанай-оглава, Хаджи-Герай в отчаянии вернулся в дом Девлет-гэльди-суфи. По смыслу изречения «Венец почести и на голове раба красит его; а кандалы бесчестия и на человеке свободном позорят его», он проводил день, исполняя службу суфи….» (перевод В.Д. Смирнова).

Как мы знаем, брат Хаджи-Гирея по имени Мустафа б. Гийас ад-Дин какое-то время владел Хаджи-Тарханом и бил там монету от своего имени. Это обстоятельство, вполне возможно, объясняет желание братьев Хаджи-Гирея и Джанай-оглана попасть именно в этот город в пору своих скитаний после спасения от кунгратов и Сейид-Ахмеда. Но вот что любопытно: если в «Краткой истории» речь идет об Астрахани (Хаджи-Тархане), то в исходном для этой версии тексте Мухаммеда Ризы упомянута Казань.

Какие права имели на казанский престол Хаджи-Гирей и его брат Джанай? И автор «Семи планет» и «Краткая история» упоминают о том, что новый крымский хан после смерти Улуг-Мухаммеда убил не только Гийас ад-Дина, но и его брата (барадари) — Али-бека. «Краткая история» не называет имени этого нового хана. Мухаммед-Риза пишет, что им был Сейид-Ахмед [3, с. 69]. Вспомним, что Гийас ад-Дин имел прямое отношение к Булгару. На монетах этого хана, чеканенных в этом городе, даты отсутствуют, но на наиболее ранних из них, отнесенных А.Г. Мухамадиевым по весовым нормам к 1422—1425 гг., есть надпись «султан высочайший Гияс ад-Дин хан». На этом основании А.Г. Мухамадиев предлагал видеть в Гияс ад-Дине «суверенного правителя» Казани, правившего в этом владении между 1422—1445 гг.

Мы знаем, что Казанское ханство образовалось на основе какого-то владения, последним правителем которого был некий «Либей», т. е. Али-бей (князь Али). Относительно родовой принадлежности этого правителя и его отца Абдуллы (Габдуллы) ничего определенного сказать нельзя (в последнем видели сына Узбека; дядю Улуг-Мухаммеда Таш-Тимура; сына Туляка и внука Мирказыя; сына некоего Йадкар-хана; одного из шибанидов; наконец, существует точка зрения о его нечингизидском происхождении).

Именно после устранения в 1445 г. князя Али («Либея)», который вероятно, не желал признавать его власть, Махмуд б. Улуг-Мухаммед стал новым казанским ханом осенью 6954 г: «Тое же осени царь Мамотяк, Улу Магметев сын, взял город Казань, вотчича казанского князя Либея убил, а сам сел в Казани царствовати».

Не был ли этот казанский «вотчич» Али-бек братом Гийас ад-Дина, которого упоминает «Краткая история»? Если это так, то, совмещая данные «Краткой истории», монетного чекана и татарских преданий, можно сделать вывод о том, что казанский Али-бек был не просто чингизидом, а братом отца Хаджи-Гирея Гийас ад-Дина, то есть доводился основателю Крымского ханства родным дядей. Тогда сведения «Дастана о Хаджи-Гирее» предстают перед нами совершенно в ином свете. Мы можем утверждать, что Хаджи-Гирей призывался на Казанский престол после смерти Улуг-Мухаммеда, но до занятия его Махмудом в 1445 г.

Конечно, это предположение тоже наталкивается на ряд трудностей, о которых предстоит отдельный разговор. Это, в частности, происхождение отца Али-бека — Абдуллы/Габдуллы. Но и тут мы получаем неожиданное подтверждение нашему предположению. Ряд татарских родословных об «Улус-бие из биев Чингисхана, выходце их города Булгар» в устных вариантах начинаются с хана Габдуллы, который был «выходцем из Крыма». Д.М. Исхаков считает, что это тот же чингизид, что и возведенный на ханский престол Мамаем Абдулла, правивший в «Мамаевой Орде» в 1361/2 — 1369/70 гг.

По данным Утемиша-хаджи, Гийас ад-Дин был ставленником мангытов прежде всего сына Идегея Мансура, а Улуг-Мухаммед — кунгратов и ширинов, соответственно беков Хайдара и Тегене. Противостояние между Гийас ад-Дином и Улуг-Мухаммедом закончилось разделом спорных земель. Гийас ад-Дин «отправился на Идиль, покорил там эли и стал там ханом. Мухаммад хан взял эли другой стороны Идиль и отравился в вилайет Крым». Очевидно, что по логике Утемиш-хаджи, Гийас ад-Дин правил левобережьем, а Улуг-Мухаммед землями на правой стороне Волге. Следовательно, неудивительно, что сына Гийас ад-Дина призывают на ханство жители селений именно левого берега. Абдул-Гаффар Кырыми понял это место у Утемиш-хаджи сходным образом: «Начали объединять эли, дошли и захватили Волжский престол (İdil tahtını alub). Гийас ад-Дин стал падишахом. Улуг-Мухаммед переселил народ, живший в западной части Волги и пошел в сторону Крыма».

Таким образом, призвание сына Гийас ад-Дина Хаджи-Гирея представителями Левобережья выглядит весьма логично.

Прямое родство Хаджи-Гирея с владельцами булгаро-казанского юрта в 1420—30-х годах слишком многое объясняет в истории Казани, чтобы быть натяжкой или случайным совпадением имен и обстоятельств.

Именно этими родственными связями, видимо, объясняются и слова в хронике, названной «Фи бейан-и тарих»: «Говорят, что представители рода Алтун-бика [и] Алим-бика есть и в Крыму. По той причине всегда, когда нужен бывал хан для Казани, хана брали из Крыма». Благодаря русским летописям (описание распри между московским великим князем Василием и его дядей Юрием Дмитриевичем, которая решалась в ставке Улуг-Мухаммеда), мы знаем, что связи между Крымом и Волгой в начале 1430-х годов были очень тесными.

С другой стороны, существует очевидная связь между Улуг-Мухаммедом и династией Гиреев, причем не только потому, что этот хан правил Крымом. Есть несколько не зависимых друг от друга свидетельств, согласно которым Улуг-Мухаммед имел приставку к имени, которую традиционно связывают с династией крымских ханов.

В записи последовательности правлений крымских ханов из собрания Матенадарана обращает на себя внимание, что среди предшественников Хаджи-Гирея назван некий Мухаммед-Гирей. Очевидно, имеется в виду Улуг-Мухаммед, который традиционно включался в список ханов, правивших Крымом. Это не единственный случай, когда Улуг-Мухаммед называется Мухаммед-Гиреем, т. е. имеет династийную приставку — Гирей, которая утвердилась за крымскими ханами. Точно так же в качестве преемника Кадыр-берди он назван в родословной Ширинских беев.

Более того, зная об этом, можно иначе понимать некоторые другие источники. Так, ногайский нурадин Исмаил в одной из грамот в Москву (сентябрь 1552 г.) рассуждал о возможностях занятия свободного на тот момент Казанского трона во избежание выбора хана казанскими «черными людьми»: «Юрт не их — Магмет Киреев царев юрт был, обеим нам поровну было». Эти слова грамоты Исмаила традиционно связываются с Крымом и Мухаммед-Гиреем I (правил в 1515—1523 гг.), однако, как замечал В.В. Трепавлов, «связь Казанского ханства с этим правителем неясна: Мухаммед-Гирей никогда не претендовал на казанский трон». Возможно, Гиреи как родственники Улуг-Мухаммедовичей стали рассматриваться правителями татарских государств в качестве законных преемников казанского престола. Действительно, крымские ханы считали Улуг-Мухаммеда своим прямым родственником. Например, в грамоте Сахиб-Гирея (доставлена в Москву в мае 1538 г.) хан писал: «Да еще еси к нам писал про Казань, рекши, на Казань царя посадил. Ино Магмед-Аминь царь з братом своим з большим с Алехамцарем о юрте спирались, и того для Магмед-Амин царь к Москве пришел, и отец твой помочь ему свою дал, и он, шед, на Казани сел. То правда есть и межи государем коли таково дело не бывает, ино тем ли он его на царство посадил, что помочь свою ему дал. С великим царем с Магмедом с упокойником, з дедом нашим из Суздаля прадед твой Василей бился с ним да и в руки ему попал жив. И в тем времяна мочно было нашему деду твоего прадеда убить, а Московское государство с сею землею взяти, ино такова ему сила была и мочь. А он его простил, и горсти крови пощадел, и все то презрел и Москву ему опять отдал. И того прошлого добра не поминаешь...». В другом тексте — ярлыке 1535 г., выданном от имени Сахиб-Гирея, хан прямо называет Улуг-Мухаммеда «Мухаммед-Гиреем»: «Штож наши предки цари и отец мой Магъмиткгирей, царь, коли кони потныи были до великого князя Витовта и до короля и великого князя Казимира, до паньства Великого князьства Литовъского в гостину приезждчали и велики чти видали…» .

Таким образом, в текстах нескольких источниках мы видим приставку Гирей к имени Улуг-Мухаммеда. Сложно предположить, что это произошло по недоразумению. Некоторые средневековые авторы иногда включали Улуг-Мухаммеда в число сыновей Токтамыша (хотя в действительности Улуг-Мухаммед был сыном Ичкеле Хасана, и Токтамыш приходился ему дядей по отцу). Тогда можно было бы предположить, что прозвище Гирей закреплялось за одной из ветвей потомков Токтамыша, или даже на более древние родственные связи первых крымских ханов и Улуг-Мухаммеда, а именно их общее родство как потомков Тукай-Тимура. В русских родословных записях, которые имели татарский источник, это родство подчеркивалось особо. Согласно «Му‘изз ал-ансāб» брат Хаджи-Гирея также имел в составе имени эту приставку (его звали Джан-Гирей).

Как бы то ни было, мы видим, что не только Улуг-Мухаммед связан накрепко и с Казанью, и с Крымом. Столь же крепко был связан с обоими юртами и Хаджи-Гирей. Его отец Гийас ад-Дин правил с какого-то времени волжским левобережьем, а дядя, возможно, и был тем самым казанским «вотчичем Либеем», убийство которого послужило отправной точкой возникновения независимой Казани. И дастан «Сборника летописей», судя по всему, является памятником, отразившим желание представителей левобережных илей призвать на казанский престол не просто чингизида, а одного из его законных правообладателей. Это призвание, скорее всего, не состоялось, и Хаджи-Гирей вошел в историю как основатель независимого Крымского ханства и новой династии Гиреев. Однако еще долго после этого в Казани и соседних юртах помнили о правах Гиреев на казанский престол.

*Зайцев И.В. Был ли Хаджи-Гирей казанским ханом? Попытки объяснения «Дастана о Хаджи-Гирее» «Сборника летописей» Кадыр Али-бека //
Золотоордынское обозрение. 2023. Т. 11, № 2. С. 335–348. DOI: 10.22378/2313-
6197.2023-11-2.335-348 EDN: HNHNHI