Катя Борисова: «Тюбетейка — это предмет определенного культа, и надо надевать ее к месту»

Вывести деревню из людей

— На днях в Казани прошел круглый стол в рамках проекта «Битва креативных менеджеров». О чем был форум?

— Информации было много. Говорили, почему Казань — немодный город, как его сделать модным…

— Кстати, о немодном городе. Про казанцев говорят, что люди сами по себе красивые, но одеваются аляповато. Согласны ли вы с такой позицией?

— Согласна с тем, что Казань — город выдающийся с точки зрения продвижения. Татары, к ним я отношу и местных русских, потому что это одна общая ментальность, по своему происхождению являются мусульманами-суннитами. Но надо сказать, что сунниты самая рачительная, самая прагматичная часть мусульманского мира. Между самым красивым, очень роскошным и очень полезным они выберут очень полезное. А мода — та форма искусства, которая не развивается там, где употребляется в пищу только самое полезное. Вы, наверное, знаете, что полезно пить морковный сок. Но иногда вы пьете пиво, другие напитки то, что еще и нравится…

— Я не пью пиво…

— Когда дело касается одежды, моды, выбора между очень прекрасным и очень полезным, население нашей территории делает выбор в пользу очень полезного. А на такой территории мода в таком понимании не развивается и не приживается. Например, Германия — немодная страна, она в этом плане очень рациональная. Слов нет, там есть определенный сегмент рынка, который исповедует моду. А Франция, Италия, Япония — это модные страны. Америка, ее центральная часть, — тоже модная страна. Америка — очень огромная, она фрагментарно модная. Про Россию можно сказать то же самое: это модная страна, когда дело касается Москвы и Питера. А когда дело касается региональных территорий, это страна более практичного потребления — это не хорошо и не плохо, это такой рынок. Нельзя сказать, что это отвратительно, ужасно и как мы тут живем. Но у нас тут другие вещи развиваются лучше. Вы, наверное, сами имеете возможность наблюдать такую картину: стоит на улице огромный шикарный дом за несколько миллионов рублей, а общая дорога к этому дому плохая. Человек из очень дорогой машины вылезает в плохоньком костюме, плохонькой обуви. Потому что он не считает нужным вкладываться во все остальное. Для него его якорные, реперные точки успеха ярко выражены и обозначены, и все, кому надо, и так знают, что он соответствующего достатка человек.

«Франция, Италия, Япония — это модные страны. Америка, ее центральная часть, — тоже модная страна. Америка — очень огромная, она фрагментарно модная. Про Россию можно сказать то же самое: это модная страна, когда дело касается Москвы и Питера». Фото wmagazine.com

— Катя, есть такое мнение, что отсутствие вкуса у татар связано с преобладанием сельской культуры. С этим утверждением вы согласны?

— Конечно. Существует такое мнение, что девушку можно вывести из деревни, а деревню из девушки не выведешь никогда. На этой территории связь с какими-то удаленными истоками очень сильна. Городская насмотренность, городской визуальный опыт, опыт проживания в большом городе достаточно небольшой и невысокий, и доминирует визуальная опытность деревенской среды. Когда человек приезжает обратно в деревню на побывку, именины, хочет соответствовать впечатлениям односельчан, усладить взгляд родственников. Отчасти правда в этом есть. В пропаганде сельской культуры активно участвует государство. Это не только в отношении татарской культуры. Посмотрите всякие танцевальные коллективы: во что они одеты? В сельские костюмы.

— Получается, главным пропагандистом сельской культуры является наша национальная эстрада?

— Да, эстрада. Кто к нам придет? К нам придет Мамадышский район, Муслюмово еще какой-нибудь район — им нравится вот это. И человек, стоящий на большой сцене, выступает в том, что нравится этим людям.

— В общем, у нас и многие руководители родом из деревни…

— У руководства в отличие от нас с вами очень большая насмотренность (это новое слово, которое я часто употребляю), это очень хороший визуальный опыт. Они всюду часто ездят, больше видят и все прекрасно понимают. Но бороться с такими понятиями, как народ, народность в этом понимании невероятно сложно. Что ты сам будешь курировать или дашь поручение минкульту, чтобы он курировал всех певиц, всех певцов, чтобы они выходили не в таких ужасных тюбетейках, в каких выходят, а в приличных тюбетейках? При этом надо говорить, что тюбетейка — это предмет определенного культа, и надо надевать ее к месту. Она должна быть соответствующего качества. Если эти костюмы для детского национального коллектива, который танцует, надо шить красиво, добротно, качественно. У нас же вся культура передается через народные сельские мотивы, как будто других мотивов никогда и не было. И пока, честно говоря, я бы даже мечтала о вводе цензуры, чтобы был нормальный управляющий комитет, который бы не позволял так ужасно обращаться с народным наследием, так как я очень часто, много и с большой любовью занимаюсь татарским костюмом. И несмотря на то, что я этнически русская девушка, у меня нет татарских корней, я очень люблю эту культуру, она очень красивая, я выросла в этом городе. Я как дизайнер вижу, как она может вдохновлять, в какую красоту она может вырасти. Но когда на наших сувенирных полках лежит вот этот весь страх и ужас и он развозится, транслируется, то, что сказать?

«Надо говорить, что тюбетейка — это предмет определенного культа, и надо надевать ее к месту. Она должна быть соответствующего качества. Если эти костюмы для детского национального коллектива, который танцует, надо шить красиво, добротно, качественно. У нас же вся культура передается через народные сельские мотивы, как будто других мотивов никогда и не было». Фото Романа Хасаева

— Вам самой приходится учитывать региональный фактор при дизайне одежды?

— Нет, Тимур, мне не приходится учитывать никакой региональный фактор. Слава Богу, я свободный человек, творю и делаю, что хочу. Если у меня находятся клиенты, которые заказывают такую песню, я всегда найду возможность донести до него свою мысль. И клиенты, которые ко мне обращаются с подобными желаниями, уже определенным образом подготовлены: они видели мои работы, сами просветились на эту тему. Но такого мрака и ужаса, который вы наблюдаете в национальном фэшн-мире, мы не делаем.

Миром рулит Эр-Рияд

— Действительно ли религиозная составляющая оставила отпечаток на повседневной одежде татар?

— Вы же понимаете, что вообще идет арабизация в этом плане. Хотя мы и говорим про Великий Болгар, восстанавливаем его изо всех сил. Но другие силы, другие структуры и заинтересованные люди лоббируют совершенно другое направление ислама. И идет эта арабизация ислама. Вы же совершенно понимаете, что есть определенные политические технологии, существуют определенные стратегии: приучить глаза людей к чему-либо. Когда человек привыкает глазом, со всем остальным он смиряется очень быстро. И когда нам говорят о толерантности, мультикультурализме, мы не сильно возражаем с этой точки зрения, потому что это не совсем наша культура, я бы даже сказала, совсем не наша культура.

— Вы говорите об арабизации. Насколько я знаю, наши мусульманки предпочитают больше не арабский вариант хиджаба, а турецкий.

— Подождите, а кто у нас вообще рулит мусульманским миром в планетном состоянии?

— Хочется сказать, что Вашингтонский обком. А так, основные центры — Саудовская Аравия, Турция и Иран.

— Но саудиты реально рулят миром, и той же самой Турции они свое внушают. А так как рынок турецкого массового швейного производства весьма лоялен и по ценам, и по всему остальному, предлагает нам, как своим лучшим соседям, одежду исламского происхождения, то они предлагают именно это.

«Против черного, реального толкования стиля, который существует в Саудовской Аравии, конечно, европейское общество взбунтуется. Ничего страшного. Есть такая русская поговорка: «Курочка по зернышку клюет». Мы же не знаем, как будет этот рынок выглядеть через 50 лет». Фото Максима Соколова

— Насколько я знаю, арабские женщины в том же Королевстве Саудовская Аравия предпочитают черные одеяния, в отличие от турецких мусульманок в пестрых хиджабах.

— Это уже называется региональная привязка, поскольку в черном здесь никто не разрешит ходить. Против черного, реального толкования стиля, который существует в Саудовской Аравии, конечно, европейское общество взбунтуется. Ничего страшного. Есть такая русская поговорка: «Курочка по зернышку клюет». Мы же не знаем, как будет этот рынок выглядеть через 50 лет. Но у меня как у фэшн-дизайнера, очень пристально, внимательно следящего за всеми социальными изменениями в обществе, очень нехороший прогноз.

— Вы имеете в виду, что больше половины европейцев через пару десятков лет станут мусульманами?

— Да, и этой тенденции России не избежать. Если мы так активно вообще позиционируем себя как татары, надо, пока не поздно, активно начинать с нашей национальной культуры. Не надо ссориться с соседями, нельзя воздвигать стену, но надо активно насаждать свою культуру, в том числе и в отношении этой исламской традиции в одежде.

Космос вам в голову

— Легко ли обычному дизайнеру из Казани попасть на крупнейшие фэшн-фестивали в Париже или Милане?

— Конечно легко. Всегда существует вопрос денег. И ты должен быть в значительной степени интересен, потом талантлив. Нужно предложить продукт, которого на рынке нет, либо его очень мало, но он очень интересен. У тебя должно быть свое прочтение. Я остановлюсь на том, что традиции национального татарского костюма есть только у нас. Их нет в Париже, в Милане, они есть только у нас, и они очень красивы. И надо это транслировать, а не копировать платьица «Шанель», коих миллиарды копий сделано по всему миру, и это уже никому не интересно. Это не дизайнерская «фишка», с которой можно выйти на рынок и стать кому-то интересным. Деньги — конечно, великий рычаг для достижения цели, особенно в мире моды, когда ты просто не можешь быть талантливым дизайнером сам по себе. У тебя должно быть производство, соответствующего уровня команда, возможности для рекламы, пиара… Но самое главное — у тебя должна быть «фишка».

— Есть ли какие-нибудь казанские бренды, ставшие популярными в нашей стране?

— Я не могу сказать про такие. Я и про себя не могу сказать, что стала популярной в нашей стране. У меня есть клиенты по всему миру — в Америке, Париже, Москве, Екатеринбурге, Краснодаре…

«Нужно предложить продукт, которого на рынке нет, либо его очень мало, но он очень интересен. У тебя должно быть свое прочтение. Я остановлюсь на том, что традиции национального татарского костюма есть только у нас. Их нет в Париже, в Милане, они есть только у нас, и они очень красивы». Фото Романа Хасаева

— Но это не массовый клиент.

— Совершенно верно. Но когда мы говорим о мировой популярности, мы подразумеваем не частных клиентов, а мировую экономическую экспансию.

— Чего тогда не хватает нашим татарстанским дизайнерам, чтобы добиться широкого успеха?

— Космоса.

— То есть?

— Космоса в голову, возможностей. Дизайнер — это такой сосуд, который все время должен чем-то наполняться, ему нужно чем-то вдохновляться. Это могут быть разные вещи: цветные стекла, горящие в домах разным цветом, люди, которых ты встречаешь на своем пути. Все это должно быть в какой-то момент не рядового характера, это должно быть что-то очень яркое. Но опять-таки ни один дом моды, ни один дизайнер не работает, не беря деньги из своей тумбочки (кто бы ему их туда положил), он работает на инвестициях. Всегда есть инвесторы, которые вкладывают деньги в раскрутку имени, в поддержание, в продвижение. Это большая-большая хорошо отлаженная экономическая машина, которая толкает имя. А имя потом зарабатывает деньги и раздает всем тем, кто в него вложился. Поэтому нашим дизайнерам, конечно, не хватает космоса в голове для вдохновения, свободы от местного рынка как от основного вдохновителя, потому что если ты мечтаешь о планетарном, надо мечтать масштабно, ну и хороших инвесторов.

— Можно ли говорить, что бизнес по пошиву одежды в Татарстане находится на грани выживания?

— Я такого не скажу. И сама не нахожусь на грани выживания. Я считаю, что все те, кто много и хорошо работает, они хорошо живут, может быть, не так жирно, как раньше. Понятно, что кризис сказался на более крупных «монстрах», чем я или мои коллеги по республике. Насчет выживания, скорее, наоборот. Сейчас все домохозяйки кинулись быть дизайнерами. Все, кто сидел дома, взяли деньги у мужей, в кредит. Посмотрите, на каждом шагу открываются ателье. Если бы это было убыточно, стало быть, этого бы всего не было. Значит рынок живет, существует потребность. А дальше — у кого какие планы: или планетарного масштаба, а кому-то и района хватает.

— Катя, скажите, трудно ли нашим казанским дизайнерам конкурировать с китайско-вьетнамскими «кутурье»?

— Невозможно. Кто бы и что ни говорил, что Китай стал дорог, выгодно шить в России, не верьте этому. В Китае никто не шьет изделие в сто штук. В сто штук выгодно шить в России. Для бренда сто штук это могут быть изделия класса luxury, premium, которые большой великий бренд продает за огромные деньги. А Китай шьет за пять долларов миллиард изделий и покрывает ими весь мир. С Китаем конкурировать невозможно, поэтому не нужно брать себе в голову. Это мое личное мнение, но я этот вопрос изучала серьезно, это не обывательское мнение, услышанное где-то.