Виктор Дьячков, «ICL-КПО ВС»: «На рынке госзаказа мы иногда проигрываем компаниям со штатом в три человека»

— Виктор Васильевич, расскажите, пожалуйста, какова сегодня ситуация в вашей компании, что занимает вас как руководителя больше всего?

— Мы работаем в той экономической ситуации, которая сложилась в стране. Меня как главу компании заботит как получение достаточного количества заказов для обеспечения сотрудников работой, так и сохранение темпов развития. Это сегодня наиболее критические вопросы, наряду с которыми необходимо заниматься и вопросами обеспечения достаточной для развития бизнеса инфраструктурой, качеством рабочих мест, подготовкой специалистов. За рубежом сложностей хватает. Беспокоит сохранение темпов роста. Два года назад мы поставили себе задачу расти на 150—200 специалистов в год. Реально пока удается обеспечивать рост только в 50—70 новых рабочих мест. Конечно, и это неплохо, но будем искать возможности для ускорения.

— Изменилась ли для вас ситуация на внутреннем рынке с декларированием курса на импортозамещение?

— Тренд на импортозамещение пока силен только на словах. Конкретных заказов по импортозамещению нет. Очень трудно быстро обеспечить на практике заявленные изменения. Поэтому ситуация такова, что пока мы вкладываем в это направление собственные средства без какой-либо гарантии.

Вынужден констатировать, что существующая сегодня система госзаказа мотивирует больше торговлю, а не собственное производство

— А как же запрет на госзакупки иностранного программного обеспечения? Это для вас позитивная новость?

— Полного запрета за закупку иностранного ПО нет, да и даже при действующих запретах находятся схемы, которые позволяют приобрести западное ПО, как не имеющее альтернативы на отечественном рынке. Если же говорить о ситуации с поддержкой развития отечественного производства в целом, вынужден констатировать, что существующая сегодня система госзаказа мотивирует больше торговлю, а не собственное производство. Учредителем ICL изначально являлся завод, который в советское время производил 40% всей вычислительной техники Советского Союза! И сейчас мы, имея за спиной историю в 60 с лишним лет и 2,5 тысячи человек в штате, собственный завод, свою производственную линейку, тестовые лаборатории и развитую сеть сервисных центров по всей России, выходим на конкурс и конкурируем с компанией, в штате которой насчитывается три человека. Эта компания идет на риск, предлагая цену ниже нашей, и выигрывает (так как цель заказчика — получить наиболее выгодное ценовое предложение), закупает китайское оборудование и поставляет его.

— А с кем вы главным образом конкурируете за крупнейшие заказы на внутреннем рынке?

— В основном с крупными московскими и петербургскими компаниями.

— Но москвичам и питерцам, в Татарстане, очевидно, приходится тяжелее.

— Так только кажется. В свое время выходило исследование, в котором давалась оценка объема заказов в сфере ИТ, и получалось, что татарстанским компаниям доставалось лишь 15% местных заказов. 85% заказов уходило подрядчикам в Москву. На тот момент ИТ-рынок республики оценивался в 10 млрд рублей.

— Как оцениваете шансы ICL на получение заказа производства систем хранения данных, которые потребуются для исполнения закона Яровой? Там речь идет о создании отечественных серверов за 7,15 млрд рублей, процессоров за 5 млрд и программного обеспечения за 2 млрд.

— Президент поручил промышленности подключиться к вопросу обеспечения реализации закона в части производства систем хранения данных. Мы уже направили наши предложения в минкомсвязи РФ.

Есть направления, в которые нужно вкладываться на уровне государства, например, поддержка собственных операционных систем, развитие архитектуры своих микропроцессоров, создание базы для производства микросхем

— А что, на ваш взгляд, сегодня тормозит российский рынок?

— Объем ИТ-рынка в России существенно меньше мирового и тормозит его состояние отечественной экономики. Да, нужно делать больше, чтобы преподавание ИТ было более качественное, чтобы айтишникам давали больше бюджетных мест. Но говорить о том, что нам нужно 50 миллионов айтишников, как это декларируется на государственном уровне, не соотнося эту цифру с объемом внутреннего рынка, — это неправильно. В то же время государство имеет возможность влиять на внутренний рынок. Более того, это его прямая обязанность. Примеров такого влияния в мире — масса. Десять лет назад правительством Португалии было принято решение внедрить во всех детских садах страны уникальные аппаратные решения, которые давали детям возможность работать с обучающими программами. Таким образом, имея опыт работы с такими решениями в детском саду, к школе ребенок уже будет готов проходить школьную программу по электронным учебникам. Точно такой же проект был реализован в Бразилии. Это огромный рынок для промышленности и я предлагал создать его и в России.

— Вы считаете, что государство должно сегодня искусственно создавать заказы для рынка?

— Есть направления, в которые нужно вкладываться на уровне государства, например, поддержка собственных операционных систем, развитие архитектуры своих микропроцессоров, создание базы для производства микросхем.

— Виктор Васильевич, включение производственной площадки ICL в Лаишевском районе в состав особой экономической зоны «Иннополис» произошло по вашей инициативе?

— Да, в первую очередь это мы выступили с предложением о том, чтобы внести нашу уже готовую площадку в состав ОЭЗ, поскольку инфраструктура этой площадки и ее расположение отлично вписывались в концепцию развития особых экономических зон. В целом я считаю, что, поскольку ОЭЗ преследует своей целью создание особых условий для развития бизнеса, в дальнейшей перспективе это даст отличный результат. И я неустанно продолжаю повторять, что для развития экономики критически важно создать условия для развития бизнеса. Любая поддержка бизнеса, а ОЭЗ — создание наиболее удобных инфраструктурных и экономических условий — отразится на качественном развитии экономики, но говорить о быстром эффекте от создания особых экономических зон, а также об их востребованности и заполняемости, спустя два-три года их работы на фоне кризисных явлений в экономике — не в полной мере корректно.

— Борьба за хорошие кадры на вашем рынке нешуточная, но у ICL репутация хорошего работодателя. Сколько это стоит вашей компании?

— По моим данным, в настоящее время системой подготовки и переподготовки кадров на предприятии охвачено порядка 80% специалистов. То есть 8 человек из 10 в течение года в той или иной форме проходят повышение квалификации. Если говорить о цифрах, то на развитие персонала компанией выделяется несколько десятков миллионов рублей ежегодно. Кроме того, ICL ставит своей миссией более широкую образовательную деятельность, не ограничивая круг обучения только сотрудниками компании. В компании работают порядка 60 специалистов, которые читают лекции студентам математических и технических направлений в ведущих вузах республики. В это число входят и тренеры, которые ведут занятия в КФУ и КНИТУ-КАИ, и сертифицированные вендорами преподаватели с уникальными компетенциями (один-два на регион), обеспечивающие повышение квалификации коллег внутри группы компаний.

В настоящее время системой подготовки и переподготовки кадров на предприятии охвачено порядка 80% специалистов. То есть 8 человек из 10 в течение года в той или иной форме проходят повышение квалификации

— Можете оценить эффективность этих вложений?

— Эти вложения полностью оправдывают себя. Мы знаем, что наши специалисты очень высоко котируются на рынке. Кроме того, у нас довольно низкая текучка кадров. Но я считаю, что нам стоит снизить ее еще больше и приблизить к естественному уровню в 2—3%. Мы в компании работаем над поиском решения, что сделать так, чтобы условия жизни и работы воспринимались нашими сотрудниками как весомый аргумент для того, чтобы продолжать путь карьерного развития в нашей компании. Этим же целям служит наш проект по возведению ИТ-деревни (сейчас строится уже вторая очередь) в селе Усады. Нужно, чтобы люди имели комфортное жилье, достойную среду обитания, возможности для развития, в том числе и для своей семьи. Я сам сейчас живу в ИТ-деревне — построил себе дом — и наблюдаю, как куча ребятишек высыпает на улицы, — это очень радует. Я считаю, что сама по себе идея обеспечить сотрудников жильем была правильной. Потому что люди связывают свою судьбу и с компанией, и с городом, и с республикой.

— Каковы затраты на строительство деревни?

— В этом деле нам здорово помогает республика. В частности, нам был выделен земельный участок под строительство деревни. Наши сотрудники получают землю под дом и участок рядом бесплатно, платят только за оформление земли. Это очень большое и правильное дело, которое мы смогли совершить вместе с государством. Но ресурсов на благоустройство у республики недостаточно, и государственно-частное партнерство — это то, что решает задачу. Если государство выделяет землю, то компании могут обеспечить ее инфраструктурой. Так сделали и мы: построили очистные сооружения, провели газ, электричество, канализацию. А президент нам помог со строительством внутрипоселковых дорог. Я подсчитал: государство вложило в наш проект около 100 млн рублей, мы вкладываем порядка миллиарда. Грубо говоря, на рубль, который вкладывает государство, частный капитал дает 10 рублей.

Нужно, чтобы люди имели комфортное жилье, достойную среду обитания, возможности для развития, в том числе и для своей семьи

— Какие специалисты составляют костяк вашего коллектива сегодня?

— Костяк топ-менеджмента — это выходцы с завода ЭВМ, Казанского производственного объединения вычислительных систем, но к настоящему времени он разбавлен молодыми кадрами. Сейчас они — движущая сила компании. Я уверен, что сильной молодежи очень много — много талантливых людей, по-прежнему очень сильна школа программирования в КФУ и КАИ. Я с большой любовью отношусь к делу, которое мы все делаем. Если бы я писал книгу, она была бы о романтизме тех времен, когда мы сами создавали компьютерные комплексы, писали программы для наших ЭВМ. Мы были настоящими романтиками, и люди, которые сейчас являются топ-менеджерами ICL, как раз из этой категории. Они всегда говорили: у нас такая интересная работа, а нам за нее еще и деньги платят. И это до сих пор так.