Виорел Бологан: «Дворкович привнес в ФИДЕ свое видение развития и контакты»

«Думаю, после турнира в Татарстане здесь появится много Алис Галлямовых»

— Виорел Антонович, в какой ипостаси состоялся ваш очередной, далеко не первый приезд в Казань?

— Сейчас я являюсь исполнительным директором ФИДЕ. В моей компетенции — ведение повседневной работы такого большого организма, как Международная шахматная организация, административная работа, сотрудничество с федерациями, континентами. Все то, что касается развития шахмат во всем мире.

— Если не ошибаюсь, ранее этой сферой деятельности занимался Эмиль Сутовский?

— Нет, он был президентом Ассоциации шахматных профессионалов, а сейчас назначен на должность генерального директора ФИДЕ. В его сфере деятельности работа по проведению крупных официальных чемпионатов, работа со спонсорами, шахматная составляющая. Зачастую наши обязанности пересекаются, но, скажу прямо, работы хватает на двоих. В том числе сегодня у нас проходило собрание менеджмента.

— Когда президентами ФИДЕ были бывшие шахматисты, такие как Фридрик Олафссон или Флоренсио Кампоманес, как-то не приходилось слышать о должностях генерального или исполнительного директоров. Они появились с момента, когда шахматами перестали управлять гроссмейстеры?

— В прошлой администрации ФИДЕ при президенте Кирсане Илюмжинове уже работал CЕО Джеффри Борг, исполнявший схожие с нами функции. Но сейчас у нас совсем другие активности по сравнению с тем, что было ранее. Конечно, это и вопрос амбиций, и вопрос возросших возможностей. И это благодаря новому (с октября 2018 года, — прим. ред.) президенту ФИДЕ Аркадию Дворковичу, который, помимо своего видения развития и желания работать, привнес свои контакты.

Сейчас я являюсь исполнительным директором ФИДЕ. В моей компетенции — ведение повседневной работы такого большого организма, как Международная шахматная организация, административная работа, сотрудничество с федерациями, континентами

Надо понимать, что Аркадий Владимирович, имея опыт административной работы на самом высшем уровне, общаясь с ведущими политиками, экономистами, сам будучи сильным экономистом, аккумулирует определенные знания, которых у нас, выходцев из шахмат, просто нет. И это уже заметно, поскольку резко возрос фонд развития шахмат. В этом году он составляет 3 миллиона евро. Даже этот турнир, проходящий в Казани, демонстрирует, что призовой фонд увеличился в два раза.

Кстати, Международная шахматная организация признательна Татарстану за то, что здесь согласились организовать этот турнир, хотя времени на его подготовку было не так уж и много. Следует отметить, что сейчас интерес к шахматам вновь растет, и мы чувствуем это в отношении женских шахмат. Думаю, что и после этого турнира здесь появится много маленьких «Алис Галлямовых», которые будут побеждать «Виорелов Бологанов».

«Про шахматистов думают, что они либо слишком умные, либо шизики»

— Я к чему это спросил: существует расхожее мнение, что шахматисты высокого класса, к которым относитесь и вы, и Сутовский, так погружены в свой вид спорта, что на все остальное у них уже внимания не остается…

— Потому что в понимании многих людей шахматисты обозначались как представители двух крайностей. Либо слишком умный, который все-все знает, либо шизик, который ничего, кроме шахмат не знает и знать не хочет. Хотя при этом не берутся в расчет многочисленные представители нашей профессии, достигшие серьезных успехов в других отраслях, совершенно отличных от шахмат. Да хотя бы Анатолий Карпов, слова которого «Шахматы — моя жизнь, но моя жизнь — это не только шахматы» являются прекрасным примером того, что нам может быть интересна не только творческая составляющая, и мы вполне можем взваливать на себя организационные вопросы и справляться с ними.

Мы с Эмилем принимали свои решения стать директорами ФИДЕ, генеральным и исполнительным, отдельно друг от друга, но как люди, которые были активно вовлечены в избирательную деятельность Аркадия Владимировича, мы почувствовали в себе силы и желание послужить шахматам и на административных должностях, занимаясь развитием любимой игры.

Эмиль, сверкнув на закате СССР, достаточно быстро перебрался в Израиль. Правда, он внес свой вклад в развитие шахмат сборной своей родины

— У вас, на мой взгляд, есть еще одна общая черта в биографии. В какой-то момент вы были единственной надеждой молдавских шахмат. Хотя в Азербайджане и до Сутовского были Багиров, Гарри Каспаров, само собой, и потом выросла целая плеяда звезд. Вы же, как мне кажется, как были суперзвездой в шахматах номер один в советской Молдавии, так в итоге ею и остались.

— Ну, Эмиль, сверкнув на закате СССР, достаточно быстро перебрался в Израиль. Правда, он внес свой вклад в развитие шахмат сборной своей родины, когда начал работать с их сильнейшей командой «Сокар». Что касается дальнейшего всплеска в шахматах Азербайджана, то этот феномен развития зиждется на каких-то незаметных, почти неизвестных миру тренерах. Там есть такие наставники, которые реально способствуют рождению новых звезд, ограняя шахматные алмазы и превращая их в бриллианты. Плюс серьезная поддержка со стороны руководства республики. Помню, как совсем еще молодых Гашимова, Мамедьярова, Раджабова принимали на уровне тогдашнего президента Азербайджана Гейдара Алиева. Но возвращусь к своей мысли, что главное при рождении новой звезды шахмат — это сильный детский тренер.

В этом плане моей родине есть чему завидовать, хотя определенные успехи у наших шахматистов были и есть. Один из них, кстати, связан с Азербайджаном, когда в 1998 году мы играли там зональный турнир, по итогам которого в лидерах было четверо: два молдаванина и два белоруса.

«В Молдавии за развитие шахмат взялся президент страны»

— Одного молдаванина я знаю — Виорел Бологан, про одного белоруса догадываюсь — Алексей Александров.

— Да, и еще Алексей Федоров, а также мой соотечественник Виорел Иордэкеску. Тогда, кстати, в Азербайджане никого не было, Сутовский уехал, а молодая поросль еще не появилась. Будем надеяться, то же самое произойдет и у нас. Во всяком случае, сейчас на Мемориале Нежметдинова будет играть наш гроссмейстер Дмитрий Светушкин, и это результат работы молдавской школы шахмат. Одновременно он занимается тренерской работой, растит детей, и появляются чемпионы мира среди школьников, дети, которые выполняют первые гроссмейстерские нормы. Опять же, это происходит благодаря поддержке руководства страны, президента Молдовы Игоря Додона.

— Насколько я слышал, он заинтересован и в местном водном поло, тем более что этим видом спорта занимается его сын.

— Да, все так, причем сын президента начинал заниматься шахматами, потом был ватерпол, и сейчас он обратно вернулся в шахматы. А отец, Игорь Николаевич, не только президент Молдовы, но и президент нашей шахматной федерации. Главная задача которой — это решение проблем, связанных с недостатком сильных тренеров.

Игорь Николаевич не только президент Молдовы, но и президент нашей шахматной федерации

— Но сейчас есть интернет и возможность работать в удаленном доступе. А как начинали вы, по сути, не имея даже сильного спарринга на родине?

— Отмечу, что все, что могла мне дать шахматная школа еще советской Молдавии, я впитал в себя. Во-первых, работал у фантастического тренера Вячеслава Андреевича Чебаненко, специалиста мирового уровня. Во-вторых, спарринг получал в играх с местными мастерами, с которыми мы постоянно блицевали. Пару раз я ездил в школу Майи Чибурданидзе, но, не в упрек ей, она прочитала нам одну лекцию, и все. Тем не менее, когда я приехал учиться в Москву, то не затерялся в местной шахматной среде.

В это время, кстати, состоялось мое знакомство с шахматами Татарстана через легендарную Алису Галлямову. Тогда мы играли в первенстве СССР, это была последняя партия, в которой у меня было две лишние пешки в ферзевом окончании, и все говорили, что это совершенно выигранная позиция. Шло уже закрытие турнира, во время которого обсуждали то, что я выиграю у Галлямовой, что позволит мне отобраться на чемпионат мира. А на самом деле игра шла, и Алиса продолжала сопротивляться и в конце концов пожертвовала ферзя и сделала ничью в патовом окончании, при том что у меня был ферзь и две лишние пешки.

Оказалось, что впервые пат в такой позиции был поставлен году в 1903-м, и вот наша партия. Затем Алиса вышла на совершенно другой, высочайший уровень, а через 20 лет выяснилось, что этот эндшпиль ничейный даже в теории. Вначале это доказал англичанин Джон Нанн, продемонстрировавший какие-то бешеные теоретические разработки, а потом и компьютерные разработки это подтвердили.

«Союз развалился, но у меня стало еще лучше с деньгами. Хотя я зарабатывал их благодаря знаниям, полученным в СССР»

— Вы приехали в Москву в 1989-м 17-летним юношей, а через два года развалился СССР. Как это восприняли в шахматах, где спортсмены, так или иначе, всегда были на ставках в различных сборных — страны, союзных республик, городов? И вдруг все — вы никому не нужны, живите как можете…

— На самом деле это не стало трагедией для тех лет. Да, закрылось одно окно, в котором, вы правы, советские шахматисты пребывали в достаточно тепличных условиях, получали зарплаты, так называемые стипендии, талоны на питание, делегировались на турниры, где все уже было оплачено. Зато открылось другое, на Запад, которое позволило нашим шахматистам выезжать за границу, на турниры, где наш уровень позволял бороться за высокие места с хорошими призовыми, а в пересчете на те деньги даже очень хорошими.

Потом мы узнали о возможности играть в чемпионатах зарубежных стран. Лично я начал с чемпионата Германии, уже объединившейся, причем моя команда представляла Дрезден, бывшую ГДР, с сильнейшим шахматистом Восточной Германии тех лет Вольфгангом Ульманом. Мы, кстати, с ним сдружились, очень почтенный достойный человек. Вторым легионером — а там существовал лимит на иностранцев — был мой тренер Зигурдс Ланка, воспитанник латвийской шахматной школы.

Сейчас это кажется сказочным сюжетом. Но тогда, помнится, меня нашел исполнительный директор федерации шахмат Татарстана Наиль Мухамедзянов, причем он послал за мной «ходока»

Лично у меня с деньгами стало даже намного лучше, чем было. Но я не буду отрицать, что это произошло благодаря советской школе шахмат, сильнейшей в мире на тот момент. На Западе поддержка шахмат не входит в государственные приоритеты, это отдано на откуп меценатам. И благодаря им в том числе клубные чемпионаты Германии, Франции, где я играл, были в числе сильнейших в Европе и даже в мире.

— Серьезно? Не помню среди фаворитов европейского клубного чемпионата команд из Германии, Франции, за исключением мужской суперкоманды из Монако.

— Парадокс в том, что в этих странах приоритет отдается национальным чемпионатам, и местные спонсоры не всегда готовы оплатить достойную заявку на европейский клубный чемпионат. Надо понимать, что и заявка на национальный чемпионат обходится недешево.

— Как же вы, молдаванин из чемпионатов Германии и Франции, оказались в казанской команде в 1995 году? Нет сотовых телефонов, как кого найти — уму непостижимо

— Согласен, сейчас это кажется сказочным сюжетом. Но тогда, помнится, меня нашел исполнительный директор федерации шахмат Татарстана Наиль Мухамедзянов, причем он послал за мной «ходока». Не помню кто, но помню где — в ЦШК, Центральном шахматном клубе Москвы, ко мне подошел кто-то с предложением сыграть за казанскую команду «Таттрансгаз». Я согласился, и мы выиграли тот еврокубок 1996 года. Увы, троих с нами уже нет — Алексея Выжманавина, Андрея Харлова и Виталия Цешковского. А играли еще Алексей Дреев и Ильдар Ибрагимов. Не сказать, что мы были супервездами, но в целом это была сильная команда, плотная, без провалов. Так и победили.

«Через меня происходило приглашение Каспарова в команду Казани»

— Парадокс, что со звездами как раз-таки и проиграли, когда в 1997 году Казань взялась за организацию Кубка европейских чемпионов. Не спасли команду Владимир Крамник и Артур Юсупов. Почему в ней не было Бологана?

— Потому что к тому моменту, после победы на Нью-Йорк Оупен, я успел бросить шахматы. Я был в Казани, но приехал сюда в качестве специалиста по ценным бумагам. Был у меня такой период в жизненной биографии, продлившийся буквально до кризиса 1998 года. Причем отмечу, что приближение кризиса можно было предвидеть уже годом ранее, во всяком случае по тем процессам, которые шли с ценными бумагами. Точнее, этих процессов просто не было, все сливали имеющиеся у них ценные бумаги, никто ничего не покупал, рынок был «мертвый».

Я полгода ходил на работу, но ничего не делал, и мне стало просто стыдно получать зарплату. В итоге вернулся в шахматы. А Казань в домашнем еврокубке проиграла в полуфинале Азову, который «Таттрансгаз» обыграл ранее, но на уровне чемпионата России, и тогда еще я был в составе той команды.

Сам турнир прекрасен тем, что на нем выступают представительницы четырех школ — Грузии, Китая, России, Украины, которые задают тон в женских шахматах

— Следующую вашу победу с Казанью я помню как сейчас. Легендарный выигрыш чемпионата России 2003 года в Тольятти.

— Между этими событиями был еще матч Татарстан — Европа, где я играл за сборную Европы. Помнится, тогдашний президент республики Минтимер Шаймиев вручал всем участникам того матча памятные часы.

Что касается победы в чемпионате России, да, запоминающаяся была история, когда мы вышли в финал с одним очком и находились на последнем месте. Потом выиграли три раза подряд, вышли на первое место, но долго-долго не могли его дождаться, поскольку там оставались играть, если не ошибаюсь, Кобалия и Пигусов, Москва и Новосибирск. От нас уже ничего не зависело, мы просто ждали, чем все закончится. Выиграет тот или иной — все, его команда чемпион, а вот ничья делала чемпионом Казань. В итоге она и случилась, чему мы все были очень рады.

— А потом был выезд на еврокубок, где Казань усилил Каспаров, но опять же, как в случае с Крамником и Юсуповым, фаворит не смог привести нашу команду к чемпионству.

— Больше скажу — приглашение Каспарова в нашу команду происходило через меня, поскольку в то время я входил в его тренерскую группу, частенько выступал спарринг-партнером. Предложил Гарри Кимовичу возглавить наш состав, который финишировал пятым.

— Переходя к нынешнему событию…

— Сам турнир прекрасен тем, что на нем выступают представительницы четырех школ — Грузии, Китая, России, Украины, которые задают тон в женских шахматах. Сейчас эти команды всегда в числе фаворитов на всех женских Олимпиадах, чемпионатах мира, их шахматистки борются за индивидуальные награды.

Из советской школы вышли, это понятно, российская, украинская, грузинская школа, которая прославилась тремя своими яркими чемпионками мира. Плюс достаточно неожиданно ворвался в число фаворитов Китай, который начал обыгрывать всех подряд. Это был какой-то феномен, ключи к которому нашел Сергей Рублевский, главный тренер сборной России. Сейчас они начали выигрывать свои старты по очереди.

— А Индия с Хампи Конеру, Харикой Дронавалли?

— У женских шахмат Индии своя история. Их ведущие шахматистки начали выходить замуж, и, оказывается, там к этому делу относятся гораздо серьезнее, чем у нас. У нас есть примеры, когда шахматистка приезжала на турнир в ожидании ребенка или почти сразу после его рождения. А в Индии выходит замуж — и как будто прячется за супругом. Как раз как Хампи и Харика.