Новости раздела

Сильвия Назар: «Было невероятно трогательно наблюдать за тем, как Джон Нэш возвращался к жизни»

Интервью «Реальному времени» автора книги «Игры разума»

«Реальное время» недавно опубликовало рецензию на книгу Сильвии Назар «Игры разума» про удивительную судьбу гениального математика Джона Нэша. Эта книга легла в основу знаменитого голливудского фильма «Игры разума» Рона Ховарда с блистательной игрой актера Рассела Кроу. Напомним, что книга вышла в октябре 2016 в издательстве Corpus в рамках издательской группы АСТ по инициативе просветительского фонда «Эволюция» и на пожертвования людей, поддерживающих науку и просветительство. С помощью просветительского фонда «Эволюция» «Реальному времени» удалось взять небольшое интервью с автором этой книги, американской журналисткой, писательницей и экономистом, с Сильвией Назар.

— Сильвия, ваша книга про Джона Нэша «Игры разума» и знаменитая статья «Manifold Destiny» о россиянине Григории Перельмане в журнале The New Yorker обращаются к природе математического гения. Ни Перельман, ни Нэш не имели какой-то генетической предрасположенности к гениальности и выросли в разных социальных системах. Но они оказались очень похожими в бесстрашных замахиваниях на математические проблемы тысячелетия. Удалось ли вам увидеть в них то, что отличает гениального математика от хорошего?

— Интересно, что вы видите это таким образом. Они оба были идентифицированы как необычайно умные дети, с развитыми не по годам интеллектуальными интересами, у которых были очень образованные родители, стимулирующие и поддерживающие их. Несмотря на различные социальные системы, обоим посчастливилось иметь первоклассные возможности для обучения. Но Нэш был известен как гений задолго до признания его работ великими другими математиками, когда он еще только учился в Политехническом институте Карнеги. Позже, будучи студентом, Перельман пользовался уважением своих ровесников. Но у меня сложилось такое впечатление, что он удивил математическое сообщество, решив гипотезу Пуанкаре, возможно потому что Нэш был более общительным и контактировал с коллегами или потому что у него было очень много идей, и он работал над огромным количеством проблем в отличных сферах.

«Перельман пользовался уважением своих ровесников. Но у меня сложилось такое впечатление, что он удивил математическое сообщество, решив гипотезу Пуанкаре». Фото telegraph.co.uk

— Нэш прожил после выпуска вашей книги еще 20 лет. Что вы можете рассказать о тех годах? Продолжили ли вы общение с семьей Нэшей после выхода книги? Написали бы вы отдельную книгу об этих годах?

— Джон Нэш не сотрудничал со мной во время написания «Игр разума». Другими словами, конечно, у него было желание поговорить на званом обеде или конференции, но он никогда не дал бы мне интервью под запись. Однако после появления книги, он решил, что он хочет дружить. В первый раз, когда мой муж и я позвали Джона и Алисию, мы пошли на первый Бродвейский спектакль, который Нэш когда-либо видел. Было невероятно трогательно наблюдать за тем, как он возвращался к жизни… Это простые вещи, ничем непримечательные вещи для других академиков как повторное получение паспорта или водительских прав, обед с другими математиками в Институте перспективных исследований, установка зубов, помощь сыну, ношение красивой одежды, выход с друзьями, работа над какими-то математическими проблемами, наличие лаборанта и т. д. У немногих историй есть третья глава. У его истории она была. Она не закончилась так, как следовало бы. Но была она великолепной.

— Говорят, что Нэш после ремиссии не смог создать действительно прорывных научных работ. Так ли это? Ведь научные работы все же были, может, их не поняли, не оценили?

— Есть два момента. Первый: Нэш провел несколько просто изумительных исследований в 1960-х после того, как он заболел, так как сначала его болезнь носила эпизодический характер. Второй: когда он наконец пережил окончательную ремиссию, ему было 60, и он не занимался математикой в течение десятилетий. У него все еще были интересные идеи, и он работал над некоторыми из них. Но я не знаю ни одной работы, которая могла бы сравниться с тем, что он делал в возрасте 20 лет.

— Вы сейчас работаете над книгой о «советских коллаборационистах, шпионах и агентах влияния в конце Второй мировой войны». Если ранние книги были о математиках и экономистах, то чем продиктован выбор такой экзотической темы? Это тема предательства и сотрудничества с врагом, что в ней нового? Правильно ли вас воспримут после этого в России, столь гордящейся победой над фашизмом?

— У вас неверные данные. Моя книга, которая будет опубликована Viking/Penguin в США, рассказывает о выдающихся личностях на Западе — не в России — которые сотрудничали, обычно тайком, с советским правительством с середины 30-х и до конца 40-х годов, то есть, это было не только во время Второй мировой. Пожалуйста, убедитесь в том, что вы понимаете это правильно.

«Когда он наконец пережил окончательную ремиссию, ему было 60, и он не занимался математикой в течение десятилетий. У него все еще были интересные идеи, и он работал над некоторыми из них. Но я не знаю ни одной работы, которая могла бы сравниться с тем, что он делал в возрасте 20 лет». Фото theguardian.com

Некоторые из них были экономистами, так я заинтересовалась темой во время работы над «Путем к великой цели» (Grand Pursuit). В связи с этим, я надеюсь, что ваш вопрос не подразумевает, что вы думаете, что журналисты должны писать только о политкорректных темах… В истории нет священных коров и предметов, о которых было бы нечего добавить.

— Взламывание тяжелейших математических проблем — опасная для разума вещь?

— Решение любой сложной проблемы на публике или в одиночку потенциально ведет к стрессу. А стресс может дестабилизировать. Но, безусловно, у причины есть и другая сторона. Психическое заболевание может разрушить научные карьеры. Строжайшие исследования на этому тему подтверждают, что психическое заболевание наносит больший вред научной, нежели творческой креативности, возможно, из-за природы определенной работы, учебы и карьерного роста.

Альберт Бикбов, Айгуль Зиятдинова
Справка

Сильвия (Зульфия) Назар — американский экономист, писатель и журналист, профессор бизнес-журналистики Колумбийского университета.

  • Родилась 17 августа 1947 года в Розенхайме, Бавария, Германия.
  • В 1951 году семья Зульфии эмигрировала в США.
  • В 1970 году получила степень бакалавра в области литературы в Антиохийском колледже в Йеллоу-Спрингс (округ Грин, штат Огайо).
  • В 1976 году — степень магистра экономики в Нью-Йоркском университете.
  • С 1977 по 1980 годы работала в Институте экономического анализа и в 1980-х годах начала заниматься журналистикой и литературой.
  • В 1983 — штатный автор делового журнала Fortune.
  • В 1990 — обозреватель новостного журнала U.S. News & World Report.
  • С 1991 — экономический корреспондент газеты New York Times.
  • В 1998 году Назар опубликовала биографическую книгу «Прекрасный ум. Жизнь математического гения и нобелевского лауреата Джона Нэша» (англ. A Beautiful Mind. The Life of Mathematical Genius and Nobel Laureate John Nash).
  • С 2001 года — первый профессор деловой журналистики (англ. John S. and James L. Knight Professor of Business Journalism) Колумбийского университета.
  • 28 августа 2006 года опубликовала в журнале The New Yorker статью Manifold Destiny про российского математика Григория Перельмана и его доказательство гипотезы Пуанкаре.
  • В 2011 году Назар опубликовала свою вторую книгу «Путь к великой цели: История одной экономической идеи» (англ. Grand Pursuit: The Story of Economic Genius).
  • Сейчас Сильвия Назар выступает с лекциями и пишет третью книгу, о «советских коллаборационистах, шпионах и агентах влияния», работавших на Западе.

Новости партнеров