Как санкции в отношении Северной Кореи наносят вред женщинам и сводят на нет гуманитарную помощь

• Джой Юн — автор доклада «Человеческие издержки и гендерные последствия санкций для Северной Кореи».
• Генри Ферон — автор доклада «Человеческие издержки и гендерные последствия санкций для Северной Кореи», юрист и старший научный сотрудник Центра международной политики.
• Кристина Ан — международный координатор проекта Korea Peace Now!, основатель и исполнительный директор Women Cross DMZ.

«Санкции должны быть ненасильственными»

Нермин Шейх: Мы переходим к новому докладу, который показывает, что международные санкции, введенные в отношении Северной Кореи, оказывают неблагоприятное воздействие на гуманитарную помощь и экономическое развитие в стране, и это оказывает несоразмерное воздействие на женщин. Доклад под названием «Человеческие издержки и гендерные последствия санкций для Северной Кореи» был подготовлен по заказу Korea Peace Now! группой независимых экспертов.

Авторы доклада утверждают, что это первая комплексная оценка воздействия санкций против Северной Кореи на человека. Согласно выводам доклада, существующие в ООН механизмы высвобождения гуманитарных грузов не смогли предотвратить негативные последствия, а задержки и нехватка средств могли привести к гибели тысяч людей.

Эми Гудман: Также к нам присоединились три гостя. Джой Юн является соавтором доклада. Она жила в Северной Корее 10 лет со своей семьей. Через свою некоммерческую организацию Ignis Community она оказывает медицинскую помощь детям с нарушениями развития, такими как аутизм и детский церебральный паралич. Генри Ферон также является соавтором доклада, юристом и старшим научным сотрудником в Центре международной политики в Вашингтоне, округ Колумбия, и Кристина Ан снова с нами. Она международный координатор кампании Korea Peace Now!, основатель и исполнительный директор Women Cross DMZ — глобального движения женщин, мобилизующих силы для прекращения Корейской войны.

Джой Юн: Спасибо.

Генри Ферон: Спасибо.

Эми Гудман: Джой Юн, давай начнем с тебя. Когда речь заходит о санкциях, многие люди, в том числе и борцы за мир, считают, что санкции — это ненасильственный способ разрешения конфликта между народами, что санкции лучше, чем реальная война. Каково ваше мнение? И каков, по-вашему, уровень санкций, введенных США в отношении Северной Кореи?

Джой Юн: Как вы сказали ранее, санкции должны быть ненасильственными. Тем не менее, как гуманитарные работники, мы видим на местах, что санкции отнюдь не являются ненасильственными. На самом деле простые люди в Северной Корее страдают от этих санкций, в частности, от санкций, влияющих на поставки медицинского оборудования в страну, а также на бизнес, что напрямую влияет на способность женщин обеспечивать их семьи.

Эми Гудман: Как?

Джой Юн: Например, на текстильных фабриках около 82% работников — женщины, а после введения санкций работа на фабриках оказалась под запретом. Эти текстильные фабрики не занимаются экспортом. В рыболовной промышленности также отсутствует экспорт. И это все крупные отрасли, где работают женщины, много женщин. И все мы знаем, что, когда женщины работают, они фактически используют все свои сбережения, чтобы содержать семью.

Нермин Шейх: Джой, не могли бы вы объяснить, на какие страны влияют санкции? Другими словами, нет ли в мире страны, которая могла бы торговать с Северной Кореей, не столкнувшись с карательными действиями правительства США?

Джой Юн: Я позволю Генри ответить на этот вопрос, потому что он юрисконсульт.

Нермин Шейх: Генри, пожалуйста.

Генри Ферон: Итак, нынешняя Северная Корея находится под сложным комплексом санкций, которые включают в себя как санкции ООН, так и односторонние санкции со стороны отдельных стран. Санкции ООН в настоящее время означают практически полный запрет любой торговли или инвестиционных отношений с Северной Кореей. Санкции США направлены конкретно на финансовую отрасль. По сути, любой банк, который все еще хочет торговать в долларах США, не должен иметь никаких сделок и финансовых операций, связанных с Северной Кореей, что в совокупности делает практически невозможной любую форму ее финансового взаимодействия с внешним миром.

Санкции отрезали Северную Корею от мировой экономики, что, конечно же, сказывается на всех, кто там живет.

Нермин Шейх: Хорошо, когда ООН ввела такие широкомасштабные экономические санкции против Северной Кореи?

Генри Ферон: Эти широкомасштабные санкции против Северной Кореи первоначально были так называемыми «умными санкциями», которые предназначались только для военных и элиты или таковыми они замышлялись. Они были введены с 2006 года. Однако мы видим, что с конца 2016 года санкции США начали действовать в отношении целых секторов экономики Северной Кореи. Это началось с торговли минералами. И с тех пор мы катились по этому скользкому склону, когда оказались в точке, где, в конце концов, все прибыльные экспортные сектора северокорейской экономики изолированы от контакта с внешним миром. И это было особой линией политики максимального давления администрации Трампа, который убедил других членов Совета Безопасности наложить эти весьма широкомасштабные санкции.

«Две трети американцев поддерживают мирное соглашение»

Эми Гудман: Кристина Ан, не могли бы вы рассказать, почему вы заказали этот доклад? Вы давний активист-миротворец. И ваш ответ администрации Трампа, которая, к вашему удивлению, действительно изменила направление политики США, когда зашла речь о Северной Корее, но теперь вернулась к прежнему курсу?

Кристина Ан: Мы хотим увидеть конец Корейской войны. Мы хотим видеть участие женщин в мирном процессе. Мы хотим видеть демилитаризацию, включая денуклеаризацию. Но мы также хотим видеть снятие санкций, которые наносят вред обычным людям. Вообще, мы хотели получить четкую оценку воздействия на женщин в Северной Корее. Поэтому нам нужны эксперты, имеющие гуманитарный опыт, юристы, экономисты, специалисты по гендерным вопросам. Все эти авторы в совокупности имеют более чем столетний опыт работы в Северной Корее. Я имею в виду, этот доклад действительно является мощным свидетельством того, что на самом деле происходит на местах в Северной Корее.

И, вы знаете, на ваш вопрос об администрации Трампа, отвечу: моя позиция в том, что он поступил правильно, встретившись с Ким Чен Ыном. Он сделал правильно, желая участвовать. Но я не уверена в том, что политика администрации фактически следует духу Сингапурской декларации. Они сказали, что хотят улучшить отношения. Но санкции не трансформируют отношения. Они не объявили конец Корейской войне. Это прояснило бы, что северокорейцы хотят. Северокорейцы заявили: «Мы не откажемся от нашего ядерного оружия, если США не откажутся от своей враждебной политики в отношении нас». И, как я и говорю снова и снова на шоу, дело не в том, что они просто смотрят на Ирак или Ливию. Они также оглядываются на свою историю и бомбардировки США во время войны в Корее.

Эми Гудман: Можете ли вы рассказать о роли, которую Южная Корея сыграла во всем этом, о значении совсем даже не нового президента Южной Кореи и почему США не объявляют конец Корейской войне?

Кристина Ан: Я знаю. Это на самом деле не имеет смысла. Я имею в виду, что год назад лидеры Северной и Южной Кореи — председатель Ким на севере и президент Мун Чжэ Ин — подписали Пхеньянскую декларацию, тем самым они обязались начать процесс превращения Кореи в мирную страну и территорию, свободную от ядерного оружия. Лидеры изложили эти реальные шаги по улучшению отношений, которые включают в себя и экономическое сотрудничество. Они хотели возобновить совместный промышленный комплекс Кэсон. А в США в основном реагировали так: «Нет, вы знаете, мы не видим прогресса». И позиция США оставалась неизменной. И это действительно остановило прогресс в отношениях между Северной и Южной Кореей.

Поэтому я думаю, что американцам очень важно понять: мы хотим видеть мир на Корейском полуострове. Мы обязаны помочь миру на Корейском полуострове, потому что США все еще находятся в состоянии войны с Северной Кореей. И поэтому мы, как участники кампании, действительно стремимся к H.Res. 152. (официальный призыв к завершению Корейской войны, —прим. ред.): Ро Ханна, один из соавторов этой резолюции, как и Барбара Ли, Энди Ким, первый корейско-американский демократ, призвавший положить конец Корейской войне. Теперь у нас 40 соавторов — Ильхан Омар, Александрия Окасио-Кортез и другие. Я думаю, что подобная возможность — это отражение воли.

Недавно YouGov.com опубликовал новый опрос, который показал, что двое из троих американцев поддерживают мирное соглашение. Это единственная внешнеполитическая проблема, получившая такую широкую поддержку. И я надеюсь, что этот доклад действительно сможет повлиять на администрацию Трампа.

Это очень легко. Разберитесь с гуманитарной помощью — устраните препятствия на пути гуманитарной помощи в Северной Корее. Снимите запрет на поездки, который препятствует воссоединению корейско-американских семей. Снимите запрет на поездки таких групп граждан, как Women Cross DMZ, для встреч с северокорейскими женщинами. Нам нужно больше каналов взаимодействия и общения, а не меньше.

Нермин Шейх: Если бы Трамп отменит санкции в отношении Северной Кореи, как вы думаете, последуют ли другие государства и Организация Объединенных Наций? Потому что есть несколько государств, организаций, которые сейчас вводят санкции против Северной Кореи.

Кристина Ан: Совершенно верно. Я имею в виду, что многие из них последуют, потому что США обладают такой большой властью — политической, экономической. И я думаю, что им очень неудобно от того, что они видят.

«В политике используется подход, по сути, наказывающий весь народ»

Эми Гудман: Генри, как действуют санкции против Северной Кореи? Объясните, что они сейчас из себя представляют и как их усилили? Объясните, что случилось с Отто Вармбиером, американцем, который впал в кому и умер вскоре после освобождения? Как эти санкции в Северной Корее сравнивают с санкциями против Ирана?

Генри Ферон: Нынешний режим санкций против Северной Кореи, как я уже упоминал ранее, в основном сводится к почти полному запрету на любые торговые, инвестиционные или финансовые операции с Северной Кореей или все, что связано с Северной Кореей. И это привело к тому, что группа экспертов ООН, которая должна была следить за выполнением этих санкций, сообщает, что множество вещей, относящихся к гуманитарной ситуации, они считают «заблокированными» в соответствии с действующим санкциями.

Этот список включает в себя медицинские приборы, такие простые, как шприцы. Это включает в себя сельскохозяйственные материалы. Включает в себя ирригационное оборудование. И Совет Безопасности скажет, что эти санкции не имеют негативных гуманитарных последствий. Там укажут на механизм освобождения. Но количество бюрократии, которое система представляет в конечном счете, представляет собой препятствие само по себе. Итак, сейчас мы видим, что эта страна была почти полностью отрезана от остального мира. Это практически осадное положение. И это делает людей Северной Кореи заложниками ситуации, которую они совсем не в силах контролировать.

Нермин Шейх: Китай на сегодняшний день является крупнейшим торговым партнером Северной Кореи. Изменились ли объемы торговли между Китаем и Северной Кореей? И некоторые предметы снабжения, медицинское оборудование и так далее, поставлялись из Китая?

Генри Ферон: Торговля между Северной Кореей и Китаем составляет около 90% внешней торговли Северной Кореи. Это не всегда было так. В какой-то момент Южная Корея имела почти сопоставимую по масштабам торговлю с Северной Кореей. Это закончилось односторонними санкциями Южной Кореи. Но Китай всегда был в определенной степени спасательным кругом для Северной Кореи. И позиция Китая состояла в том, чтобы принять санкции США, которые согласованы между всеми членами, но не санкции, введенные, например, в одностороннем порядке Соединенными Штатами.

И то, что мы видели в торговых показателях, это то, что когда-то составляло торговлю с Китаем, и это было частью экономического восстановления Северной Кореи после голода 1990-х годов. Сейчас показатели резко упали и это угрожает всему прогрессу, который имел место ранее. И если мы будем ждать, пока в Северной Корее начнется новый экономический кризис или голод, тогда уже будет слишком поздно. Что мы не видим из цифр, так это того, какой объем помощи Китай оказывает Северной Корее. Но сейчас ситуация критическая. И меня очень заботит, что в настоящее время в политике используется подход, по сути, наказывающий весь народ, даже если он не контролирует ситуацию.

Эми Гудман: Джой Юн?

Джой Юн: Да, я могу привести несколько реальных примеров того, что это такое. В рамках нашей работы по развитию и гуманитарной деятельности в Северной Корее мы работаем в компании по производству обуви в северо-восточном регионе. Там у нас работает более 40 сотрудников; большинство из них женщины.

В 2017 году, когда были введены санкции, Китай также изменил свою политику, и все совместные предприятия с Китаем в Северной Корее были закрыты. Мы говорим о том, что сотни бизнесменов покинули Северную Корею. В настоящее время в Северной Корее у нас все еще есть члены команды из других стран. Они говорят, что цены на товары на рынке значительно выросли, примерно на 22%. 25-килограммовый мешок с рисом раньше стоял 90 юаней в переводе на китайские деньги. Сейчас стоимость составляет около 110 юаней. Цены будут расти еще выше. И да, есть вероятность того, что мы вернемся к экономическому кризису, но, надеюсь, не к голоду.

«Мы не понимаем, что они такие же люди, как и мы»

Эми Гудман: Джой Юн, вы можете объяснить? Вы жили в Северной Корее в течение последних 10 лет.

Джой Юн: Да.

Эми Гудман: Вы гражданка США.

Джой Юн: Да.

Эми Гудман: Люди могут быть удивлены этим, говоря: «Как вы там живете?» Объясните ситуацию, в которой американцы едут в Северную Корею.

Джой Юн: Вопреки тому, что многие люди думают о Северной Корее, в 90-х годах, когда голод все-таки случился, там открыли двери гуманитарным организациям и организациям по развитию. И в тот момент, в конце 90-х — начале 2000-х годов, граждане Соединенных Штатов, представители других национальностей начали приезжать в Северную Корею, предоставляя гуманитарную помощь. Наша семья начала этот путь в 2007 году. А благодаря наличию у нашей семьи предков в Северной Корее мы смогли начать медицинскую работу. Мы получили документы резидентов в северо-восточном регионе. И наша гуманитарная и медицинская работа в Северной Корее была успешной до такой степени, что нас пригласили в Пхеньян. Итак, в 2013 году мы переехали в Пхеньян и прожили там пять лет.

Эми Гудман: Каково это — там жить? Как это было для тебя? Каковы твои впечатления о северокорейском народе?

Джой Юн: Это отличный вопрос. Я думаю, что мы не понимаем, что они такие же люди, как и мы. Это настоящие люди, у которых есть семьи, есть дети. У них та же борьба, что и у нас, за исключением более экстремальных ситуаций. Иногда они просто думают о том, как выживать изо дня в день. И я думаю также, что мы не понимаем, что они любят свою страну так же, как мы любим нашу страну. И мы ждем какого-то невероятного изменения. Но на самом деле они любят свою нацию. Они любят своих людей.

И когда мы работали и строили отношения, налаживали доверительные отношения с северокорейцами, перед нами открывались невероятные вещи. Мы не ездили в Северную Корею, чтобы подготовиться к работе с детьми с нарушениями развития. В этой области не было никакого лечения в стране. Но когда мы начали строить доверительные отношения, эти двери стали открываться для нас совершенно естественно. И теперь мы впервые разрабатываем учебное медицинское учреждение для детей с нарушениями развития не только в Пхеньяне, но благодаря договору с министерством здравоохранения Северной Кореи мы можем разработать педиатрическую реабилитацию в каждой провинции Северной Кореи. Это 10 провинций плюс столица Пхеньян.

Эми Гудман: Почему вы уехали?

Джой Юн: Мне пришлось уехать из-за ограничений на въезд в США. Запрет на поездки был введен 1 сентября 2017 года. В результате, по данным журнала Time, около 200 граждан США были вынуждены покинуть страну.

Нермин Шейх: А вы можете подробнее рассказать об этом, Джой Юн? Я не знаю, работали ли вы в других сопоставимых по уровню качества жизни странах, но какие условия жизни в Северной Корее по сравнению с другими развивающимися странами азиатского региона?

Джой Юн: Честно говоря, я не была во многих развивающихся странах, поэтому я не могу сравнивать с другими странами. Я могу просто объяснить это таким образом. Когда я впервые приехала в Северную Корею, меня действительно поразило ощущение, что я вернулась в прошлое. Я чувствовала, что вернулась в 1950-е. Если вы сравните Южную и Северную Корею, а у меня есть опыт работы в обеих странах, Северная Корея не развита в основном из-за санкций. У них нет доступа к вещам, которые могли бы помочь развитию их нации.

Эми Гудман: Кристина Ан, эта новость только что прибыла сегодня из Би-би-си: Северная Корея выпустила в море два неопознанных снаряда, говорят южнокорейские военные. По данным Министерства обороны Японии, объектами являются баллистические ракеты. Если этот факт будет подтвержден как ракетные испытания, это станет 12-м таким запуском Северной Кореи в этом году.

Кристина Ан: К сожалению, военные провокации и ракетные испытания будут продолжаться. В то же время Южная Корея также проводит военные учения. Мы не часто слышим это в основных средствах массовой информации. И это не оправдывает учения Северной Кореи, но я просто думаю, что важно услышать обе стороны истории. И дело в том, что мы должны положить конец этой войне. Без формального и окончательного прекращения войны в Корее, этих военных провокаций, милитаризации, ядерного оружия она будет продолжаться. И я думаю, почему так важно, чтобы этот доклад был опубликован в данный момент, потому что обе стороны — США и Северная Корея — работают над тем, чтобы договориться об урегулировании, которое касается ядерного оружия, мира и людей. Обычные люди, женщины попали под перекрестный огонь этой геополитической игры. И мы должны положить этому конец.

Эми Гудман: Вы, Кристина, а также Генри, вы оба корейцы. Генри, я спросил тебя перед шоу: ты северокореец или южнокореец?

Генри Ферон: Ну, в моем сердце только одна Корея. Моя мама выросла в Южной Корее. Но, как и во многих корейских семьях, мы на самом деле разделенная семья. Большая часть моей семьи приехала с севера. И поэтому, я думаю о северокорейцах так: это не они решили родиться в этой стране. И они подвергаются действительно чудовищным санкциям в нынешней ситуации, и мы не слышим их голос, вы понимаете? Мы пытаемся сделать этим докладом так это дать голос тем, у кого нет голоса. Это действительно разбивает мне сердце.

Эми Гудман: Объясните, как возникла Северная и Южная Корея. Как Корея разделилась?

Генри Ферон: До конца Второй мировой войны Корея находилась под протекторатом Японии. И в конце войны все корейцы думали, что они будут независимой нацией и что им останется только самим управлять своей страной. Но в этом праве на самоопределение им было отказано. Они были разделены на две части, которые стали Северной Кореей и Южной Кореей, по той причине, что японская армия, которая все еще находилась там, должна была быть разоружена. И когда началась холодная война, США и Советский Союз не смогли договориться о том, как следует управлять Кореей. Корейцы умеют управлять собой. Они древнее, чем многие западные нации, которые вели Вторую мировую войну. Тем не менее из-за того, что им не позволили иметь свой собственный процесс деколонизации, потому что им не разрешили выбирать свое собственное правительство, они трагически разделены, и теперь очень трудно собрать их воедино.

Эми Гудман: Хорошо, мы хотим поблагодарить вас всех за то, что вы были с нами. Кристина Ан является международным координатором кампании Korea Peace Now!, которая подготовила доклад, написанный Джой Юн и Генри Фероном, «Человеческие издержки и гендерные последствия санкций для Северной Кореи». Мы дадим ссылку на этот доклад на Democranownow.org. Я, Эми Гудман, и Нермин Шейх. Большое спасибо что были с нами.