«При нас агроном разводил пестициды в канистрах на глаз и без защиты. Все делается на авось»

«Европа стала отказываться от рапса — там серьезно задумываются об экологии»

— Почему в Татарстане проблема гибели пчел так остро встала только в 2019 году? Разве раньше аграрии предупреждали пасечников об обработке полей химикатами?

— Эта проблема затронула не только нашу республику, она возникла в целом в российском масштабе. В прошлом году увеличили посевы рапса, а это очень хороший медонос — если он начинает цвести, пчелы все бросают и летят к нему. Их же не остановить, они куда хотят, туда и летят. Это скотину можно привязать, а с пчелами не так.

При этом рапс — очень капризная культура: если вовремя не обработать от вредителей, они его полностью съедают. Эти химические вещества влияют на экологию. В то же время рапс — ценная культура для производителей, они очень хорошо на нем зарабатывают. Европа стала потихоньку от него отказываться, поскольку там серьезно задумываются об экологии, но спрос-то остается, поэтому на рапс переключилась Россия. Его сейчас массово сеют по всей стране.

— В чем еще заключаются проблемы, вызывающие массовую гибель пчел?

— Прежде всего, недостаточно квалифицированных специалистов-аграриев. На днях мы были в Заинске (на своей страничке в соцсети наш собеседник активно размещает фото и видео мора пчел, который продолжается в разных районах республики, — прим. ред.), где произошла массовая гибель пчел. На наших глазах пестициды для обработки рапса разводили в канистрах на глаз. У них даже не было мерной посуды! На глаз химикаты бухнули и налили в канистру. Пестициды первого класса опасности (самый опасный, — прим. ред.) распадаются в срок от 12 дней до месяца, и все, что попадается им на пути: пчелы, мыши, гибнет, нарушается экологический баланс.

И то, что я описал, в Заинске делал агроном, человек с высшим образованием. При взаимодействии с пестицидами первого класса опасности на специалисте должны быть защитная маска, специальная одежда, резиновая обувь, а у них ничего этого нет. Люди работают с пестицидами и даже себя не защищают! Все делают на авось. А в некоторых хозяйствах вообще агрономов нет, подготовкой растворов для обработки занимаются трактористы, которые в этом вообще не разбираются.

В прошлом году увеличили посевы рапса, а это очень хороший медонос — если он начинает цвести, пчелы все бросают и летят к нему. Их же не остановить, они куда хотят, туда и летят. Это скотину можно привязать, а с пчелами не так

«На одну погибшую пчелосемью дают 3,5 тысячи рублей. Это примерно четверть потерь»

— В какую сумму вы оцениваете прошлогодний ущерб пчеловодов республики?

— По нашим подсчетам, убытки от гибели пчел составили около 15 млн рублей. Представьте себе тумбочку около кровати — улей примерно такого размера выходит из зимнего периода с примерно 20 тысячами пчел. Мы увеличиваем их количество за летний период в 4 раза, пчеловоды активно работают над этим. В итоге улей расширяется до 60—80 тысяч пчел, тогда можно собрать хороший мед.

В прошлом году, по нашим подсчетам, погибло около 20 тысяч пчелосемей. Но точного учета нет. И власти не знают истинную цифру, они считают только доказанные случаи, подтвержденные лабораторным путем. Но пасечники в большинстве своем не идут в лабораторию, чтобы подтвердить гибель пчел от пестицидов — это слишком затратно. Анализ обходится примерно в 25 тысяч рублей. Туда сдают мертвых пчел, мед с улья и ботву с обработанного поля. Названия препарата, обнаруженного на траве и на пчелах, должны совпадать.

На одну погибшую пчелосемью в прошлом году по России давали 3,5 тысячи рублей возмещения. Это примерно четвертая часть настоящих потерь. Потому что никто не считает упущенной прибыли, которую пасечник получил бы от реализации меда, — 50-60 кг с одного улья.

— А насколько эффективны системы оповещения пчеловодов и созданные whatsapp-чаты?

— В том же Заинске, где мы были в составе общественной экологической комиссии, в селе Поповка живут пять пчеловодов. Из них трое — бабушки: одной 63 года, второй — за 70, третьей — около 80 лет. И только у 63-летней есть WhatsApp. Если к оставшимся двум бабушкам домой не прийти и не предупредить, что будет производиться обработка полей, они об этом не узнают. Агропредприятия должны оповещать сельсоветы, а сельсовет — персонально предупредить пчеловодов.

— А у нас есть база пчеловодов, список людей, которых надо оповещать?

— Да, для этого существует паспортизация пасек (по данным Минсельхоза РТ, на конец мая этого года в Татарстане насчитывалось почти 246 тысяч пчелосемей и 9 106 пасек, из них около 4 тысяч, то есть 44%, получили паспорта). Паспорт единого образца содержит уникальный номер, информацию о владельце пасеки, месте ее расположения, количестве пчелосемей, а также о том, какие обработки и лечебные мероприятия были проведены. (Паспортизация ведется в добровольном порядке, — прим. ред.). Не все люди хотят идти на паспортизацию, власти доверия нет, думают — оформлю, налоги придут… Многие вообще держат пасеки на 5—10 ульев на приусадебных участках и не считают нужным их оформлять. Так что точного учета нет.

На одну погибшую пчелосемью в прошлом году по России давали 3,5 тысячи рублей возмещения. Это примерно четвертая часть настоящих потерь. Потому что никто не считает упущенной прибыли, которую пасечник получил бы от реализации меда, — 50-60 кг с одного улья

«Мы били в набат, ждали встречи с министром»

— Какие-то видимые результаты после недавней встречи с главой Минсельхоза РТ есть?

— Мы били в набат, ждали этой встречи. Потому что нам сказали, что посевы рапса будут только увеличиваться. Мы стали готовиться к этому, писать письма властям, что у нас есть алгоритм действий, как можно уберечь пчел от гибели. Одно из правильных решений — whatsapp-группы.

— Кстати, что именно дает предупреждение пчеловода о готовящейся обработке полей? Он что, увозит пчел?

— Есть два варианта — закрыть ульи как минимум на 12 дней или увезти их на расстояние не менее 7 км. Но вспомните тех же бабушек-пчеловодов из Заинска. Смогут ли они увезти своих пчел, если вес одного улья порой больше ста килограммов, а высота с человека? А чтобы закрыть улей в такую жаркую погоду, его надо приспособить. Если пчел много, они могут там задохнуться. А у бабушек вообще старые деревянные улья — если они не то закроют, все пчелы там задохнутся. Так что вариант с изоляцией им тоже не подходит.

Мы предложили бабушкам помощь с перемещением пчел. Но возникает резонный вопрос: как им в этом случае обслуживать пчел? Сейчас самый активный период — некоторые старики вообще ставят диваны около ульев и целый день наблюдают за пчелами. А тут бабушкам придется ходить каждый день 14 километров туда и обратно. Понятно, что они не могут этого делать.

Остается третий вариант — обрабатывать поля только пестицидами третьего класса опасности. Причем в определенные периоды после лёта пчел — в вечернее и позднее вечернее время и раннее утро: от 8—9 вечера до 3—4 утра. Тогда это проходит безболезненно. В моем Черешманском районе посеяли 3,5 тысячи гектаров рапса. Как он начал цвести, приступили к обработке химикатами третьего класса опасности, и, слава Богу, пчелы не погибли, потерь нет.

В моем Черешманском районе посеяли 3,5 тысячи гектаров рапса. Как он начал цвести, приступили к обработке химикатами третьего класса опасности, и, слава Богу, пчелы не погибли, потерь нет

«Запретить пестициды 1-го и 2-го классов опасности»

— В чем тогда смысл обработки пестицидами первого класса опасности? Это дешевле?

— Да, это дешевле. И такие химикаты убивают наповал всех вредителей, то есть достаточно однократной обработки. А пестициды третьего класса дороже, и к тому же может потребоваться повторная обработка.

— Я слышала, вы предлагаете вообще запретить использование пестицидов 1-го и 2-го класса опасности на полях республики?

— Да, обязательно запретить. Этот вариант работает. Апастовский район, Пестрецы, мой район работают по такой схеме. Где аграрии «с человеческим лицом» и где налажен диалог между пчеловодом и аграрием, там все нормально. Там обрабатывают в правильное время, в правильной дозировке и правильным препаратом.

— Эта мера полностью решит вопрос или вы предлагаете дополнительные механизмы?

— В основном такой запрет решит все проблемы. И чтобы это не было на авось, все участники работ должны проходить обучение. Перед обработкой должны измеряться скорость ветра, влажность воздуха — ничего этого не делается. Ближе чем на 300 метров от деревень и водоемов обработку проводить нельзя — этот регламент также повсеместно не выдерживается.

— Министр поддержал вас в ваших требованиях?

— Он сказал, что пчеловоды и аграрии для него одинаково важны. Мы изложили все свои пункты, он поддержал нас во всем. И сказал, что нужно решить все проблемы и не допустить потрав. Мы сегодня видим, что все обещанное реализуется. Он создал whatsapp-группу с нами, сказал обращаться по всем вопросам. Он сам лично отвечает — я уже проверил, все работает.

— То есть вопрос сдвинулся с мертвой точки?

— Когда аграрии увидели отношение министра к пчеловодам, многие из них на местах повернулись к нам лицом. Были такие, которые пытались игнорировать нас, а после встречи с министром начался взаимовыгодный диалог.

Движение есть, но мы опоздали — этот разговор должен был состояться в мае. Все же нужен общественный контроль. Чиновники обычно стараются идти по легкому пути. Порой бывает, что они получают инструкцию, дают недостоверный отчет. А когда есть общественный контроль, мы имеем возможность на местах проконтролировать исполнение указаний министра. Мы можем подсказать им — есть регламент, закон, которых нужно придерживаться. Время, конечно, упущено. Так что сейчас дорога каждая минута.

Перед обработкой должны измеряться скорость ветра, влажность воздуха — ничего этого не делается. Ближе чем на 300 метров от деревень и водоемов обработку проводить нельзя — этот регламент также повсеместно не выдерживается.

«Каждый день к нам поступают сигналы о гибели пчел»

— То есть и этом году не удастся избежать массовой гибели пчел?

— Сейчас мы наблюдаем самый опасный период — идет как раз фаза цветения. Каждый день к нам поступают сигналы о гибели пчел. Конечно, потравы, наверное, будут, потому что просто так контролировать ситуацию из Казани нельзя, пока общественность на местах сама не начнет ее контролировать.

Приведу пример: в конце мая, когда мы активизировали работу и начали выходить с предложениями на Минсельхоз, с нами на связь вышел начальник Управления сельского хозяйства и продовольствия Высокогорского района Рахимзян Каримов. Там был печальный опыт потрав в прошлом году. Он предложил разговаривать напрямую, чтобы не допустить потрав, сказал, что ценит пчеловодов. И этот район сейчас самый образцовый в плане взаимодействия. К этому мы должны стремиться.

На днях в Тетюшах погибло 1,5 тысячи пчелосемей. Это огромная цифра. Обработали поля днем, еще и не рапс, а какой-то сорняк. В трех деревнях пчелы погибли. Каждый день как на войне. Недавно из Тюлячей сообщение о море пчел пришло. Оказывается, обрабатывали поля в Сабинском районе. В обоих районах группы в WhatsApp есть, но участников из соседних районов туда не допускают. Если же обработка происходит практически на границе районов, то пчелы из пасек, находящихся рядом, гибнут, потому что их хозяева не входят в чат соседнего района. Аналогичное сообщение пришло недавно из Кукморского района — обработка полей проводилась в Кировской области. То есть даже в приграничных с республикой областях надо создавать совместные whatsapp-группы.

— А пестициды в итоге попадают в мед или же пчелы представляют собой естественный барьер?

— Пчела приносит нектар и складывает его в ячейку. Если он отравленный, детенышей кормят уже отравленным медом. Молодая пчела, которая еще не вылетала из улья, ест этот отравленный мед и тоже погибает. Да, пестициды попадают в мед, а с ним и к людям. Недобросовестные пчеловоды могут продать такой продукт. Поэтому надо брать у знакомых людей.

Надо стараться есть свежий мед, укреплять иммунитет, тем более что бушует коронавирус

«Нормальная цена для гречишного и липового меда — 1800 рублей за трехлитровую банку»

— Вы сами перешли к нашей следующей теме. Где мед лучше не покупать?

— Сейчас много фальсификата. Есть мед, а есть медовый продукт. Когда проходят ярмарки, иногда можно встретить даже «подснежниковый мед», которого нет в природе. Этим балуются заезжие перекупщики из других регионов. Какой-то зеленый, синий мед со вкусовыми добавками — и за ним очереди стоят, люди покупают некачественный мед, медовый продукт, то, что разбавлено, с вредными добавками. Причем раза в два дороже, чем натуральный мед, который продают рядом.

— И каковы признаки натурального меда?

— Это очень трудно определить. Но лучше брать непосредственно у пчеловода, а не у перекупщика. Уточнить, откуда он приехал, попросить показать паспорт пасеки. Надо брать татарстанский мед, тогда не будет проблем.

— Натуральный мед может засахариваться?

— Обязательно. Он и должен засахариваться. Надо стараться есть свежий мед, укреплять иммунитет, тем более что бушует коронавирус.

— Прошлогодняя и нынешняя гибель пчел отразится на цене меда?

— Я думаю, она не повысится. Доходы у народа падают, покупательная способность очень низкая. Мы это тоже понимаем. И из-за коронавируса сложно давать прогнозы. Мы боимся, сможем ли продать наш мед, если рынки опять закроют. Придется тогда по знакомым продавать.

— Сколько должна стоить трехлитровая банка нашего татарстанского натурального меда?

— У меда есть сортность. Есть более дешевые сорта — мед из подсолнуха, например. Его много, и цена в данном случае невысока — около 1000 рублей. А есть гречишный и липовый мед, нормальная цена для такого качественного продукта — около 1800 за банку. Подальше от Казани, в деревнях, такой мед можно найти и за 1300, 1500 рублей за банку.

Такая цена окупит все расходы. Сюда входят еще и транспортные расходы. Вот сейчас, в сезон, я каждый день вынужден ездить в леса, где расположены мои ульи. Там, подальше от ядохимикатов, получается вкусный мед.

Есть гречишный и липовый мед, нормальная цена для такого качественного продукта — около 1800 за банку. Подальше от Казани, в деревнях, такой мед можно найти и за 1300, 1500 рублей за банку

«Хотим зарегистрировать бренд «Татарский мед»

— А где татарстанцы смогут купить этот мед? Не все же ездят в районы.

— В августе мы планируем организовать в Казани ярмарки под вывеской РОО «Пчеловоды Татарстана». Там мы сможем гарантировать качество товара. Если кому-то не понравится мед — сможем поменять или возместить потери. Будем допускать на ярмарки только добросовестных пчеловодов. Министр Марат Зяббаров обещал помочь в вопросе организации ярмарок. Мы хотим организовать открытую отдельную площадку под ярмарку, где будет продаваться только мед. Чтобы у покупателя был выбор. Мед ведь очень разный — можно будет попробовать, даже с чаем попить.

— Как вы оцениваете мед конкурентов? Тот же башкирский мед, который, по сути, давно уже бренд?

— Башкирского меда по большому счету им самим не хватает. В позапрошлом году к нам приезжал пчеловод из Башкирии, купил у моего знакомого три фляги меда и увез к себе в Башкирию. Думаете, там он его будет продавать как татарстанский мед из Черемшана? Нет, конечно. Он купил здесь по цене 1000 рублей за банку, а продаст там за 3000. Наши меда не уступают по качеству башкирским, но башкиры придумали себе бренд, и он продвигает их товар. Мы тоже хотим зарегистрировать в этом году бренд «Татарский мед». Мы конкурируем с башкирами без проблем. У нас хороший мед, и Татарстан — один из самых крупных регионов по медосбору.

— Раньше ходили слухи, что пчел может убивать сотовая связь. Как вы относитесь к этой информации?

— В наших чатах периодически возникают такие обсуждения — где стоят сотовые вышки, линии электропередач. Но практики говорят, что пока ничего страшного нет. А вот 5G, говорят, страшно и для людей, и для пчел.

— И последний вопрос. Как вы оцениваете недавнее назначение нового начальника в подведомственном Минсельхозу ГБУ «Управление аквакультуры и пчеловодства»?

— Раньше у нас были натянутые отношения с этой структурой. К пчеловодам там относились не как к родным, а как к сиротам при живых родителях. Но после прихода нового директора Марата Миннебаева отношение к пчеловодам изменилось в лучшую сторону, он начал продвигать наши интересы. Он молодой руководитель, поэтому пока вникает в некоторые вопросы. Но мы надеемся, что диалог, который наладился, в том числе с министром, продолжится и дальше. И что мы сможем организовать ярмарки для наших уважаемых жителей на свежем воздухе без масок.