«Экономически и технически рейх не был готов к войне с СССР в 1939 году»

«В 1939 году всем здравомыслящим людям было очевидно, что Германия обречена на поражение в войне с СССР»

— Константин Игоревич, а боялся ли Гитлер СССР в 1939 году? И как расценивал его военную силу?

— Нет, будучи авантюристической личностью, не боялся. Скорее, можно сказать, что в Германии с 1918 года остро стоял вопрос борьбы правых и левых, поэтому борьба с «левой угрозой», с Коминтерном, с компартией рассматривалась с тех пор как часть необходимой борьбы с большевизмом. Возьмите тот же «план Гофмана», который формировался в немецкой элите после Брестского мира (Макс Гофман — кайзеровский генерал, предложивший Антанте в начале 1919 года совместное наступление на Москву для «избавления от большевизма», — прим. авт.), возьмите разговоры конца 20-х о создании европейских вооруженных сил для похода против Советской России, в которых Германия тоже участвовала. И эти вещи повлияли и на Гитлера. В 1924 году он написал в своей книге, что восточные территории должны быть колонизированы. К тезису, связанному с борьбой с большевизмом, примыкала еще гитлеровская «идея крови и почвы», идея превосходства арийской расы. Нацисты говорили, что большевики — это восточные варвары, а немцы — защитники восточной цивилизации.

Помимо этого, в 30-е годы было уже видно, что СССР обретал экономическую мощь, армия Советского Союза увеличивалась, и все это впечатляло немецкое руководство, которое поняло, что рано или поздно столкновение двух идеологий, коммунистической и нацистской, точно произойдет. Да, в каких-то локальных моментах Гитлер мог выступать как пацифист — скажем, даже в 20-е годы, после описания в «Майн Кампф» идей немецкого реваншизма, он заявляет, что Германию нужно вновь ввести в союз великих держав. Но это не более чем предвыборный пропагандистский шаг: да, гитлеровская партия уже не хочет в конце 20-х захватывать власть через путч, но внутренне она по-прежнему агрессивна, в том числе и во внешних вопросах.

В Германии с 1918 года остро стоял вопрос борьбы правых и левых, поэтому борьба с «левой угрозой», с Коминтерном, с компартией рассматривалась с тех пор как часть необходимой борьбы с большевизмом. Возьмите тот же «план Гофмана», который формировался в немецкой элите после Брестского мира

Тот же пакт Молотова — Риббентропа говорит об этом: это была возможность для захвата Польши и в то же время — для оттягивания войны с СССР. Всем здравомыслящим людям тогда было очевидно, что война Германии с СССР будет обречена на поражение Гитлера — если он решится на войну с Советами именно в 1939 году.

— Но в 1939 году планов захвата СССР у Гитлера не было, несмотря на авантюрную натуру фюрера?

— Для того, чтобы напасть на СССР Гитлеру как минимум нужно было захватить Польшу.

«Фактор внешней угрозы использовался Сталиным для подогрева истерии внутри страны»

— Но если бы Гитлер теоретически решил вопрос с Польшей, как с Чехословакией, то есть без военных действий — пошел бы он военным походом на СССР?

— Понимаете, вопрос готовности — это всегда сложная штука. Что из себя подразумевает готовность — волю политического руководства или технико-экономическую готовность страны? Если говорить о втором моменте, то технически и экономически рейх не был готов к войне с СССР в 1939 году. Да возьмите даже 1941 год: войска Гитлера стягиваются к границе с СССР, граница насыщается техникой, снарядами, но танки к границе должны были без перерыва идти в июне к СССР из Греции, где помогали в оккупации этой страны Муссолини.

Различные моменты постоянно вносили корректировки в гитлеровские планы большой войны и Германии все время приходилось находиться в состоянии форс-мажора. Но Гитлер как авантюрист исходил не столько из возможностей Германии, сколько из того, чего она должна была добиться в результате тех или иных действий. А прагматики, те, что были на низовом уровне, должны были сделать из его целей четко работающую военную, экономическую и пропагандистскую машину.

Возьмите даже 1941 год: войска Гитлера стягиваются к границе с СССР, граница насыщается техникой, снарядами, но танки к границе должны были без перерыва идти в июне к СССР из Греции, где помогали в оккупации этой страны Муссолини

— Но, как я читал недавно в журнале «Историк», в СССР-то в 1939 году как раз очень сильно боялись Германии. Значит, вероятность вторжения советские руководители оценивали как высокую?

— Тут надо учитывать, что в 1939 году в СССР продолжались сталинские чистки политического и военного руководства страны, и фактор внешней угрозы так или иначе муссировался и использовался Сталиным для подогрева истерии внутри страны. Ну и кроме того, какие-либо планы нападения Германии на СССР так до конца и не были известны Сталину. Те же депеши Зорге в Москву в 1941 году о том, что Германия готова напасть на СССР, вызывали недоверие со стороны «Центра».

Конечно, у руководства СССР было какое-то представление о военной силе Германии — с 20-х годов две страны осуществляли военные контакты (можно вспомнить о танковых и авиационных школах СССР, где учились немецкие офицеры), но то, что будет происходить у Германии в отношении нашей страны, в целом выглядело у Сталина в 1939 году и позднее нечетким и непонятным. К тому же после Польши у Гитлера по плану идет захват Франции, «битва за Англию», события в Греции, и это все, к сожалению, усугубило понимание Сталиным планов Гитлера в отношении СССР.

— Почему Германия пошла на подписание с СССР пакта о ненападении?

— Германия пусть и получала после договора только часть Польши, но на тот момент ей было это выгодно (произошло окончательное территориальное соединение страны с восточной Пруссией, — прим. авт.), к тому же договор сопровождался еще и торговыми договорами, тоже достаточно выгодными для нее: СССР стал поставлять немцам зерно, нефть, бензин, хлопок, древесину, а Германия в СССР — точное оборудование для авиации и артиллерии.

Помимо этого, Германия подписала и протокол о разграничении сфер влияния в Прибалтике. С весны 1939 года обострилась проблема города Мемель в Литве, на который она претендовала, и необходимо было решить, под чье влияние попадет Прибалтика — с одной стороны, там была симпатия к Германии, а с другой, ее боялись. Гитлер принял протокол, потому что был уверен, что хотя Прибалтика и уйдет в зону влияния СССР, но там возникнут антисоветские настроения, и вскоре произойдет выгодное Прибалтике германское вторжение.

С весны 1939 года обострилась проблема города Мемель в Литве, на который она претендовала, и необходимо было решить, под чье влияние попадет Прибалтика — с одной стороны, там была симпатия к Германии, а с другой, ее боялись

«Пакт Молотова — Риббентропа нельзя назвать подарком Гитлеру, но он был ему выгоден»

— Получается, споров в Берлине относительно условий договора не было? Никто не говорил Гитлеру, что мол, желательно оккупировать всю Польшу для того, чтобы легче было произвести дальнейшие захваты на Востоке?

— Это решение не принималось в Берлине коллегиально, оно принималось Гитлером, поэтому никаких дискуссий в германском руководстве не было. Также как их не было в советском руководстве. Дело в том, что и та, и другая сторона понимали, что война между странами неизбежна, и данный договор — это всего лишь возможность на несколько предвоенных лет определить, какова будет политика той и другой стороны, и подготовиться к этой войне.

— Значит, договор о ненападении просто идеально вписывался в планы Гитлера?

— Он был не то чтобы подарком Гитлеру, но это соглашение было очень выгодно в области внешней политики Германии, и поэтому нашло там отклик.

— А от какой страны исходила инициатива секретного протокола к пакту о ненападении?

— От СССР. Секретный протокол шел все-таки как приложение к договору — Советский Союз хотел отодвинуть границу, ведь чем дальше она находится, тем больше у страны возможностей для военной подготовки, создания тыловых рубежей. Да, на территории Польши и Прибалтики приходилось проводить политику коммунизации, но зато ее можно было отодвинуть от политического центра страны.

Видимо, под впечатлением переговоров с Чемберленом относительно Чехословакии, Гитлер считал Великобританию нейтральным государством, положительно отзывался о расовых качествах англичан, испытывал определенный пиетет перед их колониальной политикой

— Некоторые ученые писали, что уже в 1940 году Гитлер был жутко недоволен условиями договора.

— Гитлер видел в договоре тактические плюсы, но стратегически он был настроен на военные действия. Германии приходилось решать одну задачу за другой, один соперник за другим становился жертвой Третьего рейха, и СССР все равно стал бы целью этой агрессивной политики.

Что касается недовольства, то я тоже где-то читал, что так как у Гитлера в годы войны ухудшалось самочувствие (хотя он не был старым человеком) и ему часто делали наркотические инъекции, он считал, что ему нужно активнее проводить внешнюю политику и быстрее развязывать военный конфликт с СССР. Несмотря на то, что Германия ни экономически, ни технически не была к нему готова.

— А что с Великобританией и Францией? Ведя переговоры с Польшей о возможной военной помощи, они превратились во врагов Гитлера?

— Честно говоря, Гитлер уже с 20-х годов воспринимал Францию как будущего врага. Но не Великобританию. С последней был вот какой интересный момент — видимо, под впечатлением переговоров с Чемберленом относительно Чехословакии, Гитлер считал Великобританию нейтральным государством, положительно отзывался о расовых качествах англичан, испытывал определенный пиетет перед их колониальной политикой. Францию же он воспринимал как политического и военного соперника, в том числе под впечатлением Первой мировой. Поэтому идея реваншизма касалась Франции, а не Великобритании. И поэтому «битва за Англию», которую повел Гитлер, возникла вообще внезапно. Война с Великобританией, в отличие от взятия Парижа, не представлялась ему чем-то важным и нужным, даже несмотря на «Странную войну» на Западном фронте.