«Тяжелое течение ковида у детей бывает нечасто, но это не повод расслабляться»
Репортаж из «красной зоны» детского ковидного госпиталя
С самых первых дней пандемии в ДРКБ работает временный инфекционный госпиталь. Сюда со всей республики привозят детей, у которых подтвержден диагноз COVID-19. Как здесь все организовано, как болеют коронавирусом дети, чем течение болезни у них отличается от взрослых и, главное, как уберечь своего ребенка от грозной болезни — в репортаже «Реального времени» из ДРКБ.
Сто одежек и много застежек
— Свою одежду снимайте, наденьте вот этот хирургический комплект. Не бойтесь, влезете, он большой. Здесь резиновые тапочки стоят — выберите, какие понравятся...
Мы в «чистом» тамбуре ковидного госпиталя при ДРКБ — здесь нас готовят к тому, чтобы попасть в «красную зону». Здесь — раздевалка, душевая комната, устройство для дезинфекции воздуха, емкости с антисептиками. На сегодняшний день тут — единственный стационар в Татарстане, куда госпитализируют детей с подтвержденным диагнозом COVID-19. Есть еще провизорные госпитали — здесь же в ДРКБ и в инфекционной больнице, где «подозрительные» пациенты дожидаются результатов ПЦР-теста. Провизорный госпиталь в Городской детской больнице №1 на прошлой неделе прекратил работу — больница вернулась к обычной деятельности.
Как говорит Светлана Сенек, заместитель главного врача ДРКБ по лечебной работе и главный внештатный педиатр республиканского Минздрава, косвенно возвращение Первой детской горбольницы к мирной жизни говорит о том, что в целом ситуация улучшается. Но все происходит волнообразно: в июне в ковидном госпитале ДРКБ было меньше десяти маленьких пациентов, сейчас — заняты все 40 коек.
Прежде чем зайти в «красную зону», мы проходим «предполетную подготовку»: полностью переодеваемся в комплект медицинской одежды, вплоть до носков. Потом — в четком порядке: большие бахилы до середины щиколотки, которые надежно завязываются на манер римских сандалий. Комбинезон с маленьким круглым капюшоном. Шапочка, под которую забираются волосы. Многослойная медицинская маска. Очки. Две пары перчаток — одна под рукав комбинезона, вторая — поверх. И вот ты полностью экипирован — и под плотным комбинезоном по спине моментально начинают бежать ручейки пота. И это не главное неудобство. Пить и есть тоже не получится. И ходить в туалет.
Мы заходим в «красную зону» на 20 минут. Медики дежурят здесь сменами по 6 часов. Потом 6 часов отдыхают в чистой зоне — и снова на смену. Так проходит суточное дежурство тех, кто занят на работе в инфекционном госпитале ДРКБ. Медсестра в отделении улыбается нам (мы видим только веселые глаза под очками) и машет рукой:
— А нам некогда страдать, постоянно в работе. Понятно, конечно, что готовимся к сменам — например, воды много не пьем. К костюму привыкли, одеваемся быстро. Да и не так уж это и утомительно. Просто работа у нас такая.
На выходе в «кварцевый тамбур» — комната, в которой надо оставить всю экипировку. Снимать ее тоже надо в строгом порядке, причем желательно не дотрагиваться руками до поверхностей костюма, которые смотрели «наружу». Например, комбинезон снимается так, что выворачивается сразу. Светлана Сенек привычно инструктирует: «Внутри — чисто, снаружи — грязно».
20 минут как в страшном сериале
В больничном коридоре пустынно и тихо, здесь не включен свет и царит полумрак. На протяжении коридора стоят бактерицидные облучатели воздуха. Апокалиптичную картину дополняют медики в полной противоковидной амуниции. Кажется, что ты попал в гротескный сериал про эпидемию. Но это не сериал — это наша реальность. Пациенты и их родители из палат практически не выходят. Здесь даже нет привычных больничных сборищ в столовой: питание приносят в палаты в одноразовой посуде, которая потом утилизируется. Светлана Александровна объясняет:
— Каждый пациент со своей патологией, у каждого может быть еще и дополнительная бактериальная инфекция. Так что наша задача — максимально разобщить наших больных.
Если заглянуть в палату через стеклянную дверь — там более привычная картина: яркий солнечный свет, мамы в удобной домашней одежде и малыши в кроватях. Палаты рассчитаны на одного-двух человек: на 23 палаты в отделении 40 коек для маленьких пациентов. Сейчас в отделении лежат ровно 40 детей и 35 мам, которые за ними ухаживают. Для мам обеспечено свое спальное место. А если плохо становится матери — например, у нее находят коронавирус средней или тяжелой степени тяжести — ее диагностируют и по установленной схеме маршрутизации переводят в инфекционную больницу. К ребенку вызывается другой родственник: отец или, например, бабушка…
Мы проходим мимо двери палаты интенсивной терапии: в ней круглосуточно находится не только мама маленького пациента, но и дежурят реаниматолог и медсестра. Это специально выделенный медицинский персонал для «реанимационных больных» — тех, кто подключен к ИВЛ и требует постоянного наблюдения. В этой палате два места, одно из них сейчас занято маленьким пациентом с ДЦП. Ребенок тихо лежит на спине, смотрит в потолок, а изо рта у него выходят трубки аппарата искусственной вентиляции легких.
Как рассказывает Светлана Александровна, подавляющее большинство пациентов, которых приходится класть под ИВЛ, — это дети, страдающие тяжелой формой ДЦП: они маломобильны, у них небольшая экскурсия легких, часто возникают застойные явления, а значит, они и сильнее уязвимы к осложнениям коронавируса.
Если затруднения с дыханием возникнут у тех пациентов, которые лежат в нереанимационных палатах, в каждой из них есть доступ к кислороду. На посту постоянно дежурит медсестра, а еще в отделении круглосуточно находятся врач и санитарка. Случись что — они моментально окажутся около кровати пациента. Педиатры стучат по дереву: до сих пор удавалось спасать всех коронавирусных пациентов, которые поступали в детский инфекционный госпиталь ДРКБ. Да и тяжелых случаев немного — и как правило, большая часть из них сопровождается основной патологией. И это не только ДЦП. Светлана Сенек напоминает: в группе риска — дети с избыточной массой тела, с сахарным диабетом, со многими другими врожденными заболеваниями и со склонностью к аллергическим реакциям (например, при состоянии гиперергии организм может отреагировать на коронавирус тоже самым непредсказуемым образом).
Чего не бывает у взрослых
Среди маленьких пациентов ковидного госпиталя ДРКБ достаточно внушительная часть — крохи первого года жизни. Светлана Сенек объясняет:
— Дети первого года жизни, как правило, болеют легко. Но по медицинским стандартам, даже при обычном ОРВИ они при температуре должны находиться в стационаре. А значит, мы их и от коронавируса лечим здесь. Кроме того, вирус имеет определенный цикл своего развития, у него небольшая предсказуемость: мы не знаем, разовьются осложнения или нет. А дети первого года жизни и сами непредсказуемы. Дело в том, что к концу заболевания у них может развиться особое состояние — мультивоспалительный синдром (МВС). Это характерно как раз для малышей до трех лет. И развивается МВС уже при отрицательном тесте на ПЦР и после того, как начали формироваться антитела. Организм начинает обостренно реагировать на все перенесенные изменения. Симптомы МВС — лихорадка, боли, характерная сыпь, воспалительные явления в самых различных системах организма. Это тяжелое состояние, которое может привести к трагическим последствиям. Для взрослых оно нехарактерно, для них более обычен цитокиновый шторм. А у детей отложенная реакция может проявиться вот в таком виде. Но это случается очень редко, причем такая отложенная патология развивается чаще у малышей с сопутствующими заболеваниями. Однако мы ставим своей задачей пронаблюдать каждого младенца с подтвержденным коронавирусом. Поэтому вы видите здесь детей, которые вроде бы и чувствуют себя неплохо, и не под капельницами лежат — просто мы наблюдаем и ждем, когда их можно будет отпускать домой.
Рассказывает Светлана Александровна и еще об одном грозном постковидном осложнении, тоже характерном для детей — Кавасаки-подобном синдроме. Это системное состояние, которое может привести к коронариту — воспалению коронарных сосудов. В них образуются микротромбы, и пациент может погибнуть на третьей-четвертой неделе заболевания, уже почти выздоровев от самого коронавируса. Были случаи Кавасаки-подобного синдрома при коронавирусе и в Татарстане, но всех маленьких пациентов удалось спасти. До коронаритов не дошло:
— Думаю, благодаря тому, что мы вовремя обнаруживали развитие этого синдрома. У нас есть очень эффективная схема его лечения, так что в целом нам удается справляться. У нас на базе консультативной поликлиники есть реабилитационные курсы дневного стационара, мы направляем пациентов на консультацию к кардиологу, при необходимости делаем ЭКГ, УЗИ сердца и наблюдаем все изменения.
«Всегда надеешься, что пронесет: мои дети точно не заболеют»
Светлана Александровна говорит: порой мамы грудных детей, которые лежат в ковидном госпитале ДРКБ, жалуются на то, что их детей не лечат, капельницы не ставят, а просто держат в отделении и не выписывают домой. И это связано как раз с необходимостью наблюдения:
— Это очень важный момент: зачастую младенцы не нуждаются в сильнодействующих препаратах, антивирусных средствах, им не надо назначать антикоагулянты и гормоны. Но мы не можем взять и отпустить таких малышей домой, потому что все очень непредсказуемо, и они должны находиться под постоянным наблюдением. Мы не предскажем, что будет на восьмой-девятый день, как ребенок отреагирует на вирус. Поэтому проводим минимальное лечение и неустанно наблюдаем их. Интенсивная терапия идет только при тяжелом течении, при среднем течении порой требуются капельницы с гормональными препаратами. Но поскольку в наш госпиталь стекаются все грудные дети с подтвержденным диагнозом, включая легкое течение, то мамы должны отнестись с пониманием к нашей работе: мы делаем это только ради их детей.
Две таких мамы лежат со своими грудничками в одной из 23 палат временного инфекционного госпиталя. Регина, мать четырехмесячной пациентки, рассказывает:
— Мы попали сюда несколько дней назад, нас перевели из другой больницы. У дочки поднялась высокая температура, мы сдали анализы — и попали в больницу с инфекцией мочевыводящих путей (пиелонефритом). А на следующий день оказалось, что оба наших теста ПЦР положительные. Так мы сюда и попали: лечим и инфекцию, и ковид. Хорошо, что коронавирус протекает в легкой форме у нас обеих, врачи успокаивают — все будет хорошо. Но сначала, конечно, была абсолютная паника. Ничего не было понятно, ребенок ведь очень маленький.
На вопрос о том, как малыш «поймал» коронавирус, Регина отвечает: грешат на папу, который мог принести коронавирус с работы. Правда, ПЦР и у отца, и у старшего ребенка отрицательный. Ребенок получает поддерживающую терапию, капельницы, антибиотик — все направлено на лечение бактериальной инфекции, пиелонефрита.
Соседка Регины, Наталья, лежит здесь с совсем маленьким сыном — мальчику всего 40 дней. И тоже болеет сама:
— Тоже, скорее всего, папа принес с работы. Он привитый, но все равно заболел — очень легко перенес, а вот я пару дней серьезно болела. Меня всю ломало, была температура. Температура поднялась и у сына — поэтому мы сразу поехали в больницу. В провизорном госпитале у нас взяли тесты — и когда пришли положительные результаты, нас отправили сюда. Относятся к нам здесь очень внимательно, спасибо врачам, что успокаивают нас. Потому что первое впечатление — это паника. Потому что когда смотришь по телевизору или читаешь об этом — всегда как-то надеешься, что пронесет: все кроме меня. Мои дети точно не заболеют…
Когда мы выходим из палаты, Светлана Сенек объясняет: за малышом Натальи остается пока только наблюдать, чтобы не пропустить осложнений, которые могут развиться примерно к десятому дню болезни.
Сейчас в отделении основная доля пациентов — дети до года, такие, как те, которых мы видели только что. Еще здесь сейчас лежат полтора десятка подростков, ведь дети от 13 лет — еще одна большая группа риска.
«Изначально здоровые дети переносят заболевание легко»
Светлана Сенек рассказывает:
— Преимущественно к нам попадают дети пубертатного возраста от 13 до 18 лет и малыши раннего возраста, до года. По стандартам, в обязательном порядке мы обязаны госпитализировать: грудных детей, детей со средним и тяжелым течением коронавирусной инфекции и тех, у кого есть отягощающая основная патология: избыточная масса тела, сахарный диабет, некоторые другие хронические заболевания. Дети старше года с легким течением болезни лечатся амбулаторно, под наблюдением участкового педиатра. Разумеется, на этот период для их окружения действует карантинный режим. Изначально здоровые дети переносят заболевание легко, и как правило, это происходит дома.
Тяжелое течение у детей без сопутствующих заболеваний бывает редко, но это не повод расслабляться. Потому что об отдаленных последствиях болезни мы сейчас ничего не сможем сказать.
— Есть ли какая-либо разница между тем, как протекало заболевание у детей в прошлом году и сейчас, когда действует в основном «дельта»-штамм?
— По клинике мы особых различий не видим. Разве что температура держится дольше, и она выше — в прошлом году температура у пациентов часто была субфебрильная. Но хочу сказать, что в прошлом году детей болело меньше. Мы связываем это с тем, что ограничительные мероприятия были жестче. Дети с тяжелыми соматическими патологиями — с тем же ДЦП — коронавирусом не болели. А сейчас пошел занос заболевания домой, к этим больным детям, и поэтому они попадают к нам. И как я уже говорила, такие пациенты очень тяжело переносят вирус. За счет них и увеличивается количество тяжелых случаев в основном.
— А бывают случаи, что здоровый ребенок тяжело переносит коронавирус?
— Все индивидуально. Но такие случаи крайне редки. Бывает, что ребенок в целом здоров, но у него повышенная гиперергическая реакция на вирус, в таких случаях он болеет тяжелее.
— При каких симптомах родителям стоит бить тревогу? Они как-то отличаются от ОРВИ?
— Действительно, первоначальные признаки болезни — такие же точно, как при ОРВИ. Это может быть насморк, температура, озноб, ломота в суставах. Начинать переживать надо, если это происходит, что называется, без особых к тому предпосылок. Если вы знаете, что ребенок не купался в водоеме, его нигде не могло продуть, он не ел мороженого, зато был в коллективе и общался с большим количеством людей, а потом затемпературил — есть большая вероятность, что он подхватил коронавирус. Просто для сезонных ОРВИ пока еще не время, они начнутся ближе к концу сентября, тем более что лето нынче было жарким. И теоретически, ОРВИ быть сейчас в популяции в принципе не должно. Но тем не менее мы встречаемся с вирусными пневмониями, с острыми инфекциями — весьма вероятно, что это ковид.
Так что если ребенок затемпературил — обязательно надо вызвать врача. Он придет и определит, нужно ли брать мазок (например, если перед нами классическая ангина, то картина ясна и без мазка).
Если вы знаете, что ребенок не купался в водоеме, его нигде не могло продуть, он не ел мороженого, зато был в коллективе и общался с большим количеством людей, а потом затемпературил — есть большая вероятность, что он подхватил коронавирус
— А бывает так, что вирусная пневмония есть, и по клинике врачи наблюдают коронавирус, но ПЦР-тест отрицательный?
— Такие варианты тоже возможны — например, если допущен дефект забора мазка или его транспортировки. И тогда ПЦР показывает день ото дня то положительный, то отрицательный результат. Но есть стандарты наблюдения, время, в которое нужно брать мазки. И если клинические проявления похожи на ковид, но мазки отрицательные — ребенок не отправится в ковид-положительную зону, его отвезут в провизорный госпиталь и будут лечить там. Потому что доказать, что это ковид, при отрицательном ПЦР, не получится. И я могу сказать, что за последние 2 года количество вирусных пневмоний у детей однозначно выросло.
— Как дети реабилитируются после ковида? Многие взрослые жалуются, что месяцами не могут прийти в норму.
— Сложно сказать что-то однозначное: маленький ребенок вряд ли будет жаловаться на снижение концентрации или ухудшившуюся память. Но в принципе дети реабилитируются быстрее взрослых.
По нашим данным, дети переносят коронавирус все-таки легче и восстанавливаются быстрее, чем взрослые, даже если попадают в стационар с тяжелым течением. Повторюсь, это — если речь не идет о маленьких пациентах с тяжелыми сопутствующими заболеваниями, особенно неврологическими.
— Правильно ли я понимаю: если ребенок здоров и ничем хроническим не болеет, можно не бояться, и он перенесет болезнь легко?
— Повторюсь: каждый организм индивидуален. Поэтому даже если ребенок здоров, не имеет хронических заболеваний и лишней массы тела, это не значит, что ему можно гулять где угодно, не носить маску, не дезинфицировать руки и ничего не бояться. Хотя бы потому, что принеся эту инфекцию домой, он может заразить домашних, и потом будет лотерея, у кого из близких болезнь может закончиться летальным исходом.
И вот что еще нужно помнить: если у ребенка есть дефект здоровья, который еще не проявился, — при коронавирусе он реализуется, и вы о нем узнаете.
«Для подростка не надеть маску — все равно что совершить героический поступок»
— Как болеют подростки, так же как взрослые?
— Пубертатный возраст довольно опасный: в это время идет эндокринная и иммунная перестройка, гормональный фон растет. А значит, ребенок реагирует, как правило, гиперреакцией на любой вирус, в том числе и на ковид, поэтому подростки и болеют тяжелее. И потом, у них контактов больше, они заражаются чаще, чем дети из остальных возрастных групп. Они бесстрашные, для них не надеть маску — это все равно что совершить героический поступок.
— А эмоционально как дети реагируют на то, что больны? Я имею в виду подростков.
— У большинства из них еще нет в психике состояния фатальности — осознания того, что может произойти что-то тяжелое. И, кстати, мальчиков в пубертате к нам поступает статистически больше, чем девочек. Они бесстрашнее — и заражаются чаще. И, кстати, они переносят болезнь и эмоционально легче, чем взрослые, а не только физически. Такого страха за свою жизнь, как взрослые, они тоже не ощущают. И даже когда мы диагностируем подростку клиническую дыхательную недостаточность — он говорит, что чувствует себя нормально. При этом легочные процессы по данным КТ могут быть достаточно тяжелыми.
— Схемы лечения детей от коронавируса сильно отличаются от «взрослых» схем?
— В каждых клинических рекомендациях, для любого заболевания, есть раздел о том, как лечить детей. По сравнению со взрослыми, у них мягкие схемы лечения, но когда у ребенка тяжелая степень заболевания, то протокол примерно тот же: антикоагулянты, гормоны, антицитокиновые препараты. Есть те препараты, которые не разрешены для применения для детей, они заменяются другими. В каждом отдельном случае врачебная комиссия определяет целесообразность применения того или иного препарата, особенно если речь идет о сложных случаях.
Подростки бесстрашные, для них не надеть маску — это все равно что совершить героический поступок
— Долго ли лежат дети у вас в отделении?
— При обычном течении коронавируса ребенок проводит у нас в среднем 12—14 дней, до двух отрицательных результатов ПЦР. Дальше они долечиваются на дому. Либо есть вариант, когда пациент отправляется на амбулаторное лечение уже после одного отрицательного теста и второго дожидается уже дома. Но чаще всего мы их оставляем здесь до второго результата.
— География заражений какова? У вас вся республика?
— Единичны случаи, когда ребенок с коронавирусной инфекцией — из района. В основном это города республики. Немного Челнов, но основная доля — маленькие казанцы. Которые погуляли по торговому центру, сходили в кафе, побывали в большой компании.
Чем больше населенный пункт и меньше ответственности — тем больше шансов заразиться, и наша география это четко показывает.
«Развлечения в моллах и аквапарках могут закончиться больничной койкой»
— Начинается учебный год. Вакцины для детей все еще нет. Что нас ждет? Новая вспышка коронавируса?
— Я склонна к оптимизму. Вспышки не будет, если люди будут подходить к своему здоровью и здоровью детей ответственно. Ничего не меняется: надо носить маски, чаще мыть руки, ограничить посещение торговых центров, аквапарков, кафе, ресторанов. А вот открытые площадки — стадионы, парки, прогулочные зоны, где есть открытый воздух и соблюдается дистанция между людьми — не под запретом.
Что касается транспорта, там надо правильно носить маску. Если она под носом или на подбородке — смысла от нее, конечно же, нет. Между тем, я в трамвае часто вижу, что на весь вагон есть только один человек с правильно надетой маской! Представляете себе, какая беспечность?
— Но многие думают, что маски не защищают от коронавируса — только от контролеров.
— Посмотрите на нас: мы работаем в красной зоне с самого начала пандемии. Ходим в маске постоянно, при этом когда принимаем пациента, мы еще не знаем, есть у него ковид или нет — ведь результат ПЦР приходит не сразу. И при этом я так и не заразилась. И сотрудники наши тоже не болели ни разу. Хотя вакцина появилась далеко не сразу. Значит, это все работает! Маска защищает! Конечно, желательно использовать медицинскую маску с высокой защитой, но и наши коллеги, которые носят двойную обычную маску, тоже не заразились.
Все наши сотрудники, которые работают в красной зоне, не болели ковидом еще ни разу — несмотря на то, что постоянно находятся в контакте с больными. А сейчас все они уже вакцинированы. Никто никого не заставляет, при этом они еще и дружно идут на ревакцинацию. Просто они как никто другой знают, с чем мы столкнулись.
— Как еще обществу защитить детей?
— Обязательно надо продолжить жесткие входные фильтры в детских садах и школах. Ведь в какой-то момент общество расслабилось: если родителям негде было оставить ребенка, а больничный брать нельзя было, то они просто вели его с кашлем и соплями в группу. И его там принимали! И больной ребенок заражал всех остальных. Но когда пришла пандемия, входной фильтр ужесточился и медсестры, несмотря на возмущение родителей, перестали принимать детей с признаками респираторных заболеваний. И это сработало: в республике не возникло за полтора года пандемии ни одного очага в детских садах. В школах республики тоже действуют фильтры.
Если ребенок присутствует только дома или в классе со здоровыми сверстниками — ему негде заразиться. А чтобы поймать коронавирус в транспорте — нужно минут 15 сидеть рядом с кашляющим человеком. Так что и тут шанс мал, особенно если на ребенке плотно надета маска.
Вспышки не будет, если люди будут подходить к своему здоровью и здоровью детей ответственно. Ничего не меняется: надо носить маски, чаще мыть руки, ограничить посещение торговых центров, аквапарков, кафе, ресторанов. А вот открытые площадки — где есть открытый воздух и соблюдается дистанция между людьми — не под запретом
— А собственного ребенка как защитить, ведь прививку ему сделать пока нельзя?
— Не будем забывать, что достаточно велика часть переболевшего населения, многие уже и вакцинировались. И эта иммунная прослойка дополнительно защищает детей. Но ее недостаточно, и поэтому мы призываем родителей, старших братьев и сестер: сделайте прививку. Она не только убережет вас самих от тяжелых форм болезни, но и с большой вероятностью защитит тех, кому прививку делать нельзя. Тут схема та же, что и с беременными женщинами: сама будущая мама прививку может не делать, но чтобы сберечь ее здоровье, надо привить все ее окружение. То же самое и с детьми!
А в остальном — продолжаем действовать по рекомендованной схеме. Утром измеряйте детям температуру, при малейших признаках ОРВИ оставляйте дома, научите правильному использованию маски, суньте в каждый карман по флакону с антисептиком. Формируйте у них правильное отношение к своему здоровью и жизни, научите ответственно относиться к здоровью окружающих.
И, конечно же, избегайте скоплений народа и не водите ребенка в закрытые людные места. Сейчас магазины, места общественного пользования под крышей — это не место для гуляния с детьми. Если родители хотя бы немного переживают за себя и за своих близких — таких мест нужно избегать и посещать их только при необходимости. Развлечения в моллах и аквапарках могут закончиться больничной койкой, и об этом надо помнить.
Особенно хочу обратить внимание на поведение таких родителей, которые порой по вечерам привозят своих детей в ДРКБ… чтобы просто прообследоваться. Вы удивитесь, но таких случаев очень много. Но если у ребенка нет необходимости идти в больницу, его нельзя сюда вести! Потому что здесь, в приемном покое, пока ребенок не попал на прием — мы не знаем, с чем он сидит. И больница — точно не лучшее место, чтобы скоротать здесь в очереди вечерок-другой. А если что-то беспокоит, особенно температура — лучше вызвать врача на дом.
— Как вы думаете, мутация вируса что-то изменит в протекании болезни у детей и в детской заболеваемости в целом?
— Я исхожу из того, что надо быть оптимистом. Например, грипп — сейчас он постоянно мутирует, и мы спокойно справляемся с ним вакцинным методом. А ведь в начале XX века «испанка» выкосила пол-Европы! Надеюсь, что и с коронавирусом мы научимся бороться.
И, кстати, если бы мы с вами все были законопослушными и не легкомысленными, правильно относились к своему здоровью и здоровью окружающих, борьба с болезнью была бы эффективнее и быстрее. В семьях, где были тяжелые случаи или где погибли родственники от коронавируса, как правило, все вакцинируются, а не придумывают отговорки и сказки про чипирование!
