Золото кулаков: закопанные клады в ТАССР, черный рынок Магнитки и Торгсин для изъятия последних ценностей
Как спецпереселенцы строили Магнитогорский гигант на собственное золото
Одной из загадок, которая будоражит воображение кладоискателей, остается «золото кулаков». Директор магнитогорского филиала Института истории им. Ш. Марджани Салават Ахметзянов, исследующий перипетии жизни репрессированных татар, свою сегодняшнюю авторскую колонку в «Реальном времени» посвятил именно сокровищам, которые прятали раскулаченные или тайком перевозили с собой на Южный Урал. Наш колумнист приводит воспоминания потомков спецпереселенцев и рассказывает, как уроженцы ТАССР реализовывали спасенное золото в годы строительства металлургического гиганта.
Надежное средство накопления
Очередными смутными временами российской истории в XX веке были два послереволюционные десятилетия, вместившие в себя гражданскую войну, крестьянские восстания, коллективизацию и раскулачивание, разрушение привычных устоев жизни через всевозможные экономические и политические репрессии, периоды голодоморов. В условиях подрыва устойчивости финансово-денежной системы государства резко возросло значение золота и серебра как некоего универсального мерила товарной стоимости, как более надежного платежного средства, которое стремились сохранить и приумножить.
У тех крестьянских хозяйств, которые были способны делать хоть какие-то накопления на «черный день», они производились в виде изделий из золота и серебра. Особенно при этом ценились золотые червонцы, а также монеты пятирублевого номинала, отчеканенные с 1898 по 1911 год во времена правления последнего российского царя Николая Второго в колоссальном количестве — более 100 миллионов экземпляров. Червонцы считались весьма надежными, так как имели стабильно усредненную цену в силу их количества, а также высокой 900-й пробы золота и известного веса в 8,6 грамма. «Пятирублевка» весила ровно в два раза меньше. Были золотые монеты других номиналов, но они не были такими массовыми. Монетный чекан составлял порой около половины в общем обороте золотой массы и являлся наиболее популярным именно в деревне.
В ситуации постоянных обысков и непрерывных насильственных экспроприаций имущества основным способом хранения золотых и серебряных сбережений было закапывание их в землю, что создавало сотни тысяч маленьких и больших «кладов» по всей стране. Но особенно процесс припрятывания индивидуального «золотого запаса» в деревне усилился в период раскулачивания и массовой ссылки крестьянских семей. Сельское население РСФСР в тот момент составляло около 80% от его общей численности.
Зарывая в землю нажитое
Более 30 тысяч раскулаченных из Татарской АССР попали на строительство города Магнитогорска. Привезти с собой в ссылку какие-то ценности крайне редко кому удавалось, поскольку абсолютно все, от мала до велика, неоднократно обыскивались, а найденное присваивалось. У значительной части спецпереселенцев никакого золота не было вообще, и по своему имущественному положению их вряд ли можно отнести к разряду богатых крестьян. Но поскольку стране требовались рабочие руки на «великие стройки социализма», их все равно раскулачивали и ссылали.
Например, бывшая спецпереселенка Камария Максутова (1928 г. р.) из деревни Сюндюково Тетюшского района ТАССР, раскулаченная в составе своей семьи летом 1931 года, свидетельствует: «Никаких особых золотых ценностей у нас не было, и поэтому закапывать было нечего». (Интервью с К.С. Максутовой от 1.02.2018 г.).
Татарский поэт и писатель Басыр Рафиков (1921 г. р.) из города Троицк Челябинской области, много лет назад прибывший в Магнитогорск в составе своей семьи, раскулаченной 11.06.1931 в Мамадыше ТАССР, вспоминал: «В момент высылки семья наша, кроме небольших женских украшений, золота не имела и прятать было нечего. Главным нашим богатством, куда мы вложили все свои средства, был добротный большой дом с крышей из кровельного железа. После досрочного освобождения в 1934 году за ударный труд мой отец Шагинур сразу же поехал в Мамадыш в надежде вернуть наш дом и устроиться на работу, но ничего у него не вышло, и через полгода ему пришлось приехать назад в Магнитогорск». (Интервью с Б.Ш. Рафиковым от 7.10.2013 г.).
Спецпереселенецы, которые имели золотые «клады», получили возможность приехать в свои деревни большей частью только после окончания ссылки в марте 1948 года, то есть через 17 лет после ее начала.
Закария Бикмухаметов (1938 г. р.), родившийся в магнитогорском спецпоселке Центральный в семье, раскулаченной 16.07.1931 г. в с. Новый Яваш (Ия Баш) Арского района ТАССР, рассказывает: «Наша большая семья полвека, начиная с прадеда, занималась пчеловодством. Дело это было довольно прибыльным, что позволило заработать немалые деньги, постепенно превращенные в золотые монеты. Семья жила в большом доме, в котором после раскулачивания располагался сельский клуб, а затем правление колхоза. В момент нашей высылки мой отец Минзия сумел зарыть весомое количество золота под яблоней в саду возле дома. Когда нас из спепоселенцев перевели в статус свободных, отец летом 1948 года, взяв меня с собой, поехал в родную деревню. Мы долго и много копали, перекапывали, но так ничего и не нашли». (Интервью с З.М. Бикмухаметовым от 25.01.2018 г.).
Подавляющему большинству бывших ссыльных по возвращении в свои села так и не удалось найти припрятанное добро. Оставшиеся односельчане, охваченные «золотой лихорадкой» (благо времени было более чем достаточно), старательно перекапывали земельные участки, ранее принадлежавшие раскулаченным. И, вероятно, достигали положительного результата много чаще хозяев оставленных «кулацких сокровищ». Вряд ли можно осуждать этих людей, выживавших любой ценой в запредельной по тяжести ситуации колхозного рабства, когда не оставалось места для высокой морали.
И все же в отдельных случаях кому-то удавалось вернуть свое золото. Около года назад при личной встрече с казанским профессором, доктором исторических наук Ф.Г. Ислаевым я узнал, что он, работая над созданием книги на татарском языке «История Подлесного Утямыша» (изданной в Казани в 2017 г.), получил информацию от жителя этого села о судьбе золотого клада, который был возвращен владельцу по фамилии Мулюков после его магнитогорской ссылки. Этот крестьянин вместе с семьей был раскулачен и выслан на Магнитку летом 1931 г. из с. Подлесный Утямыш Черемшанского района ТАССР. В момент высылки он закопал золотые монеты в овощной яме возле весьма скромного домика своей дальней родственницы Хатиры Салаховой. Несмотря на свою крайнюю бедность, старушка долгие годы честно хранила эти ценности, а по приезде хозяина золота вернула его. Но при этом была крайне возмущена мизерностью вознаграждения, поэтому эта история и стала известна односельчанам. Известно, что на эти «золотые» сбережения бывшим ссыльным был куплен дом в Магнитогорске.
В конце 1940-х годов, по имеющимся у меня сведениям, несколько десятков спецпереселенцев, став полноправными гражданами, неизвестно на какие средства купили себе вполне приличные по тем меркам дома. Вполне возможно, что было использовано извлеченное из тайников «кулацкое» золото.
Теневой бизнес Магнитки
Но отдельным ссыльным удавалось как-то доставить свои золотые изделия в Магнитогорск и использовать их для личных нужд. Ведь золото могло спасти семью от смерти, что было особенно актуально в 1932—1933 годах, то есть во времена Великого голода. Можно было купить необходимую одежду, обувь и постельное белье, как-то улучшить жилищные условия. Например, построить из купленных стройматериалов добротную землянку. Можно было оградить себя от репрессий, например, купив справку об инвалидности. Можно было, совершив с семьей побег из гибельной ссылки, купить документы с другой фамилией, чтобы не числиться в спецпереселенцах.
В те годы существовал определенный теневой оборот золота и иных ценностей, но это не носило действительно широкого характера. Ведь вовлеченность в этот оборот была достаточно опасным делом по причине крайней активности репрессивных органов власти, а также весьма развитого доносительства, «стукачества». Люди, которые решались на «подпольную» деловую деятельность, должны были быть абсолютно уверены в достаточно узком круге своих партнеров, а также иметь связи в милиции, ОГПУ-НКВД. «Теневая» деятельность в 1930-е годы вращалась вокруг колхозных рынков, заготконтор, промартелей, то есть тех рыночных элементов тогдашней экономики, где были трудно учитываемые денежные потоки и сравнительно свободное ценообразование.
В крайне малом количестве, в силу существенно ограничивающих обстоятельств, дельцы теневой экономики имелись и среди ссыльных.
Ракия Ахметзянова (1934 г. р.), родившая в Центральном спецпоселке Магнитогорска в семье раскулаченных 22.06.1931 г. из с. Старое Ибрайкино Аксубаевского района ТАССР, рассказывает: «При раскулачивании у нашей большой многодетной семьи не было никакого золота и наемных работников. Непонятно за что нас отправили в далекую ссылку. У моего отца Ибрагима был раскулаченный земляк из деловых людей по фамилии, кажется, Ислямов, которому как-то удалось привезти свои ценности на спецпоселение и использовать их для зарабатывания денег. В конце войны отец пошел к нему и попросил о помощи, чтобы поддержать своих голодающих детей. Ислямов дал ему денег на покупку коровы с условием, что ровно половину надоенного молока он будет приносить ему, но никому об этом не рассказывать. И это молоко очень помогало нашей семье. За что мы были безмерно благодарны этому человеку. Подобную помощь в покупке коров Ислямов оказал еще ряду семей спецпереселенцев, что позволяло ему иметь достаточно молока на продажу. После войны он купил дом возле центрального левобережного рынка, и эта близость помогала ему зарабатывать на рыночной торговле. Была у него и своя минипекарня на дому, где выпекался белый хлеб, бывший в те времена редкостью. Чтобы на его деятельность контролирующие госструктуры закрывали глаза, он снабжал «нужных» людей из партийно-советских органов, милиции и НКВД молочными продуктами и хлебобулочными изделиями. Но все это не давало никакой полной гарантии от того, что к нему в один прекрасный момент не придут с обысками и все нажитое не конфискуют. А если бы нашли большие объемы золота и денег, то могли осудить в лагерь или даже расстрелять. Где конкретно хранится его золото, не знал никто, ни жена, ни дети. В начале 1970 годов, уже будучи стариком, Ислямов сильно разболелся, и его срочно госпитализировали в больницу. Вечером пришли к нему навестить его близкие. Через окно глава семейства пытался им что-то сказать, активно жестикулировал, но поговорить к нему не пустили. А ночью он умер. Его родственники много раз перетряхивали весь дом, перекапывали огород, но так ничего и не нашли» (интервью с Ахметзяновой Р.И. от 8 .02.2018 г.) В очередной раз, как это уже не раз бывало, тайна золота ушла в могилу вместе с его владельцем.
Торгсин — легальное средство выкачивания золота у населения
В ноябре 1931 года у рядовых граждан страны появилась возможность легального использования личного бытового золота и серебра через торговые точки Торгсина (Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами, — прим. ред.). Эта организация первоначально была создана только для торговли с иностранными гражданами на территории СССР за сдаваемые ими валюту, а затем расширила свои функции. К августу 1933 года в стране было полторы тысячи магазинов Торгсина. Такой магазин был и в центральной части левобережья Магнитогорска.
Назначение торговой сети Торгсина заключалось в максимальном выкачивании из населения золота, серебра и валюты, крайне необходимых для реализации грандиозных государственных планов по индустриализации страны, для закупки импортного оборудования строящихся «гигантов пятилетки», включая Магнитогорский металлургический комбинат. Эта задача облегчалась тем, в СССР в первой половине 1930-х годов существовала карточная система распределения продуктов питания, ставившая многих людей перед угрозой реальной голодной смерти. А в магазинах Торгсина была возможность обменять имеющиеся личные ценности на продукты, одежду, обувь, хозяйственный инвентарь. В магнитогорском магазине этой сети наибольшим спросом пользовались мука, крупы, сахар, керосин, дрова, ткани и много других самых обыденных вещей, ставших вдруг малодоступными.
Деятельность торгсиновских магазинов находилась под неусыпным контролем ОГПУ, а с июля 1934 года — НКВД, перед которыми также ставились конкретные плановые задачи по пополнению золотовалютных запасов страны путем насильственной и безвозмездной экспроприации найденных при обысках ценностей. Поэтому посещение вышеназванного магазина в Магнитогорске было порой небезопасным для граждан, пытающихся по голодной нужде сдать свое золото.
Бывшая спецпереселенка Симбика Нигматзянова (1921 г. р.), раскулаченная в составе семьи Гафуровых летом 1931 г. из деревни Яна Шаши Арского района ТАССР, сообщила: «Помню случай, произошедший в первые годы нашей ссылки. Один спецпереселенец из соседнего барака на Центральном спецпоселке вместе с сыном пошел в магазин Торгсина сдать пару золотых монет, а там его взяли в оборот сотрудники ОГПУ. Но он успел незаметно сунуть маленький сверток с золотом сыну. А тот в свою очередь спрятал его в снег. Затем пришли в их барак с обыском, но так ничего и не нашли» (интервью с С.М. Нигматзяновой от 6.02.2018 г.).
Деятельность Торгсина была постепенно свернута после того, как в СССР в течение 1935 года была отменена карточная система и началась свободная продажа продовольственных товаров. А в 1936 году отменили карточки и на промышленные товары. Поэтому причины сдавать какие-то ценности в Торгсин исчезли. Да и количество золота на руках у населения уже значительно уменьшилось.
За 4 года существования Торгсина у населения было скуплено, по некоторым данным, 100 тонн золота и 2500 тонн серебра, а его доход составил 270 миллионов инвалютных рублей. Этой суммы хватало, чтобы обеспечить импортным оборудованием десяток вновь создаваемых крупнейших промышленных предприятий СССР. Например, стоимость оборудования Магнитогорского металлургического комбината составила 44 миллиона «золотых» рублей. Раскулаченные крестьяне массово строили Магнитку в качестве спецпереселенцев и заключенных, а «кулацкое» золото, изъятое у крестьянского населения громадной страны самыми изощренными способами, сыграло определенную роль в финансировании этого строительства.