В Качаловском театре пригласили публику на «Каменный пир»
«Дон Жуан, или Каменный пир» – так полностью называется известная комедия Жана-Батиста Мольера, ставшая второй премьерной постановкой этого сезона в Качаловском театре. Спектакль поставил один из самых интересных ныне российских режиссеров Григорий Дитятковский из Санкт-Петербурга, репетиции представления иногда длились по одиннадцать часов. На спектакле накануне побывала корреспондент «Реального времени».
Чуть-чуть от «Тартюфа»
«Дон Жуан» – более поздняя пьеса Мольера, написанная после скандала с «Тартюфом», выдержав всего пятнадцать представлений, она была снята с репертуара. Кстати, сам автор играл в этом спектакле Сганареля. Но тартюфовские мотивы в «Доне Жуане» проследить можно, Мольера так же волнуют и ханжество, и неискренность, и порок под маской добродетели.
В спектакле Григория Дитятковского, где роль Дона Жуана исполняет Илья Славутский, одна из последних сцен, когда герой говорит о том, что он будет изображать из себя добропорядочного господина, – одна из самых важных.
…Свита помогает Дону Жуану одеться, причем выворачивает его бордовый халат, и он из сибаритского превращается в черный монашеский подрясник. Костюм готов, смиренное выражение лица найдено, теперь можно «учить жить» всех и каждого. Одна маска сменяет другую. Перевоплощение происходит в доли секунды. Дон Жуан уже строит планы, как легко и комфортно ему будет жить под этой маской.
Каменный гость, Командор, белая статуя, пришедшая тяжелой поступью, путает все карты, берет за плечи, увлекая Дона Жуана в преисподнюю, куда он летит, захлебываясь саркастическим смехом. Тяжело пожатье каменной десницы.
Дон Жуан в этот момент даже вызывает подобие симпатии, хотя бы своей твердой позицией.
В полнолуние
Григорий Дитятковский, поставивший в Казани «Дона Жуана» и пока еще не очень хорошо известный казанцам, кроме завзятых театралов, привыкших смотреть спектакли не только в родном городе, очень похож внешне на поэта Иосифа Бродского. Несколько месяцев назад мой коллега-критик, встретив Дитятковского, идущего после репетиции по берегу Булака, решил, что у него начались галлюцинации, и он видит перед собой знаменитого поэта.
Возможно, комический случай не стоил бы упоминания, но у Дитятковского есть действительно одно важное качество – чувство поэзии в театре. Его казанский «Дон Жуан» напоминает хорошо отделанное стихотворение поздних символистов, где метафоры прозрачны и певучи. Сценография, выполненная в холодных тонах (сценограф Александр Патраков), – квинтэссенция хорошего вкуса. От огромной луны, черных колонн до воздушных люстр – все стильно, респектабельно и лишено эклектики. Игра света и тени, лунные блики, морской туман – художник по свету Евгений Ганзбург создал атмосферу некой таинственности.
Скользя, словно по зеркально начищенному паркету, выскакивает из-за кулис свита Дона Жуана, проворно расставляя канделябры на авансцене, и спектакль начинается. Серые камзолы, седые парики, и лишь герой отличается – у него черный парик и более дорого расшитый камзол. Да, и еще «в кольцах узкая рука» – перстни на пальцах бликуют. Щеголь Дон Жуан.
В чем его сила? Почему от него без ума две простолюдинки, которых он откровенно дурит, – Шарлотта (необычайно органичная и заразительная Алена Козлова) и Матюрила (Елена Казанская), почему сбегает к нему из монашеской обители родовитая Эльвира (Славяна Кощеева)? Ответ прост – Дон Жуан каждый раз влюбляется искренне, хоть на день, хоть на час, хоть на пару минут. И женщины готовы драться за этот ускользающий миг счастья. Об этом позже скажет Сганарель.
Устает ли он этих постоянных увлечений Дон Жуан? Безусловно, тем более, что он все время ходит по лезвию ножа и ждет очередного разоблачения. Илья Славутский, несмотря на то, что режиссером предписана для актеров откровенно театральная манера игры, творит образ человека неоднозначного – хитрого и ловкого, в меру циничного, но в какие-то доли секунды уставшего и искреннего. Эти миги коротки, но они есть.
Дон Жуан-Славутский в спектакле Дитятковского в чем-то заложник собственной славы, такой миф о самом себе, и этот миф ему надо постоянно поддерживать « в хорошем состоянии». Человек когда-то создал сам для себя «предлагаемые обстоятельства» и увяз в них. Дон Жуан здесь – человек-функция, не хватает лишь бейджика с надписью «Совратитель».
Как он любуется собой, как красноречив – есть в нем что-то от декламирующего Нерона, возможно, этот парчовый бордовый халат, эта манера оратора, эти замашки профессионального манипулятора. И даже странно, что у этого эстета такой слуга-простолюдин Сганарель (очень точно по-актерски существующий Марат Голубев), простодушный и хитроватый одновременно. Его последняя фраза про неполученное жалование просто добивает.
Резко театральная манера игры в казанском «Доне Жуане» выливается и в присутствии на сцене аккордеониста, и пении итальянских песен, в словно в замедленной киносъемке, безмолвной сцене драк, и в просто репризных сценах. С возлюбленными простолюдинками, например, или в откровенно гротесковой сцене Дона Жуана и торговца Диманша (Илья Скрябин, точно чувствующий эту гротесковую манеру, а оттого убедительный).
Но Мольер писал не только и не столько комедии. Его пьесы – то самое зеркало, на которое не стоит пенять, потому что в нем отражены, укрупнены пороки общества. И «Дон Жуан» в постановке Григория Дитятковского при всей его поэзии, под его декадентской луной и черными зловещими колоннами, все-таки тоже отчасти сатира, то «зеркало», глядя в которое можно узнать и себя, и многих людей из своего окружения.
А Мольер, столько претерпевший от власти при жизни, чья могила в Париже утрачена, снова стал одним из героев в «Комеди Франсез». Точнее, в магазине сувениров при этом культовом парижском театре. Бюсты и открытки, изданные и переизданные пьесы, фотографии сцен из спектаклей. Даже фирменные спички с крылатыми выражениями из его комедий. Мольер делает выручку театру. Таков удел гениев – жизнь заканчивается, и начинается распродажа.
Его Дон Жуан – этот миф, это имя, ставшее нарицательным, это собрание пороков, которым несть числа. И за те века, что отделяют нас от времени, когда творил Жан-Батист Мольер, эти пороки не то, чтобы не исчезли, – они многократно укрупнились. Увы…
комментарии
С уважением, семья Борисовых.
С уважением и нежностью, кандидат математических наук Ляля Мунировна Исмагилова
Олька К.