Артем Левин, American Top Team: «Люди кровожадны — они хотят зрелища, а не умного бокса»

Обычный тайский бокс в MMA не работает

— Всем [боксерские] «лапы» держишь? Или технику оттачиваешь? Здесь большая аудитория, тебе интересно?

— Безусловно. На самом деле у многих ребят здесь такой хай-левел, нинзя-стайл, но нет бойцовской базы. Ну допустим, ребята пришли из борьбы, а это же все-таки MMA. Кто-то базовый борец, кто-то базовый боксер, но нет базовой техники тайского бокса, кикбоксинга.

Причем обычный тайский бокс в MMA не работает. Я вообще стараюсь любую технику трансформировать именно для MMA. Во-первых, это помогает развиваться мне самому, я как боец, в принципе, еще не закончил, мне интересно изучать все эти пути. Поэтому, да, я больше шлифую технику с бойцами, то есть добавляю им базу и внедряю тот тайский бокс, который нужен в MMA.

— А в чем отличия?

— Это абсолютно [разное]. Передвижение на ногах — во-первых, ты не стоишь, ты должен двигаться, быть мягче на ногах. Во-вторых, это совершенно другая дистанция, потому что [можно] пропустить тейкдауны…

Плюс, ребятам, на мой взгляд, не хватает использования локтей, хотя хорошие примеры уже есть — это прежде всего Джон Джонс. Ребята не используют локти, хотя это самое опасное оружие в боях. А колени — самое мощное. По тоннажу ударов нет ничего тяжелее, чем колени.

— Я видел, ты тут тренировался с [Хорхе] Масвидалем, он прямо доволен был.

— Хорхе заинтересованный. Ему нравится тайский бокс, он заинтересован в коленях и локтях. Сейчас ждем, когда ему дадут бой, потому что в любом случае надо отталкиваться от оппонента. То есть можно как-то изменить базовую технику, но готовиться нужно под определенного противника.

— Уже можно сказать, что ты полноценный тренер American Top Team?

— Да, изначально, когда предлагался контракт, мы об этом и разговаривали.

— Ты уже прижился, тебе стало интересно?

— Ну, зайдя в American Top Team, я сразу понял, что это мое. Просторный, чистенький зал… Я, кстати, иногда стою в зале или борюсь с кем-нибудь — думаю, что это новичок в борьбе, такой же как я. Потом ребята сфотографируют, отметят в «Инстаграм» — а это, оказывается, бывший чемпион Bellator (смеется). Я никогда прямо всех не знал. Знал топовых бойцов, но не регулярных. Сейчас вот узнаю — и не думал, что [здесь] столько звезд. На данный момент переработал со всеми топами.

— То есть жизнь стала интересная? Во-первых, топы, во-вторых, начал посещать UFC, Bellator, различные турниры. Чувствуешь себя в обойме, жизнь кипит?

— Да, безусловно. Даже при том, что сейчас все закрыто. Я человек, который привык летать, за месяц мог три континента сменить. Сейчас все закрыто, но с такой работой все равно продолжаю летать. Я здесь познакомился более близко с очень многими русскоговорящими ребятами. Кого-то из них вообще здесь узнал, в России мы не были знакомы.

Жизнь, конечно, интересная штука, она открывает возможности, новые дороги. Как только ты сидишь, остановился, момент стагнации — и все. Это и в смысле денег, и со всем остальным.

В Bare Knuckle ребята боксируют за 1 000 долларов. В России — вообще, за 10—20 тысяч рублей

— Ты говоришь, что как спортсмен еще не закончил. Что-то еще хочешь сказать? И где?

— Пока держим это в секрете. Ну, во-первых, мы не закрываем кикбоксинг и тайский бокс, ну а там — поборюсь, вдруг мне понравится бороться. Пока скажем так: возможно, и в клетке попробуем.

— Да ты что! Слушай, а Bare Knuckle ты не рассматривал? (Bare Knuckle Fighting Championship — американская спортивная организация по боям на голых кулаках, — прим. ред.) Там вроде платят неплохо.

— Изначально рассматривал. Но приехал на турнир, посмотрел, и знаешь, я думал, что MMA — это жестко, но Bare Knuckle жестче. Все равно должна же быть спортивная составляющая… я спортсмен, а не гладиатор. Мне после завершения карьеры важно в первую очередь мое здоровье, моя голова. То есть я не дерусь потому, что я дерусь. Я дерусь за определенные цели.

— То есть это уже выходит за грань спорта, ты считаешь? Люди дерутся за деньги?

— Нет, на самом деле там дерутся не за деньги. Очень много людей, сейчас это и в России популярно — Top Dog, бои на голых кулаках. Это новое веяние, люди, на самом деле, сами по себе кровожадные существа, и многим не столько денег [надо]. В России, я думаю, большинство боксирует тысяч за 10—20 рублей. И в Bare Knuckle боксировали [за сопоставимые деньги]. То есть бывший чемпион UFC боксировал в главном бою, а до них боксировали ребята за 1 000 долларов.

Но там были нокауты такие, что… Ты слышишь, как ломается нос, надкостница, рассечение. И знаешь, была одна пара, где были именно боксеры. Эти ребята понимали, что такое кулаки, что такое удар в лоб — это сломанная кисть, и ты вылетаешь из обоймы. И они больше двигались, боксировали умно. И публика моментально начала гудеть, им это не нравится.

— Люди приходят за зрелищем, да? Не жалеют бойцов, подгоняют.

— Абсолютно. Людям нужно крови и зрелищ. Определенной категории публики, потому что не всем, конечно, нравится кровь. Та часть публики, которая за эстетику, всегда будет приходить на боксерские матчи в смокингах и коктейльных платьях. А вот те, кому надо зрелищ — им только «Безумный Макс».

— Какой у тебя сейчас любимый спорт? Ты следишь за боксом? Классика останется классикой?

— Да, классика никуда не уйдет. Сейчас она, конечно, на большом спаде, но самые большие деньги в боксе, и, как мы видим, за ними и MMA-бойцы приходят в бокс.

— Но внимание оттуда все-таки ушло немножко в сторону MMA?

— Да, сто процентов. Находясь здесь, в Америке, ты это видишь воочию. Если один из крупнейших боксерских матчей передвигают на более поздний срок, потому что он попадает на одно время с UFC, это говорит о том, какой спорт в приоритете.

«Что-что, а борьба у российских бойцов есть. Американцы и бразильцы могут в Россию на сборы ездить»

— Кроме Андрюхи, кто-то еще тебе нравится?

— Ну, во-первых, русских ребят, которые приехали сюда, никто не отменял. Они...

— Саня Шаблий?

— Саня красавчик. На самом деле здесь два бойца — еще был Ярослав с Украины, забыл фамилию, — все его выделяют, в том числе тренерский состав. И мне не понятно до конца, почему эти ребята, которые очень хорошо боксируют в спаррингах, с хорошей борьбой — зачастую они даже не замечают топ-5 — но сами даже еще не в топ-15. Тот же Саша ждет контракт с Bellator или UFC, хотя я вижу, как он отрабатывает на тренировках.

— То есть он составит конкуренцию?

— Сто процентов. Понимаешь, нельзя судить, только когда у человека нет бойцовского опыта. То есть человек может быть чемпионом мира по тренировкам, но когда он выходит в октагон или в ринг, он может психологически сломаться. А если у него уже есть за плечами определенное количество боев, то есть он стрессоустойчивый, психологически не ломается, то он в любом случае хороший. Технический арсенал в стойке у него хороший, борец он тоже хороший. Любой наш парень, который сюда приезжал, был на очень хорошем уровне борьбы. Возьмем Алексея Олейника, Ярослава, Омари [Ахмедова] — весь тренерский состав говорит, что у всех борьба на уровне не просто выше среднего, а хай-левел, скажем так.

Что-что, а борьба в России есть. Может, джиу-джитсу у нас где-то проседает, но грэпплинг и борьба у нас на топовом уровне. Мне кажется, американским и бразильским бойцам можно в Россию на сборы приезжать (смеется). В Дагестан точно.

— Твой самый запоминающийся бой?

— Здесь все сейчас говорят о [Алексе] Перейре, это чемпион Glory (международная компания, занимающаяся организацией и промоушном кикбоксерских боев, — прим. ред.), который перешел в MMA, подписался с UFC. У меня была «восьмерка» (турнир восьми бойцов в Glory, — прим. ред.), то есть три боя за вечер, и я выиграл титул чемпиона Glory, как раз у Перейры. Не могу сказать, что это был самый запоминающийся бой, но это, во-первых, хорошие деньги, одни из самых больших в кикбоксинге — за турнир я получил 210—215 тысяч.

У меня слезы счастья текли два раза. Первый раз на Всемирных играх единоборств в Пекине, это любительский чемпионат, «Олимпийские игры среди единоборств». В финале встретились с человеком, я выиграл — это был матч-реванш. И вот «восьмерка».

— А что тебя манит соревноваться? Адреналин или желание признания?

— Здесь совокупность факторов, ты абсолютно прав. Во-первых, хочется вернуть все это — адреналин, ажиотаж, возбуждение, которое ты чувствуешь, когда выходишь на ринг. Другой момент в том, что я по жизни максималист. Если ты чем-то занимаешься, ты должен это делать либо хорошо (и ставить себе максимальные цели), либо никак. Выйти и быть статистом — это не мое.

Если говорить о MMA, то здесь мне пока просто нравится смотреть, я пока кайфую от того, что я тренируюсь. Но в любом случае мы, бойцы, — «наркоманы». Если тебе хотя бы раз поднимали руку в ринге, в октагоне, на татами, то ты хочешь получать эти эмоции опять и опять.