«Светская интеллигенция утверждает, что во времена коммунизма татарский язык сохранился благодаря мечети»

Тактическое решение?

Мне сложно понять, что же на самом деле побудило муфтият к принятию такого неоднозначного решения. Слышал несколько версий, какая из них достоверная известно Аллаху и руководству ДУМ. Давайте попробуем разобраться.

Начнем с того, что каноническая хутба читается на арабском языке, т. е. хутба является условием, обязательной частью пятничной молитвы. Обязанность хутбы на арабском была введена нашим пророком, мир ему, с целью унифицировать пятничную молитву, т. е. пророк предвидел, что ислам в скором времени распространится на народы, не владеющие арабским языком, и тогда встанет вопрос: «На каком языке произносить проповедь?». Чтобы заранее устранить этот казус, для этой цели и была введена в обязанность проповедь на арабском языке. Нынешние дебаты по поводу татарского языка как раз подтверждают это утверждение. С другой стороны, пророк всеми способами старался популяризировать язык Корана, поэтому предпочтительней взывать к Аллаху на арабском языке, а читать намаз разрешается только лишь на нем.

С одной стороны, заимствование пророческого метода в деле сохранения языка и использование для этих целей пятничной проповеди — неплохой «копипаст» в условиях борьбы за выживание нации. Даже светская интеллигенция утверждает, что во времена коммунизма татарский литературный язык сохранился во многом благодаря мечети — единственному месту, где разрешалось публично выступать на этом языке. В других местах это считалось крамолой. С тех пор утекло много воды — Советский Союз завершил свое существование, и национальные республики по совету главы государства Бориса Ельцина: «Уносите столько суверенитета, сколько сможете проглотить», — принялись осуществлять эту задачу. Однако мало кто из них услышал, что далее Ельцин сказал: «Но вы находитесь в центре России — и об этом нужно подумать». Поэтому борьба центра и республик продолжается, хотя и изменила свои формы. Отсюда напрашивается вывод: в республике «на верху» решили в очередной раз придать мечети роль спасителя родного языка.

Единственное, что мне не понятно, так это перевод абсолютно всех мечетей Казани на татарский язык. Ведь можно же было оставить хотя бы пару мечетей для гостей республики, которых немалое количество. Одних только арабских студентов около 1 000 человек

Тактически это может казаться и не совсем правильным решением, но стратегически надеюсь, оно окажется верным и мудрым. По крайней мере, руководство Татарстана мне видится патриотами своей республики и нации, и они последовательно решают встающие перед ним проблемы и задачи.

Единственное, что мне не понятно, так это перевод абсолютно всех мечетей Казани на татарский язык. Ведь можно же было оставить хотя бы пару мечетей для гостей республики, которых немалое количество. Одних только арабских студентов около 1 000 человек. По приезде в Татарстан им нужно выучить за год русский язык, чтобы обучаться на нем в университете, и при всем желании они физически не осилят второй язык, только для того, чтобы понимать, о чем говорится на пятничной проповеди.

Арабский, татарский и русский

Расскажу несколько эпизодов из своей жизни, которые демонстрируют актуальность проблемы непонимания проповедей в мечетях.

Когда я учился в Египте, в районе, где проживало много иностранных студентов в том числе и я, была местная мечеть, в которой работало два имама, попеременно проводивших пятничные молитвы. Один из них, учитывая большое присутствие иностранных студентов, вещал на простом доступном языке, другой же, напротив, говорил очень сложно, замысловато, переплетал литературный язык с местным диалектом и поднимал в своих речах не очень понятные для иностранцев политические и социальные темы. Студенты пожаловались в министерство вакфов, и незадачливого имама перевели проповедовать в другую мечеть.

Следующая история случилась в одном татарском городке Оренбургской области. В этом селении находилось медресе, в котором учились шакирды, приехавшие сюда из разных областей. В мечети также служили два имама, один молодой, другой пожилой. Молодой имам был образованным и на проповеди по-татарски очень грамотно и интересно рассказывал об исламе. Пожилой имам, следуя традициям своих предков, доставал очень старую и пошарпанную книгу и зачитывал арабскую хутбу. Однажды между татаро- и русскоязычными студентами разгорелись дебаты по поводу того, какой имам лучше. Ребята, владеющие татарским языком, возмущались, почему молодой имам не проповедует каждую пятницу, поскольку его проповеди слушались с большим наслаждением. Русскоязычные студенты, наоборот, были рады пожилому имаму, объясняя свою радость тем, что раз они не понимают проповедь на татарском, то какой им смысл сидеть 40 минут, ничего не понимая, разве что, радоваться за своих единоверцев, которые с открытыми ртами слушали молодого хазрата.

Так же известно, что в Европе и США мусульмане собираются по национальному признаку, и там существуют этнические мечети. Таким образом, у приезжих мигрантов есть возможность послушать проповедь не только на официальном языке страны реципиента, но и на своем родном.

Татарская речь старшим поколением и многими не практикующими татарами воспринимается как часть религии, причем чуть ли ее не центральная часть

Вообще, татарская речь старшим поколением и многими не практикующими татарами воспринимается как часть религии, причем чуть ли ее не центральная часть. И когда они видят верующего мусульманина, говорящего на русском языке и не владеющего татарским, у них в голове происходит диссонанс. «А как же мулла, и не знает мусульманского языка?» — встает перед ними неразрешимый вопрос.

Читал, что в каком-то селении один человек решил принять ислам. Для этого он отправился к пожилому односельчанину-татарину и спросил, что нужно для принятия мусульманской религии, на что старец ему решительно посоветовал выучить татарский. Слава Аллаху, парень оказался настойчивым, последовал совету старейшины и через некоторое время овладел языком, а затем уже по татарским книгам принялся изучать ислам, не подозревая того, что на русском они тоже имеются.

Один раз я стал свидетелем интересной сцены. В мечеть заходит араб, который недавно приехал в Россию навестить своих родственников. К нему подходит бабай и о чем-то вопрошает, на что араб махает головой, показывая свое непонимание. Тогда старец возмущенно обращается к своему несостоявшемуся собеседнику: «Синь татар малай тугельме? Если мусульманского языка не знаешь, какой толк в мечеть ходить». Мне пришлось вмешаться в разговор и объяснить татарскому аксакалу, что этот человек приехал с родины нашего пророка, мир ему, и разговаривает на еще более мусульманском языке.

Шейхи, но не ученые

По поводу «конфликта», между муфтиями Татарстана и Москвы. Считаю Камиля хазрата Самигуллина и Ильдара хазрата Аляутдинова большими исламским шейхами. Не называю их учеными, поскольку они сами себя таковыми не считают и просят других их таковыми не считать (и это также из благородных качеств ученых мужей). Между людьми такого уровня знания, априори, не может быть никаких конфликтов. Имеет место выражение своей позиции, основанной на знании ситуации и реалий своей местности, своего прихода и других сопутствующих явных и скрытых факторов.

Что касается выхода из сложившейся ситуации, то я его вижу в следующем: разрешить нескольким мечетям в разных районах Казани проводить проповедь на русском языке. Либо, как минимум, призвать имамов не удлинять хутбы, а перед основной проповедью прочесть ее русский перевод.