«Любой немецкий офицер 1930-х подспудно желал, чтобы начался какой-то военный конфликт»

«Колонизация СССР и Польши нужна была Гитлеру для решения продовольственной проблемы»

— Константин Игоревич, когда Адольф Гитлер принял решение воевать за «жизненное пространство» для Германии, которого, как он полагал, ей так не хватало ранее? Наверное, не непосредственно в 1939-м?

— Еще в XIX веке внешняя политика Германии, как и политика других государств, определялась как колониальная: Германия видела себя передовой европейской страной, и так как Англия постепенно уступала ей как мастерской мира (в частности по производству оружия немцы занимали одно из первых мест), Германия начинает играть одну из первых скрипок в европейской политике. И в 1914 году Первая мировая война, развязанная Германией, становится в той или иной степени войной за передел мира, войной за колонии. Веймарская республика как наследница кайзеровской Германии, в силу версальских ограничений и различных проблем внутри страны — в частности, нестабильной политической обстановки, кредитной задолженности и необходимости выплачивать репарации — ни на какие колониальные захваты не ориентировалась.

Но перед Германией как страной, которая по итогам Первой мировой войны так или иначе была территориально разделена, стояла проблема «второго собирания земель». То есть проблема немецкого населения, которое хотя и проживало на территории других государств, но, тем не менее, сохраняло свою идентичность — языковую и культурную, поэтому и в центре страны, и на местах многие считали, что эту проблему нужно как-то решать. Гитлер как политик и лидер национал-социалистического движения Германии с 20-х годов рассматривал свою внешнюю политику, во-первых, как ликвидацию последствий версальских ограничений, то есть реваншизм, и во-вторых, как продолжение крестового похода на Восток: против большевизма и за жизненное пространство.

По мнению Гитлера, нация, которая развивается, у которой повышается рождаемость (а в Германии был такой всплеск в 20-е годы), нуждалась в расширении жизненного пространства как места для прокормления и для применения рабочих рук. Кроме того, на возникновение таких взглядов у Гитлера повлиял голод, который случился в Германии во время Первой мировой, и то, как плохо снабжалась немецкая армия — она к концу войны также голодала. Допустим, по калорийности паек немецкого солдата отличался от пайка английского в четыре раза. Поэтому продовольственную проблему Гитлер считал также одной из важнейших наряду с проблемой снабжения страны сталью и нефтепродуктами. Решение продовольственной проблемы Гитлер видел прежде всего в колонизации восточных земель — конкретно говоря, СССР и Польши, появление которой он вообще считал недоразумением. СССР и Польша, по сути, должны были стать для Гитлера базой для расширения территории его «Третьего рейха».

В 1936 году, когда Гитлер оккупировал Рейнскую область, он твердо взял курс на насильственное разрешение «вопроса внешних территорий». Ранее для этого была создана армия, введена воинская повинность, была принята программа вооружений, на которую увеличили расходы (эти расходы были в несколько раз больше расходов на армию ведущих стран мира — США, СССР, Франции). А потом уже новая внешняя политика шла по нарастающей — Мюнхенский сговор, аншлюс Австрии, война с Польшей и так далее.

«После таких операций у фюрера складывалось ощущение, что немецкая машина не встретит сопротивления»

— Были ли у Гитлера колебания относительно Рейнской зоны, Судет, Австрии или Польши? Ведь армии тех же Чехословакии и Польши, не говоря уже о Франции, считались отнюдь не слабейшими в 30-е годы.

— У Гитлера были лишь колебания по вопросу «Потянет ли Германия такую войну материально?», но по своей натуре он был не прагматиком, не полководцем, а авантюристом. И он задавал именно этот авантюристичный тон всей внешней политике, которую уже приходилось корректировать его генералитету и гражданским властям во время тех или иных событий. Возьмите войну 1940 года с Францией — это была чистейшая авантюра Гитлера, но она тоже удалась. Да, в этой войне были нарушены все принципы военного искусства — Германия наступала без превосходства в живой силе, но на передовых направлениях ею была применена тактика блицкрига — авиация ударяет по тылам, танковые клинья начинают «рвать» фронт, создается ощущение локальных котлов и так далее, что привело Гитлера к удаче. После таких операций у Гитлера складывалось ощущение, что немецкая машина не встретит никакого сопротивления.

Но началось все с 1936 года — прошел всего год, как только-только начали воссоздаваться вооруженные силы Германии, и тут Гитлер предпринял всего лишь акцию ввода войск в демилитаризованную Рейнскую зону. Франции не составило бы никакого труда купировать эти действия Германии, она обладала серьезной военной силой, но препятствием оказалось то, что во Франции была тяжелая экономическая ситуация, и французский Генштаб посчитал, что сейчас будет достаточно дорого начинать какие-то военные акции против Германии.

Поэтому во Франции решили, что в вопросе Рейнской зоны нужно пойти на уступки. Еще и в силу того, что все страны, участвовавшие в формировании «версальской политики», понимали, что в отношении Германии страны Антанты в 1919 году поступили несправедливо. Таким образом, бывшие страны Антанты посчитали, что Германия в 1936 году уже не нарушала серьезных принципов международной политики.

— А один ли Гитлер в Германии горел военным покорением пресловутого жизненного пространства? Чаще в научной литературе говорится, что только он и придерживался такой политики, а те же военные просто соглашались со своим фюрером?

— Основное впечатление на эту тему у многих людей создается благодаря чтению мемуаров немецкого генералитета гитлеровского периода — Эриха фон Манштейна, Ханса Гудериана, Франца Гальдера. Генералы и на суде в Нюрнберге говорили, что Гитлер был авантюристом, а армия лишь выполняла приказы и ничего не решала, ибо в армии всегда была жесткая иерархия и дисциплина, где не задается никаких вопросов. Получалось, что Гитлер разрабатывал внешнюю повестку, а генералы разрабатывали военные планы этой повестки.

Но ситуация была гораздо интереснее. Те генералы, что занимали ведущие должности в период Второй мировой войны, были капитанами и лейтенантами еще в период Первой мировой, а основная связка между Гитлером и милитаристскими организациями образовалась в 20-е годы — тот же легендарный генерал Первой мировой Людендорф участвовал в «пивном путче».

И национал-социалисты, и милитаристские организации были теми же фронтовыми структурами из генералов, офицеров и рядовых Первой мировой — бывшие военные были фрайкоровцами (членами полувоенных добровольческих формирований), потом вливались в штурмовые отряды, и вся эта масса старалась приложить усилия, чтобы быть нужными в той политической обстановке, которая формировалась в Германии в начале 30-х годов. И так получалось, что любой офицер Германии начала 30-х подспудно желал, чтобы начался какой-то военный конфликт, в котором он мог бы себя проявить. И как бы генералитет Гитлера ни пытался обелить себя в своих послевоенных мемуарах, говоря, что, мол, они были послушными исполнителями воли фюрера, это, конечно, не так.

«Основная масса военных была просто пропитана идеями реваншизма все 20-е и 30-е годы»

— Но ведь против захватнических планов Гитлера возражали его министр обороны Вернер фон Бломберг, говорилось о непростых взаимоотношениях Гитлера еще с несколькими генералами по этому вопросу.

— Но Бломберга и того же генерала Фрича быстро отстранили. Если мы возьмем оппозицию в среде военных, которая сформировалась к заговору 1944 года, то это были люди, которые лишь по прошествии пяти лет войны поняли, что политика Гитлера доведет страну до разрушения, и это будет крах всей немецкой политики и чревато потерей территории.

А до 1944 года какого-то серьезного сопротивления политике Гитлера у военных не было. Да, была часть солдат, которая присоединялась либо к социал-демократическим боевым организациям, либо к коммунистическим, но по сравнению с численностью националистических организаций типа «Стального шлема» или «Юнгдойче» их было намного меньше. Основная масса военных исповедовала либо консервативные, либо ультраконсервативные взгляды и была просто пропитана идеями реваншизма все 20-е и 30-е годы. Идеями, говорящими о том, что нужно сбросить бремя Версаля и снова сделать Германию великой.

— А были ли какие-то осторожные оппоненты по вопросам той же внешней политики среди гражданских лиц?

— Нет, не было. Учитывая весь тотальный характер немецкого общества, который начал складываться с начала 30-х годов, гражданских во главе политики вообще было очень мало. Гауляйтеры были той же частью партийной структуры, членами штурмовиков, а штурмовиков их лидер Эрнст Рем вообще считал будущей заменой 100-тысячного Рейхсвера. Многие дипломаты уже носили форму СС, полиция тоже уже была военизированной.

Из гражданских политиков того времени можно вспомнить только Франца фон Папена и Иоганна Гугенберга. Но Гугенберга Гитлер быстро отодвинул ото всех постов, а Папен, хотя и был лидером католиков, действовал сугубо в фарватере гитлеровской политики.

«Взятие Польши было важно Германии еще и для того, чтобы спокойно воевать на Западе»

— Каково было состояние гитлеровской армии в 1939 году? Мы знаем, что Чехословакия была взята без боя, а сопротивление армии Польши Гитлеру окончательно «помог» сломить Советский Союз, войдя 17 сентября на ее территорию в соответствии с договором Молотова — Риббентропа. Была ли немецкая армия готова к серьезной войне?

— Нельзя сказать, что Вермахт был подготовлен к войне в 1939 году. В 1933 году принимается программа строительства германских вооруженных сил, а поскольку немецкая экономика строилась на базе четырехлеток, германскую армию предполагалось отстроить за две четырехлетки, то есть к 1942 году. Да, к 1938 году, по итогам первой четырехлетки, были воссозданы ВВС Германии, а также танковые войска страны, хотя к ним было очень много вопросов — танки Т-1 и Т-2 были очень слабыми, треть их вышла из строя во время марша в честь аншлюса Австрии.

Польская кампания также проходила не совсем гладко. Просто польская армия была очень слабо вооружена, но даже опора поляков на кавалерию и конно-механизированные группы в ряде мест отбрасывала немецкие войска и создавала локальные котлы. Да, это не создало военно-технического перевеса в пользу поляков, но война с Польшей не проходила гладко. Но из 1939 года Гитлером были сделаны выводы, и к 1940 году Вермахт приобрел более сильный вид.

— Но почему Гитлер пошел так быстро с претензиями к Польше по поводу предоставления ему «данцигского коридора»? Ведь, по сути, еще не высохли чернила после мюнхенского раздела Чехословакии, и тут же цель — Польша? Снова авантюризм?

— Объяснить такую быструю динамику действий Гитлера довольно сложно, но давайте попытаемся понять ее. К существованию Польши негативно относились и Германия, и Советский Союз, и Гитлер понимал, что его претензиями к Польше будут недовольны Великобритания и Франция, но в то же время он понимал, что никаких препятствий в отношении Польши ему точно не окажет СССР, и это вскоре доказал пакт Молотова — Риббентропа. Кроме того, с весны 1939 года Советский Союз был занят боями на Халхин-Голе, а стало быть, таким образом он отдает право реванша за Польшу германской стороне.

Решить вопрос «данцигского коридора» можно было уже только военным путем — Германия никак не смогла получить его мирно для своих целей (защиты той же восточной границы), ну и кроме того, в отношении Польши именно военные планы были всегда. В частности, взятие Польши Германии было важно еще и для того, чтобы спокойно воевать на Западе. Ну и раздел Чехословакии показал, что Великобритания и Франция не будут заступаться за своих маленьких союзников.

Окончание следует