Как милиция ловила в Казани немецких шпионов, «тыловых крыс» и предателей службы

Кому война, а кому мать родна

Пословица «Кому война, а кому мать родна» предположительно появилась в XX веке, во время Первой мировой войны. По крайней мере, в книге В.И. Даля «Пословицы русского народа», изданной в 1853 году, она еще не значится. Но широкое употребление пословица получила именно в годы Великой Отечественной войны и послевоенные годы. Прежде всего, она употреблялась в отношении тех, кого народ презрительно именовал «тыловыми крысами», тех, кто наживался на краже и спекуляции дефицитными товарами.

Татария, по-своему, даже выиграла, когда в Казани и других городах республики развернулись эвакуированные предприятия, сделавшие регион крупным промышленным центром. Для нужд фронта здесь выпускалось более 600 видов продукции, в том числе самолеты, оружие, стрелковые и артиллерийские боеприпасы, реактивные снаряды для легендарных «катюш», военное снаряжение, обмундирование и многое другое. Не говоря уже о продовольственной продукции, которой ТАССР снабжала армию. И на каждом из этих тыловых «фронтов» люди работали на износ. Когда требовалось, совсем не покидали цехов, вкалывая по 18—20 часов по несколько смен подряд. Спали по 2–3 часа, прямо в цехе у машин, и снова сменяли товарищей.

При таком положении классовая ненависть честных тружеников тыла и профессиональная ненависть сотрудников милиции к жулью вполне понятна и оправдана. Воров и спекулянтов необходимо было нейтрализовать. Все приведенные ниже истории почерпнуты из немногих номеров газеты Управления милиции НКВД ТАССР «На страже», которые сохранились до наших дней.

Задержания «за скупку хлеба» и спасение Арска от голода

19 сентября 1942 года милиционер 4-го горотделения Казани Дикмаров патрулировал улицы своего участка. Глубоко ночью, после команды «отбой», когда все жители города должны были находиться по домам, соблюдая режим светомаскировки, Дикмаров увидел мужчину с большим мешком. Разумеется, от стража порядка последовало требование — пройти в отделение милиции.

Задержанный сначала пытался бежать, но, осознав бесполезность своих попыток, вытащил из мешка дефицитные продукты — хлеб, шоколад, мясо — и стал предлагать милиционеру в качестве взятки. Безуспешно. На обыске в квартире задержанного было обнаружено более 20 пудов краденых продуктов, в том числе 120 кг пшеничной муки, 6 кг изюма, 5 кг сливочного и 3 л подсолнечного масла, кофе и прочее. Так была раскрыта кража с кондитерской фабрики, работником которой оказался вор.

Кстати, тот же Дикмаров в марте 1943 года обезвредил крупного, как говорили в то время, расхитителя муки. Задержанный также предлагал Дикмарову взятку в 1 тысячу рублей, чем еще более укрепил подозрения: при обыске на его квартире было изъято более 36 кг.

***

Ежедневная потребность в хлебе только в Казани составляла 163 тонны, при этом в магазины поставлялось лишь 133 тонны, а значит, ежедневно хлеб недополучали примерно 58 тысяч человек. Поступали сообщения, что хлеб скупают для перепродажи, и милиционеры, переодевшись в штатское, ежедневно дежурили у продовольственных магазинов. Только в 1941 году за скупку хлеба сверх установленных норм были задержаны сотни человек.

Массовый характер приобрело и хищение продовольственных карточек. Так, 9 апреля 1942 года в дежурную комнату железнодорожной милиции станции «Арск» обратилась заведующая карточным бюро Арского районного исполкома Семенова. Женщина сообщила, что в поезде у нее похитили чемодан, в котором находились 3 тысячи продовольственных карточек, предназначенных для жителей Арска. К слову, за продовольственную карточку на рынке давали до 600 рублей.

Выслушав потерпевшую, дежурный милиционер Садыков передал все сведения работникам станции и грамотно расставил бригадмильцев. В ту же ночь преступники были задержаны, похищенное изъято.

Тем временем в казанской типографии было вскрыто хищение бумаги, шрифта и красок для печатания фальшивок. Самостоятельно изготовив фальшивые карточки, преступники смогли заполучить почти 8 тонн хлеба. Их арестовали, и с марта 1943 года контроль за соблюдением режима печатания продуктовых карточек в типографиях и наведением порядка в карточной системе был возложен на органы милиции.

***

Только за первые 3 месяца 1942 года у спекулянтов по всей республике было изъято 24 тонны муки, 4 тонны мяса, 600 килограммов масла, 400 килограммов сахара, 1,5 тонны мыла… У спекулянтов конфисковывали спички, нитки, одежду, ювелирные украшения.

А 23 апреля 1943 года работники опергрупп железнодорожной милиции обезвредили трех преступников, занимавшихся спекуляцией в межрегиональных масштабах. Чтобы беспрепятственно перевозить продукты из региона в регион, они давали взятки нескольким проводникам вагонов. При обыске у них на квартирах нашли 30 тысяч рублей, 250 кг мяса, масла и сала, 62 кг табака и много различных продовольственных товаров. Как установило следствие, спекулянты и расхитители провозили из Москвы в Янаул промтовары, а в обратном направлении — большие партии продовольственных и сельскохозяйственных продуктов. Оперуполномоченный Бадретдинов приказом народного комиссара внутренних дел СССР награжден именными часами.

***

Наряду с успешными раскрытиями хищений, задержаниями преступников разных мастей, милиционерам приходилось разоблачать и собственных коллег. 20 августа 1942 года Военный трибунал Казанской железной дороги вынес приговор двум бывшим работникам казанского гарнизона — Бикееву и Кузину.

В разработку предатели интересов службы попали не сразу. Первой целью оперативников стал организатор преступной группы — диспетчер станции «Восстание» Абрамов. В состав группы вошли дежурный по станции Швец, стрелочник Чижов, рабочий Хохлов и работница телеграфной станции «Казань» Лысова. На протяжении 6 месяцев они орудовали на станции «Восстание», похищая часть грузов из вагонов, стоящих на путях. Краденые продукты воры делили между собой и сбывали по спекулятивным ценам.

В декабре 1941 года похитили из цистерны семь ведер спирта, а из вагона-ледника пять ящиков сливочного масла весом 125 кг. Роль милиционеров заключалась в осуществлении прикрытия: они в присвоенной форме делали вид, что заняты охраной ценного груза, в действительности же стояли «на стреме», предупреждая подельников в случае появления нежелательных свидетелей. Кроме этого, следствием установлено, что Бикеев лично распродал на рынках Казани масла на 8 тысяч рублей. А Кузин принимал непосредственное участие в самих кражах: в январе 1942 года он вместе с Абрамовым и Чижовым сорвал пломбу с цистерны и похитил 5 ведер спирта.

Военный Трибунал Казанской железной дороги приговорил Абрамова к высшей мере наказания — расстрелу, остальных подсудимых — к 10 годам лишения свободы с поражением в правах на 5 лет и конфискации имущества.

Немецких агентов перевербовали

С началом войны милиция ТАССР перешла на усиленный режим работы. Отпуска отменены. Объявлена решительная борьба с нарушителями закона, уголовными элементами, особое внимание — борьбе с хищениями эвакуированного имущества, а также подавлению диверсионной и шпионской деятельности. Борьба с вражеской агентурой и преступностью оказалась в одних руках — советской милиции.

И уже в марте 1942 года в Казани были арестованы два агента немецкой разведки, снабженные радиостанцией для передачи разведданных. Сотрудники НКВД перевербовали шпионов, получив в результате ценные сведения о разведшколе и ее выпускниках, что позволило разыскать и разоблачить нескольких вражеских агентов.

***

Расследованием занимается майор Борис Фридзон, опытный сыщик, командированный с Украины, назначенный начальником отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности Казани. Розыскные мероприятия велись несколько месяцев, в результате были арестованы двое сотрудников охраны банка. По приговору военного трибунала Казанского гарнизона обоих расстреляли.

***

Еще одно направление, которым приходилось заниматься сотрудникам милиции — борьба с дезертирами. Наказанием за дезертирство в те годы была высшая мера, однако угроза расстрела с конфискацией имущества останавливала далеко не всех. За два первых года в стране в перестрелках с дезертирами погибли 122 милиционера. В декабре 1942 года НКВД СССР издает директиву «О мерах по борьбе с бандитизмом и дезертирством».

Участковый милиционер села Юхмачи Алькеевского района Татарии Андрей Васильевич Юрлин не раз вступал в перестрелки с дезертирами, а облавы на них стали для милиционера привычным делом. К примеру, однажды в сельском доме он обнаружил тайник за печью, где прятался хозяин, скрывавшийся от мобилизации. Известна и другая история с задержанием двух дезертиров — отца и сына, которые скрывались в лесах и убивали людей ради наживы. Зная, что милиционер занимается их розыском, бандиты решили его уничтожить и устроили засаду. Но вместо Юрлина из дробовика был убит участковый Дулесов. Для ликвидации бандитов из Казани в село направили группу сотрудников уголовного розыска, которые уничтожили преступников в ходе перестрелки.

По воспоминаниям ветеранов милиции, борьбу с дезертирами можно было назвать настоящим фронтом. В Муслюмовском районе оперуполномоченный А.У. Усманов выследил и задержал троих дезертиров в одиночку. А в Тельманском (ныне Аксубаевский) районе младший лейтенант милиции И.П. Горсков вместе с односельчанами устроил засаду на дезертиров недалеко от их тайной землянки в лесу. В ходе перестрелки банда была уничтожена.

«Купающийся в масле» нелегал

Другим серьезным испытанием для правоохранительных органов во время войны стали преступники, которые грабили склады и мельницы. Напомним, что уже к 1942 году в стране было потеряно около 75 процентов сельскохозяйственных земель, на которых выращивалось до 85 процентов всех зерновых культур. Хлеб в годы Великой Отечественной войны являлся основой рациона солдат.

Хлебопекарни в тылу сутками выпекали хлеб на нужды армии. Убийства за мешок муки не являлись редкостью, но были и более масштабные хищения. Так, в Агрызе сотрудниками милиции была задержана банда, которая украла с мельницы 4,5 тонны хлеба. В Бугульминском районе в результате разработки дезертира вышли на целую группу укрывателей краденного. Было изъято 2,5 тонны хлеба.

Аналогичные преступные группы выявлялись и в других районах республики. Особенно внимательно приходилось следить за хищениями после каждой уборки урожая.

***

Отношение к такому явлению, как раскулачивание, было неоднозначным всегда. С учетом того, что даже просто крепкие крестьянские семьи, всего лишь нанимавшие батраков на уборку урожая, не согласные с коллективизацией, подвергались преследованию как класс, с конфискацией имущества и выселением в необжитые районы страны. Но также известно, что далеко не все из переселенных 9 миллионов были добросовестными и добропорядочными землепашцами.

Габдрахмана Ахметзянова из села Матся Кзыл-Юлского района Татарской АССР односельчане звали не иначе, как «Батмай» — в переводе с татарского «купающийся в масле». Еще задолго до революции он имел несколько магазинов в районе, где торговал хлебом с большим оборотом, а также несколько сотен голов крупного и среднего рогатого скота. Разумеется, именно Ахметзянов первым подвергся процессу «раскрестьянивания».

Всех идеологических врагов «от села» в 30-е годы ссылали на Север, в Сибирь или Казахстан. Пристанищем для сотен тысяч, в том числе и для семьи Ахметзянова, стал Нарымский край — север Томского уезда — лесисто-болотистая местность с суровым климатом. Оттуда и пошла пословица «Бог создал Крым, а черт — Нарым». Разумеется, ни бывшие соседи, ни сотрудники Кзыл-Юлской милиции не ожидали увидеть раскулаченного богатея в марте 1942 года в родном селе.

Задержали его работники райотделения, разрабатывавшие группу спекулянтов. Каково же было удивление милиционеров, когда они узнали, что «Батмай» живет в ТАССР аж с 1933 года. Именно тогда он нелегально вместе с женой Асмой возвратился из ссылки: нашел в Казани съемную квартиру и обзавелся большими связями в криминальной среде.

Ахметзянов наладил оптовые поставки товаров из Казани в район. Только за последний месяц, по подсчетам Кзыл-Юлских милиционеров, он вывез и продал по баснословно завышенным ценам 95 упаковок махорки, 3 кг чая, 41 кг строительных гвоздей¸ 150 литров керосина и 334 мешка зерна. Доподлинно известно, что керосин он продавал колхозникам по 15 рублей за литр. Для сравнения: строгальщик, что считалось рабочей специальностью высокой квалификации, на «закрытом» заводе, выполняющем заказы оборонки, получал 720 рублей. И это считалось огромной суммой. Оклад инструктора авиаклуба — тоже немаловажная в военное время специальность — составлял 620 рублей. Летчик, получивший звание сержанта, зарабатывал 440 рублей. Не секрет, что труд жителей глубокого тыла, и тем более сельской местности, оплачивался куда скромнее.

На даже не это вызвало огромное возмущение работников районного отделения, а тот факт, что «Батмай» занимался спекулятивными махинациями в Казани на протяжении 9 лет! В своей статье в газете «На страже» от 16 апреля 1942 года заместитель начальника Кзыл-Юлского районного отделения НКВД ТАССР В. Давлетшин пишет: «Приходится удивляться, как же работники ОБХСС Управления милиции НКВД ТАССР не разоблачили этого спекулянта... Больше того, когда мы арестовали Батмая и его жену Асму Ахметзянову, мы послали телефонограмму в Казань, с просьбой произвести обыск на квартире у этих спекулянтов. Так и это не было выполнено работниками ОБХСС. Обыск провелся с большим опозданием».

«Крысиное» ОПГ присвоило больше 100 тонн зерна

В июне 1942 года оперуполномоченный ОБХСС НКВД ТАССР Антон Сердечный получил информацию о том, что на дамбе идет активная подпольная торговля мукой и зерном. А в находящемся по соседству поселке нефтебазы в продаже появились манная крупа, пшеничная мука и рис.

Сердечный решил поплотнее познакомиться с деятельностью конторы №24 «Заготзерно», расположенной в том же районе. Достаточное время он присматривался к порядкам организации, к существующей системе учета, изучил личности руководителей аппарата и отдельных звеньев.

Как оказалось, система учета поступающего зерна и других продуктов, порядок и контроль пропускного режима конторы как нельзя лучше были приспособлены для… систематических краж продукции. К примеру, поступающее с межрайонных приемных пунктов зерно принималось по весу, указанному в железнодорожной накладной, без каких-либо проверок. Также ссыпались и другие грузы: без перевеса, а порой даже без указания тоннажа.

Бухгалтерия приходовала ценности по мере реализации, то есть по расходу. При такой хитро сделанной системе можно было воровать беспрепятственно, так как установить точное количество зерна на складе не представлялось возможным. Соответственно, при выгрузке из складов никаких недостач не обнаруживалось.

Оперуполномоченному оставалось только вычислить, кто именно организовал и участвует в преступной схеме хищения имущества, принадлежащего государству и столь необходимого в тяжелое военное время всему народу. Изо дня в день он наблюдал и анализировал.

Допуская, что похитить большое количество зерна получится лишь при возможности его вывоза со склада, Сердечный стал изучать работу транспортного отдела, где его подозрения вызвала группа возчиков. Оперативным путем милиционер установил, что все эти кадры подобраны экспедитором Кузьминым и агентом Степановым. Кстати, по личному указанию Петра Голова — помощника заведующего складом №9.

Эта группа возчиков, под руководством бригадиров Тихонова и Фоменкова, систематически вывозила со складов искусственно созданные «излишки», которые реализовывали через спекулянтов, уже поджидавших в машинах на дамбе.

Установил Артем Иванович и сам способ создания «излишков». Например, по приходу с мельзавода баржи с грузом в 12 тысяч мешков муки стандартного веса проверяли всего лишь несколько из них. Обнаружив недостачу в полкилограмма или килограмм в нескольких мешках, работники склада составляли акт. В акте, путем среднеарифметического подсчета — по одному килограмму с мешка — указывали «недостачу». В данном случае — 12 тысяч килограммов муки, которая успешно разворовывалась.

Барыши делили так: Голов получал по 700 рублей в месяц, остальные участники, включая и заведующих трех складов, соответственно вкладу в общее дело. Таким образом организатором и участниками преступной группы в течение 4 месяцев было похищено более 100 тонн различных зернопродуктов. Причиненный государству ущерб составил по тем временам баснословную сумму — 1 миллион 800 тысяч рублей.

По законам военного времени военный трибунал приговорил большинство обвиняемых к расстрелу.

Сладкий сон сторожа

9 сентября 1941 года работники казанского гарнизона милиции раскрыли целую сеть расхитителей. Пятью днями ранее охранник универмага №1 Зариф Минвалеев, заступивший на суточное дежурство, отработал его спокойно и безмятежно. До 12 ночи он мирно беседовал со знакомыми женщинами, проживавшими неподалеку и заглянувшими на огонек. Проводив гостей, решил отдохнуть. Охранять магазин он счел излишним. Ложе Минвалеева было жестковато, подушку заменил ящик, но это не помешало приятным сновидениям. Ему даже приснился сон, что кто-то, заботясь о его удобстве, убрал ящик и положил ему под голову что-то мягкое.

Утром ящика действительно на лежанке не оказалось. Вместо него подушкой послужила… пара новых ботинок и галош. В радостном возбуждении он поспешил показать «сюрприз» директору магазина. Тот радость сторожа не разделил: ночью из магазина опять похитили большое количество товара. А ботинки и галоши — благодарность сострадательного вора за «бдительность». Окончательно проснулся Минвалеев во втором отделении уголовного розыска Управления милиции НКВД Татарской АССР.

Как оперативники вычислили преступников, доподлинно неизвестно — уже в то время оперсостав неохотно делился методами своей работы. Как писали в газетной статье: «Не одну бессонную ночь провели работники второго отделения ОУР, чтобы выследить крупного преступника, совершившего вторую кражу из одного и того же магазина. Тем не менее вор Бикмуллин был задержан после очередной кражи. Арестован его соучастник Потапов и охранники магазина. Осталось разыскать вещи и вернуть их государству».

И милиционерам это удалось. Одним из скупщиков краденого оказался чистильщик сапог с улицы Баумана, который с большой охотой рассказывал каждому клиенту о своей незавидной доле: заработок небольшой, а семья огромна, квартира маленькая и «никакой обстановки в ней нету». Однако по полученной милиционерами информации дело обстояло не совсем так, вернее, совсем не так. После продолжительного обыска в тайниках квартиры «бедного» чистильщика Давида Геворгиза было найден большое количество костюмов, пальто, платьев, 70 пар обуви, мешки сахара, пшена, махорки. В общем, целый магазин. Дело в отношении вора Бикмуллина, его соучастника Потапова, скупщиков краденого Давида Геворгиза и Николая Геворгиза, а также «бдительных» охранников универмага №1 ушло в суд.

1/10

• Беспризорники
• Беспризорники
• Беспризорник
• 8 мая 1945 года, улица Баумана
• День Победы в Казани