«И воссияет вечный свет»: оперный театр открыл сезон новой постановкой Владимира Васильева
Мировую премьеру москвичи увидят только 22 ноября, после чего она войдет в репертуар театра
В минувшие выходные на сцене Татарского академического театра оперы и балета имени М. Джалиля состоялась премьера спектакля в постановке Владимира Васильева «И воссияет вечный свет». Этой первой в истории театральной постановкой «Реквиема» Моцарта театр открыл свой новый сезон. Проект состоялся благодаря поддержке Министерства культуры Российской Федерации. Как создавалась новаторская постановка, какой жанр выбрал автор, войдет ли он в репертуар театра и почему мировая премьера состоялась именно в Казани в репортаже «Реального времени».
«Реквием» — конец или начало?
«Реквием» Моцарта — одно из известнейших произведений композитора, сложных и загадочных. Чем он стал для Владимира Васильева — завещанием, напутствием, примером творчества или началом его нового этапа?
Начать с того, что это — заупокойная месса, где одновременно звучат и радость, и горе, и ликование попавших в рай и отчаяние оказавшихся в аду. Особенно остро это чувствуется в самой исполняемой части реквиема — «Лакримозе» («Слезная»), кинематографисты часто ее используют в своих лентах. Второй момент — это последнее произведение Моцарта, заказанное ему «неизвестным посланником в черном». Так получается, что гении одновременно становятся провидцами, и Моцарт понимал, что пишет «Реквием» и по себе. Так, по свидетельству супруги Констанцы, во время работы над произведением Моцарт часто жаловался на здоровье и говорил о том, что отравлен. Кроме того, есть свидетельство друзей композитора, которые пришли к нему за день до смерти и пропели «Реквием» — то, что уже написано. Однако во время первых тактов «Лакримозы» Моцарт расплакался и заявил, что не успеет закончить эту часть. После смерти композитора его произведение заканчивали Йозеф Эйблер и Франц Ксавер Зюсмайер.
«Переписал свое творчество набело»
По словам автора спектакля — постановщика, хореографа и исполнителя главной роли Владимира Васильева, эта постановка — своеобразное резюме всего его творчества. Можно сказать, что это все его работы, собранные в одной постановке, переписанные «набело»:
— Это спектакль и о самом себе. Меня часто мучило то, что практически все, что я сделал в своей жизни, мне не нравилось. И тогда мне думалось, что, наконец, я сделаю нечто, что поразит окружающих. Я всегда работал с большой любовью и большим удовольствием, и каждый раз мне казалось: вот-вот оно получится. И так до 80 лет. И вот я создал этот спектакль. Собственно, он о том, как я это делаю, ведь здесь я исполняю роль творца. Он о том, как я вижу музыку, в данном случае Моцарта. Это не прямой рассказ о себе, а некий собирательный образ, то есть мне бы хотелось, чтобы я был таким. И также очень бы хотелось, чтобы этот спектакль взволновал зрителя. Все, каждый артист сегодня обнажит перед вами свою душу, — рассказал перед премьерой Владимир Васильев.
Если говорить о выборе названия, то оно как бы само собой напрашивается. «И да воссияет вечный свет» — часто повторяемая на латыни фраза из заупокойной мессы:
Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis (лат.)
Вечный покой даруй им, Господи, и вечный свет пусть светит им.
«В Казани многое случается впервые»
Театральное воплощение «Реквиема» стало первым в истории за более чем двухсотлетнюю жизнь произведения. По признанию самого Владимира Васильева, это было его давней мечтой. Причем он сразу знал, что ставить будет свой спектакль именно на сцене Татарского театра оперы и балета.
— Я испытываю удовлетворение от работы с коллективом, как и во время постановки си-минорной мессы Баха. Вообще, я помню Казань и 50 лет назад — буквально перед премьерой пересмотрел документальный фильм об истории Казани, всем его рекомендую. И слава тебе Господи, что в этом городе живут люди, которые понимают, что для меня значит эта постановка. Я только заикнулся Рауфалю Сабировичу, что хочу поставить «Реквием», он сразу отозвался — «Пожалуйста!» В Казани вообще много что происходит в первый раз, и возможно даже — в первый раз в мире. Или вот такое — 20 лет назад никто себе даже представить не мог исполнение хором «Реквиема» без клавира! — поделился мнением Владимир Васильев.
«Хор во второй раз закончил консерваторию»
Хор действительно играет в постановке особую роль. Это и молящиеся в церкви, и люди в целом — общество, толпа, это и главный голос мессы. Вокалистам приходится постоянно двигаться, хор перестал быть статичным — и это тоже новаторство.
— Каждый член хора слово второй раз закончил консерваторию, — рассказала о проделанной работе хормейстер Любовь Дразнина. — За время работы мы прошли высшую музыкальную школу. Уверяю вас, каждый участник сдал свою вокальную партию еще в декабре, и не по одному разу. Я в курсе того, в каком направлении сегодня развивается хоровое искусство. И то, что мы отказались от статичности, выбрали движение, говорит о том, что мы работаем в этом ключе.
Хоровые исполнения чередовались на сцене сольными партиями сразу четырех голосов. Их подарили слушателям сопрано Гульнора Гатина, меццо-сопрано Екатерина Сергеева, тенор Ярослав Абаимов и бас Максим Кузьмин-Караваев. Своими белыми нарядами на фоне серых одежд хора, стоящего за их сценой, они напоминают ангелов, а в костюме Екатерины Сергеевой даже продуманы рукава-крылья, которые она поднимает то за своей спиной, то стоя за вокальным партнером, Максимом Кузьминым-Караваевым.
Мятущиеся души и переменчивая статичность
Собственно, это и объясняет то, что автор выбрал не просто балет или оперную постановку, но синтез всех видов искусств. Оркестр и хор передают уникальность творения композитора, эпичность и торжественность заупокойной мессы, принятой в католической церкви. Неожиданно звучащий в прологе джаз — отсылка к современности. Балет — словно движение душ героев. Центральные партии исполняют пять пар солистов казанской балетной труппы в обрамлении кордебалета — Михаил Тимаев, Аманда Гомес, Таис Диоженес, Вагнер Карвальо, Александра Елагина, Ильнур Гайфуллин, Алина Штейнберг, Антон Полодюк, Мана Кувабара и Алесcандро Каггеджи. Гибкие и ранимые, одетые, как и вокалисты, в белое, как мечущиеся души, они притягивают к себе внимание немым рассказом о любви и ее горестях, радости жизни и страхом перед переходом в иной мир.
Сам маэстро читает стихи собственного сочинения и выходил на сцену как дирижер всего действа. На декорации транслируются картины Васильева, на которых угадываются и тихие пейзажи, и целые галактики, и танцующие фигуры…
Отдельного внимания заслуживает оформление сцены. Кулисы сцены оформлены в виде пилонов, иногда появляется ощущение, что все происходит в пещере, подземелье — что тоже символично. По словам художника-постановщика Виктора Герасименко, это одновременно и католический храм — ведь звучит музыка именно католической мессы. С другой стороны, так можно показать и значение сцены для творца, артиста — это тоже храм. Важным элементом декорационного решения являются огромные зеркала, в которых отражается и все происходящее на сцене, и проецируемые картины автора. Так пространство словно расширяется, колонны будто раздвигаются, и появляется ощущение движения в бесконечное пространство. Причем сами декорации не меняются на протяжении всего действа — меняется их восприятие, в зависимости от света и отраженных на них картин.
«Мимо джаза никто не прошел»
В прологе спектакля неожиданно зазвучал джаз. Причем над сценой появилась еще одна, малая сцена, на которой трио российского джазмена Евгения Борца исполнило один из известных джазовых стандартов в авторской обработке. Как отметил Евгений Борец, мелодия была выбрана по просьбе Владимира Васильева.
На вопрос, почему зазвучал джаз перед таким монументальным произведением Моцарта, как «Реквием», автор и постановщик спектакля ответил: «Это молодость человечества. Никто из нас, будучи юным, не миновал и не смог пройти мимо джаза. Я в своем спектакле показываю весь путь человеческий. И именно джаз как нельзя лучше может рассказать о молодости, непосредственности».
Евгений Борец рассказал корреспонденту «Реального времени», что, узнав о предложении Владимира Васильева поучаствовать в его постановке, ощутил одно — счастье:
— В конце прошлого года мне позвонил директор театра Рауфаль Сабирович. Он в это время обсуждал творческие планы с Татьяной Шахниной, директором казанского хореографического училища. Это было действительно непередаваемое ощущение, жаль, мобильная связь была неважной, поскольку я находился в дороге. Но несколько позже я приехал в Казань, и мы вчетвером, теперь уже с Владимиром Васильевым, встретились в кабинете директора. Комфортно ли мне, джазмену, на оперной сцене? Вы шутите? Я здесь в шесть лет уже репетировал постановку по Моцарту, я ведь из Казани. А дома всегда комфортно. Это большое счастье, когда такие музыканты, как Владимир Викторович, руководят творческим процессом, воплощая на сцене такие, казалось бы, неподъемные вещи. Он смог сложить все это в исповедальное полотно, перемешав несовместимые на первый взгляд жанры.
Евгений Борец отметил, что будет стараться приезжать в Казань на каждый спектакль, как только он плотно войдет в репертуар театра. По данным пресс-службы театра, случится это после показа спектакля «И воссияет вечный свет» в Москве, то есть после 22 ноября. Состав исполнителей, конечно, будет меняться, но, как сообщил джазмен, его трио это не коснется.
«Реквием» по ковиду
Премьера спектакля была назначена на апрель — к празднованию 80-летия Владимира Васильева. Однако по причине всеобщего карантина ее пришлось отложить, и теперь, к счастью, удалось собрать именно тот состав артистов, который планировался изначально. Более того, как рассказал сам автор кроссовера, во время изоляции он «ничего не потерял». В эти месяцы Владимир Васильев продолжал писать картины, которые теперь зритель увидел в качестве мультимедийных декораций.
Можно сказать, что сентябрьская премьера стала своеобразным «реквиемом» по ковиду. Она торжественно заявила о том, что и после потрясений и перемен жизнь продолжается, пусть и в новом формате. Так, даже на такую премьеру, можно сказать, мирового значения, зал был не заполнен до предела — требования Роспотребнадзора соблюдались неукоснительно. Зрители сидели строго в масках, на входе замерялась температура. Однако пришедшим трудно было удержаться от дружеских объятий — такой долгожданной была встреча меломанов, среди которых наблюдалось немало московских гостей.
Последними в спектакле звучат жизнеутверждающие Alleluja из мотета Exsultate, jubilate Моцарта и стихотворные строчки Владимира Васильева: «Не дай мне Бог задуматься: быть или не быть. Надо просто жить, остальное приложится». И так, вечный свет воссиял. Премьера состоялась. Жизнь продолжается.
