Ниал Фергюсон: «…вот третий принцип гласит: не суй нос не в свое дело»

Приятно «загнивающий капитализм»

Стараюсь никогда не пропускать (обязательно покупаю и читаю) книги Ниала Фергюсона. Во-первых, 52-летний Ниал Фергюсон (англ. Niall Ferguson) — один из самых известных современных западных историков. Он — профессор истории в Гарвардском университете и старший научный сотрудник Оксфордского университета, Гуверовского института и Стэнфордского университета. Его научные исследования посвящены всемирной истории, экономической истории, а также британскому и американскому империализму. Во-вторых, он отлично пишет — его книги (только за последние 16 лет опубликовал 16 книг и снял 5 документальных телесериалов) написаны очень легко и интересно. На Западе его книги гарантированно становятся бестселлерами. И, наконец, в-третьих, у него немалое общественное признание — в 2000 году вошел в список 100 самых влиятельных людей мира по версии журнала Time. В 2008 году был советником Джона Маккейна в ходе его президентской кампании.

На русском языке в издательстве Corpus ранее были опубликованы три книги Фергюсона:

• Восхождение денег. М.: Астрель: CORPUS, 2010. (The Ascent of Money: A Financial History of the World. London: Allen Lane, 2008)
• Империя. Чем современный мир обязан Британии. М.: Астрель: CORPUS, 2013.(Empire: How Britain Made the Modern World. London: Allen Lane, 2003)
• Цивилизация: чем Запад отличается от остального мира. М.: АСТ: CORPUS, 2014. (Civilization: The West and the Rest. The Penguin Press HC., 2011)
  

Все эти книги были мною прочитаны, и в моем небольшом топ-параде расположились (по степени воздействия) так: на первом месте — «Восхождение денег», на втором — «Цивилизация», на третьем — «Империя». «Восхождение денег», лидер моего предпочтения — это одновременно и история денежных отношений с древнейших времен до наших дней, и объяснение ключевых механизмов, обеспечивающих работу современных финансовых рынков. В ней Ниал Фергюсон справился со всеми задачами — и развлечением, и просвещением — блестяще. Недаром она часто фигурирует в таких списках, как «Что читать, если вы ничего не понимаете в экономике. 10 важных книг про деньги, кризис и бедность» от литературного критика Галины Юзефович или «Внеклассное чтение по экономике: 10 книг» от известного российского экономиста Константина Сонина.

В августе 2016 года к русскоязычным книгам Фергюсона добавилась книга «Великое вырождение. Как разрушаются институты и гибнут государства». Ее опубликовало (как и три предыдущие) издательство Corpus в рамках издательской группы АСТ тиражом в 3000 экземпляров. Книга компактная — всего на 192 страницах. Читается за один вечер. В интернет-магазинах стоит около 355 рублей.

Книга Ниала Фергюсона «Великое вырождение. Как разрушаются институты и гибнут государства» переведена на русский язык с вышедшей в 2013 в издательстве Penguin Books книги «The Great Degeneration». Как видите, уже прошло 3 года. Но это не «осетрина второй свежести», а довольно актуальная вещь. В этой книге Фергюсон отвечает на актуальные вопросы. Как сделать так, чтобы финансовая система была основой стабильности, а не источником проблем? В чем причина слабеющего финансового и политического влияния Запада в мире? По мнению Фергюсона, главная проблема — в вырождении гражданских и государственных институтов. Только возврат от верховенства законников к верховенству закона, отказ от избыточного регулирования и неравнодушие граждан могут изменить ход событий и предотвратить кажущийся неизбежным коллапс. Фергюсон приводит сильные аргументы, чтобы показать, как дорого обходятся постепенное выхолащивание верховенства права, все большая коррумпированность рыночного капитализма и подрыв основ гражданского общества.

Нам, российским людям, довольно экзотично читать про вырождение демократии на Западе. Сразу вспоминаются известные мемы про «загнивающий Запад», вспоминаются шутки советских людей про капиталистические духи «Шанель № 5» «Капитализм загнивает. Но как, сволочь, при этом приятно пахнет!». Нам бы их проблемы! Но даже если покопаться в нашей классической литературе, то такая вот зависть была всегда. Например, в романе Тургенева «Дым» (1867) читаем:

«Ну, и конечно, тут же, кстати, достанется и гнилому Западу. Экая притча, подумаешь! Бьет он нас на всех пунктах, этот Запад, — а гнил! И хоть бы мы действительно его презирали …а то ведь это все фраза и ложь. Ругать-то мы его ругаем, а только его мнением и дорожим».

Лично для меня в столь небольшой книжке оказались ценными высказывания о верховенстве права и его принципах, о гражданском обществе, цитаты великолепного классика о демократии де Токвиля.

Так что не удержусь и процитирую наиболее интересные моменты книги.

Как вырождается гражданское общество?

Я намерен показать, что западные институты выродились, и с этой целью открою несколько уже давно замкнутых ящиков с ярлыками «Демократия», «Капитализм», «Верховенство права» и «Гражданское общество». Это основные элементы нашей цивилизации.

Государственный долг стал способом для старшего поколения жить за счет молодежи и еще не родившихся сограждан. Законодательное регулирование стало настолько неработоспособным, что увеличивает хрупкость системы. Юристы, которые в динамичном обществе могут быть революционерами, в застойном становятся паразитами. А гражданское общество превращается в ничейную территорию, лежащую между интересами корпораций и вездесущим государством (big government). Это я и называю Великим вырождением.

Институт для людей — примерно то же, что ульи для пчел: корпус, внутри которого мы образуем группы. И так же, как вы чувствуете присутствие институтов, так и пчела прекрасно понимает, когда она находится в улье, а когда нет. У институтов есть рамки, нередко — стены. А также — в первую очередь — правила.

Институциональный подход привлекателен в частности тем, что убедительно объясняет неспособность большинства незападных стран добиться (вплоть до конца XX века) устойчивого экономического развития.

Фрэнсис Фукуяма указывает «три источника политического порядка Нового времени»: «Сильное, эффективное государство, его подчинение праву, подотчетность правительства гражданам». Эти элементы впервые сошлись в Западной Европе, причем Англия и здесь стала первопроходцем (Фукуяма также признает успехи Голландии, Дании и Швеции).

Главный институциональный сигнал для субъектов экономической деятельности и участников политического процесса — это верховенство права. Демократия и капитализм немыслимы без действенного правосудия, подразумевающего, что разработанные законодателем нормы могут применяться, права граждан — защищаться, а споры между физическими и юридическими лицами разрешаться мирным и разумным путем.

Что такое верховенство права? Том Бингем, лорд — главный судья, выделил следующие семь критериев оценки правовых систем:

1. закон должен быть доступным, понятным, ясным и предсказуемым;
2. споры о правах и обязанностях, как правило, должны разрешаться исходя из положений закона;
3. перед законом все равны, кроме тех случаев, когда дифференциация оправдана объективными факторами [например недееспособностью по причине психического заболевания];
4. государственные служащие всех уровней обязаны осуществлять свои полномочия добросовестно и беспристрастно, в целях, для которых им вручены таковые полномочия, и только в этих целях;
5. законодательство должно обеспечивать надлежащую защиту основных прав человека;
6. должны быть предоставлены средства разрешения (без непомерно высоких судебных расходов либо неоправданных задержек) споров (вытекающих из добросовестных гражданских правоотношений), которые стороны не в состоянии разрешить самостоятельно;
7. Суд… должен быть беспристрастным.

В пункте № 5 Бингем перечислил права (не менее 14 пунктов), которые призвано защищать верховенство права:

• право на жизнь,
• право на защиту от пыток,
• право на защиту от обращения в рабство и подневольного труда,
• право на свободу и безопасность,
• право на справедливый суд,
• право на защиту от внесудебной расправы,
• право на уважение частной и семейной жизни,
• право на свободу мысли, совести и религии,
• право на свободу выражения,
• право на свободу собраний и ассоциаций,
• право на брак и семью,
• право на защиту от дискриминации,
• право на образование,
• право частной собственности.

Верховенство права на английский лад, как его понимает Бингем, есть продукт исторического развития. Великая хартия вольностей (1215) закрепила принцип равенства англичан перед законом, а также запретила королю увеличивать налоги без согласия Совета королевства (позднее — парламента).

«Некогда американцы могли похвастаться тем, что их система является эталонной. Для всего мира США были воплощением верховенства права. Теперь мы наблюдаем нечто иное: «верховенство законников». Отнюдь не случайно среди конгрессменов столько юристов». Фото medvestnik.ru

Преподавая в Оксфорде, я понял, что истинный смысл английской истории заключается в воплощении (впервые на планете) трех великих принципов.

Первый гласит: дом англичанина — это его крепость.
Второй принцип таков: делай все, что тебе заблагорассудится, но не причиняй никому вреда.
Наконец, вот третий принцип: не суй нос не в свое дело

Мало кому приходит в голову возражать против тезиса: верховенство права (особенно когда оно ограничивает «видимую руку» государства) способствует экономическому развитию. По мнению Дугласа С. Норта, «неспособность обществ обеспечить действенное и недорогое исполнение договорных обязательств выступает главным источником и исторического застоя, и нынешней отсталости»

Пол Кольер и другие эксперты по экономическому развитию выделяют четыре стадии достижения в бедной стране верховенства права.

Первый неизбежный шаг — снизить уровень насилия.

Второй — защитить права собственности.

Третий — ограничить государственную деятельность институциональными рамками.

Четвертый — предотвратить коррупцию в государственном секторе.

Любопытно, что это напоминает упрощенное изложение английской истории после гражданской войны, включая «Славную революцию», и до реформ гражданской службы Норткота — Тревельяна (XIX век).

Цветущую местность могут погубить и естественные факторы. Мансур Олсон утверждал, что все политические системы со временем становятся жертвами склероза, главным образом из-за рентоориентированного поведения влиятельных групп. Вероятно, именно это мы наблюдаем сейчас в США. Некогда американцы могли похвастаться тем, что их система является эталонной. Для всего мира США были воплощением верховенства права. Теперь мы наблюдаем нечто иное: «верховенство законников». Отнюдь не случайно среди конгрессменов столько юристов. Хотя их доля в Сенате уменьшилась по сравнению с началом 70-х годов, когда она составляла 51%, сейчас она тоже немаленькая — 37%. В Палате представителей юристы тоже уже не занимают 43% мест, как в начале 60-х годов, однако и 24% — их нынешняя доля — значительно выше показателя английской Палаты общин.

Правильно понятое гражданское общество есть сфера добровольных ассоциаций, то есть институтов, образованных гражданами для совместного достижения иных, кроме извлечения личной выгоды, целей. Таких институтов очень много, начиная со школ (хотя сейчас большинство образовательных учреждений действуют в сфере политики) и заканчивая всевозможными клубами по интересам (от воздухоплавания до изучения зоологии).

Причину (упадка гражданских институтов) разглядел еще де Токвиль. В наиболее сильном, вероятно, отрывке из «Демократии в Америке» он описал общество будущего, лишившееся ассоциативной жизни:

«Я вижу неисчислимые толпы равных и похожих друг на друга людей, которые тратят свою жизнь в неустанных поисках мелких и пошлых радостей, заполняющих их души. Каждый из них, взятый в отдельности, безразличен к судьбе всех прочих: его дети и наиболее близкие из друзей и составляют для него весь род людской. Что же касается других сограждан, то он находится рядом с ними, но не видит их; он задевает их, но не ощущает; он существует лишь сам по себе и только для себя… Над всеми этими толпами возвышается гигантская охранительная власть, обеспечивающая всех удовольствиями и следящая за судьбой каждого в толпе. Власть эта абсолютна, дотошна, справедлива, предусмотрительна и ласкова. Ее можно было бы сравнить с родительским влиянием, если бы ее задачей, подобно родительской, была подготовка человека к взрослой жизни. Между тем власть эта, напротив, стремится к тому, чтобы сохранить людей в их младенческом состоянии… После того как все граждане поочередно пройдут через крепкие объятия правителя и он вылепит из них то, что ему необходимо, он простирает свои могучие длани на общество в целом. Он покрывает его сетью мелких, витиеватых, единообразных законов, которые мешают наиболее оригинальным умам и крепким душам вознестись над толпой. Он не сокрушает волю людей, но размягчает ее, сгибает и направляет; он редко побуждает к действию, но постоянно сопротивляется тому, чтобы кто-то действовал по своей инициативе; он ничего не разрушает, но препятствует рождению нового; он не тиранит, но мешает, подавляет, нервирует, гасит, оглупляет и превращает в конце концов весь народ в стадо пугливых и трудолюбивых животных, пастырем которых выступает правительство»

Подобно де Токвилю, я считаю, что спонтанная гражданская активность на местном уровне предпочтительнее централизованного государственного вмешательства — не только из-за того, что она результативнее, но, что гораздо важнее, из-за того, какое действие она оказывает на нас, граждан. Быть настоящим гражданином значит не только голосовать, зарабатывать деньги и воздерживаться от правонарушений. Благодаря включенности в общности более высокого порядка, нежели семья, мы усваиваем, как вырабатывать и соблюдать правила поведения: короче говоря, как нам устраивать собственную жизнь. Учить своих детей. Заботиться о нуждающихся. Бороться с преступностью. Содержать улицы в чистоте.

В общем тем, кому хочется провести вечер за интеллектуальным чтением и полюбоваться на вырождение западных демократических институтов (или, наоборот, попереживать за их упадок) советую прочитать эту довольно интересную книгу.