«Равного качества системы образования на национальном языке в Татарстане нет»

«Регион с положительным сальдо образовательной миграции»

— Как вы оцениваете образовательную систему в Татарстане?

— В Татарстане одна из самых сильных региональных систем образования. Я бы выделила Новосибирск, Екатеринбург, Томск и Татарстан. Именно в контексте региональной, хорошо организованной системы образования. Причем Татарстан в Поволжье занимает лидирующие позиции — туда приезжает намного больше студентов, чем уезжает из него. Это регион с положительным сальдо образовательной миграции.

Очень важно, что Татарстан стал различим на образовательной карте мира. По педагогическим наукам тот же Казанский федеральный университет входит практически в сотню ведущих вузов мира. Кроме того, у него высокие показатели по цитируемости.

Главное, что удалось сделать Татарстану, — наладить связь ведущих университетов со школами, создать специальные лицеи, которые готовят ребят уже со школьного возраста в проектном режиме, на базе оснащенных лабораторий. Это позволяет проводить умную профориентацию, подготовить к участию в исследовательских практиках, уже начиная со старшего школьного возраста. Такая взаимосвязь школ и ведущих университетов, как мне кажется, дает очевидные высокие результаты — мы видим победы татарстанских команд на всероссийских олимпиадах.

«Татарстану удается сохранить высокую престижность высшего образования»

— Что, на ваш взгляд, является отличительной чертой именно татарстанской региональной образовательной системы?

— Татарстану удается сохранить высокую престижность высшего образования в целом. Это не повсеместная и не настолько распространенная ситуация. В целом у нас по стране очень заметно вырос спрос на среднее профессиональное образование. Много ребят переориентировались на поступление в колледжи. Во-первых, в этом случае не надо сдавать ЕГЭ. Во-вторых, потом легче трудоустроиться. Более того, очень вырос спрос даже на платные программы в колледжах.

Мы видим, что высшее образование в разрезе страны начинает терять свои позиции. Некоторые считают, что ребята идут в колледжи, чтобы потом продолжить образование в университете. Отнюдь — лишь 16 процентов выпускников СПО сразу же продолжают образование в вузе.

К сожалению, после окончания колледжа сильно падает мотивация к продолжению образования. Если работодатель не подталкивает сотрудника к получению высшего образования, если соответствующих требований для получения должности не предусмотрено, то выпускника колледжа просто не вытолкнуть учиться. Потому что человек устает учиться, начинает работать. И вот как мне кажется достоинством системы образования Татарстана служит то, что в республике сохраняются стимулы и мотивации именно для длительных образовательных траекторий.

В системе образования Татарстана я также отметила бы серьезную связь с работодателем. В этом смысле стоит выделить не только поддержку президента республики, но и крупнейших предприятий с тем, чтобы помогать университетам, университетским разработкам, в какой-то степени даже быть спонсорами некоторых университетских программ. Это результат достаточно системной работы, которая приносит положительный результат. Инвестиции в мотивацию школьников, студентов к академическим достижениям — это очень большой плюс.

В системе образования Татарстана я также отметила бы серьезную связь с работодателем. В этом смысле стоит выделить не только поддержку президента республики, но и крупнейших предприятий с тем, чтобы помогать университетам, университетским разработкам, в какой-то степени даже быть спонсорами некоторых университетских программ

«Изучение татарского языка пока остается точкой напряжения»

— Хотелось бы затронуть и тему обучения на национальном языке, традиционно остро обсуждаемую в Татарстане. Какова ваша позицию по этому вопросу?

— Это действительно проблема. Потому что равного качества системы образования на национальном языке по всем направлениям подготовки, как есть на русском языке или даже с мощными элементами, как на английском языке, сейчас в Татарстане нет. Если речь идет о длительных образовательных траекториях, высшем образовании, то обучение на национальном языке подразумевает ограниченный набор направлений подготовки, специальностей, больше связанных с гуманитарным сектором, культурой, и гораздо меньше — с инженерией и другими разработками. Ребята с хорошим знанием татарского языка, которые являются выпускниками национальных школ, потом имеют ограниченный выбор в продолжении образования. Это мне кажется недостаточным для развития науки, аспирантуры, докторантуры на татарском языке, а по мощи развития система на русском языке несопоставима.

Другое дело, в Татарстане очень развита билингвальность. Татарский язык живой, его знают, изучают в школах, чтобы жить с использованием двух языков, уметь общаться в семье. Очень сильно движение культурных элит, чтобы все проживающие в Татарстане, несмотря на национальность, знали татарский язык как второй государственный язык для республики. Но мы видим, что это вызывает сопротивление. Такое изучение пока остается точкой напряжения.

Пока система изучения языков в Татарстане разделена. Есть национальные школы с глубоким, серьезным изучением языка, традиций, культуры, обычаев. Это школы, полностью включенные в культурный контекст. И есть массовая школа — там изучение татарского языка ведется, извините за резкость, как иностранного. То есть обучение ведется на русском языке и есть часы, которые отводятся на татарский язык. Так же как часы, которые отводятся на изучение английского, немецкого или французского языка. По существу, полилингвальной системы школьного образования, имеющей потом перспективы полноценного развития в высшем и среднем специальном образовании, в Татарстане все-таки не создано.

Я при этом считаю, что знание второго языка точно обогащает человека. Но для этого разные предметы надо изучать на разных языках, включать в обучение практики для общения, празднования, театрализации, современные культурные проекты, которые позволяют на разных языках удержать культурные смыслы и их взаимодействие. И вот такая полилингвальность для каждого человека — это его богатство и большая адаптационная способность в современном мире.

У нас, к сожалению, ни в одном регионе нет мощной системы полилингвального образования. Я знаю, что в Якутии, в Северной Осетии — Алании ее очень старались создать. Калмыкия понимает, что она может предложить только очень отсталые учебники практически 30-х годов прошлого века. Пока хороших практических примеров нет. Нередко это организовано как национальные школы, мода на которые приходит и уходит, и массовые школы предусматривают изучение родного языка фактически как иностранного.

Знание второго языка точно обогащает человека. Но для этого разные предметы надо изучать на разных языках, включать в обучение практики для общения, празднования, театрализации, современные культурные проекты, которые позволяют на разных языках удержать культурные смыслы и их взаимодействие

«Модель, при которой ты выучился один раз на всю жизнь и остановился, уходит в прошлое»

— Вы уже отметили тренд на стремление получить среднее профобразование. Как в целом обстоит ситуация с гибкостью перестройки системы образования под нужды современного рынка труда? Вектор на профобразование, движение WorldSkills будет усиливаться или надо остановиться и высшее образование важно для значительной части людей?

— Важно обеспечить длинные образовательные траектории и переходы. Я лично очень поддерживаю движение WorldSkills. Оно очень многим ребятам дает интерес к жизни, профессии, пониманию, что такое современные профессии, веру в свои силы. Очень часто ребята теряют интерес к обучению уже в старшей школе. Вместе с тем — и веру в себя, и снижается самооценка и мотивация, а это очень плохая тенденция. Когда есть такое движение, как WorldSkills — с соревновательностью, командами — это здорово. Колоссальный успех, как Казань провела мировой чемпионат. Это прозвучало на карте мира. WorldSkills — очень важное, нужное и полезное движение. И очень важно, чтобы ребята имели профессию в руках, умели работать на очень высоком уровне, а не отсталом, что продвигает экономику, квалификацию и качество жизни.

Другое дело — нельзя на этом останавливаться. И в этом плане в общероссийском разрезе много заторов. Я знаю немало ребят 35—40 лет, которые остановились на среднем образовании, но при этом доросли до руководящих, инженерных, технологических позиций, и им получение высшего образования необходимо уже просто по должностям. Но у них просто опускаются руки, что нужно сдавать ЕГЭ — год к нему готовиться, потом поступать и учиться, а их должность в это время уже сто раз займет кто-то другой.

У нас нет хороших интегрированных, с возможностью работать, профессиональных образовательных программ, которые бы доращивали образование и давали хорошему технику технологическое образование и т. д. То есть нужен переход, когда ты уже получил профессию, поработал и понимаешь, куда тебе дальше интересно двигаться. Чтобы была возможно пойти одновременно учиться и работать, именно нарастить квалификацию, а не заново ее получать, не терять 4—5 лет, а в течение 2 лет освоить. Нужны именно компактные программы, которые бы вводили микроступени, каждый раз закрепляя шаг в образовании и повышении квалификации, давали возможность двигаться по ступеням вверх, а не откатываться назад с очень длинными программами. Такими укороченными программами можно подвигать к развитию в профессии.

Модель, при которой ты выучился один раз на всю жизнь и остановился, уходит в прошлое. Человек в процессе своей жизни может и менять профессию, и продолжать развиваться внутри своей профессии. Но необходимо, чтобы образование сопровождало его и позволяло гибко двигаться по ступеням. В любом случае, система социальных связей, отношений, которая процветает в университетах, дает новый толчок за счет новых коммуникаций, профессиональных связей. Такого в своей организации, где ты годами варишься, уже не получить.

Очень важно, чтобы работодатель имел возможность предоставлять свободные дни, где-то оплачивать учебу. За счет государства должны выдаваться образовательные сертификаты, которые человек может использовать как свой личный образовательный счет именно на длинную траекторию образования. Даже получив профессию в 20 лет, долго на этом багаже не проживешь. Уже через 5—10 лет нужен следующий мощный шаг в образовании — в профессиональном и в личностном развитии.

— Этот образовательный сертификат от государства должен выдаваться человеку на определенную сумму?

— Я считаю, что на сумму, которой человек может распоряжаться, направляя ее на свое профессиональное развитие, образование. В стране успешно прошла апробация сертификатов на дополнительное образование детей, в которой Татарстан тоже участвовал. Это подразумевало определенную сумму, которая списывается со счета семьи, когда ребенок посещает какую-то секцию, кружок. Речь идет о целевых деньгах. И деньги получает учебное заведение, на программу к которому поступают. Это уже отработанная система. Были и другие интересные проекты — «Билет в будущее», различные федеральные гранты. Но у каждого человека должна быть такая возможность, потому что идет персонализация образования, индивидуализация образовательных траекторий. Та самая вариативная часть в основной программе, профессиональном, высшем образовании должна быть в распоряжении каждого школьника, студента, чтобы он мог получить часть курсов и предметов не только в своей школе, но и других учебных заведениях, где ему это кажется наиболее интересным. И он должен иметь возможность выбирать те программы, где они представлены наиболее интересно и качественно.

Я лично очень поддерживаю движение WorldSkills. Оно очень многим ребятам дает интерес к жизни, профессии, пониманию, что такое современные профессии, веру в свои силы

«На каком же они языке будут говорить со своими учащимися, если они языки программирования не освоили?»

— На ваш взгляд, какие направления подготовки будут самыми востребованными в ближайшей перспективе и успеют ли вузы выпустить необходимых специалистов? Например, многие компании говорят, что запрос за айтишников огромный, а вузы столько специалистов не выпускают…

— Вузы действительно столько не выпускают. Если смотреть, сколько ребят выбирают ЕГЭ по информатике, это число растет — в этом году этот экзамен выбрали более 80 тысяч выпускников. Успешно сдали ее меньше — эта цифра даже меньше, чем в прошлом году. Физику сдавали 139 тысяч — в полтора раза больше информатики. Но обществознание-то — почти 300 тысяч выпускников. Доля тех, кто сдает ЕГЭ по общественным наукам, предметам гуманитарной направленности, социально-экономическому профилю выше, чем по техническому, технологическому или информационному. В этом году хоть и больше ребят выбрали информатику, но сдали ее не лучше, чем в прошлом году. Так что покрыть потребность компаний в айтишниках пока неоткуда — существует очень большой разрыв между запросами и даже теми, кто просто выбирает ЕГЭ по информатике. К тому же у нас очень отстают школьные программы по этому предмету.

Сейчас в Китае, Америке вводится обязательное знание хотя бы языка программирования Python после выпуска из школы. Во всех педуниверситетах Китая изучение Python преподавателями обязательно — хоть историю они преподают, хоть математику. Более того, три года после окончания педуниверситета всех педагогов сопровождают, помогая им встраиваться, использовать программирование, современные информационные технологии в учебном процессе. У них считается так: «На каком же они языке учителя говорить со своими учащимися, если они языки программирования не освоили?»

Сама по себе цифровизация, умение программировать становится ключевой компетенцией. Это не просто отдельная профессия, а умения и навыки каждого современного школьника, студента. Мы говорим о цифровизации, которая проникает во все сферы жизни — общественных, государственных, муниципальных услуг, транспорт, торговлю. Везде эти сервисы начинают нас сопровождать, ими необходимо уметь пользоваться. И пандемия коронавируса даже активизировала разработку этих сервисов, многие из них стали более удобными и простыми. Финансовый сегмент переходит в цифру просто семимильными шагами.

На мой взгляд, и в перспективе останутся востребованными специальности, связанные с сервисами «человек — человеку». Это педагог, врач, социальный работник — специальности, где невозможно полное замещение контактности в профессиональной сфере. Интеллектуальные сферы бизнеса, связанные с разработками, исследованиями, также будут набирать обороты. Все, что связано с дизайном, новыми культурными практиками, будет востребовано. Люди сегодня не хотят от звонка до звонка сидеть на рабочем месте, а потом свалиться перед телевизором. Такое времяпрепровождение и стиль жизни уходит в прошлое. Причем так происходит по всему миру. Многие кроме хороших заработков на второе место выдвигают личностное развитие — всем хочется жить интересно, путешествовать, лично участвовать в культурных проектах, спортивных соревнованиях, профессиональных состязаниях.

Мы видим очень большой спрос на специалистов по разработке разного рода систем безопасности — кибербезопасность, охрана персональных данных, защита финансов. Любые системы, которые обеспечивают безопасность и устойчивость, будут очень востребованы. Эти направления подготовки открываются во многих вузах.

Доля тех, кто сдает ЕГЭ по общественным наукам, предметам гуманитарной направленности, социально-экономическому профилю выше, чем по техническому, технологическому или информационному

Вообще, стоит выделить тренд, при котором размываются границы. Современные цифровики проникают и в медицину, и в диагностику, и в социальную работу, и в финансовую сферы. Если в банковской, финансовой сферах их легко допустить к работе, и мы видим, сколько IT-специалистов там работают, то в том же здравоохранении такого допуска пока нет. Если вы закончите направление по компьютерным наукам, это не значит, что вас пустят к диагностике живого человека. Сейчас ищутся новые междисциплинарные связи, когда информационщики начинают врываться во все профессии. Соединение цифровизации с понятными традиционными профессиями становится все более актуальным.