Марат Бариев: «С финансированием результат связан, но это не главное. Это очень наглядно показывает Бердыев»

«Чуть-чуть заставили нас переживать наши «художницы» в групповых упражнениях...»

— Добрый день, в эфире «Реальное время», меня зовут Дмитрий Семягин. И сегодня у нас в гостях депутат Госдумы РФ VI созыва, член Исполнительного комитета Олимпийского комитета России Марат Мансурович Бариев. Добрый день, Марат Мансурович.

— Добрый день.

— Первый вопрос, конечно, касается итогов Олимпиады. Как вы оцениваете их, безотносительно к допинговому скандалу?

— Если как о спортивном событии, то итоги Олимпиады, я считаю, достаточно успешные. Были установлены и мировые рекорды, и вообще уровень достаточно высокий. Успешной, несмотря ни на что, Олимпиада оказалась и для сборной России, которая в этих условиях выстояла, не сломалась. Я имею в виду в первую очередь, конечно, спортсменов. Мы видели, что даже некоторые наставники «сломались», а спортсмены выдержали это все, и многие показали блестящие результаты. У нас из 280 где-то спортсменов более 100 возвращаются с медалями, если не ошибаюсь 49 с золотыми — это хороший показатель.

— Какие-то можете назвать успехи, которые стали неожиданностью для нас?

— Не то, что неожиданными, но приятными, ведь все ехали за максимальным результатом, все ехали за победой. Приятным достижением для нас, конечно, была победа гандболисток. Мы, конечно же, ждали от наших команд хорошего первого места, но в первую очередь на волейболистов и волейболисток рассчитывали. «Бронза» наших ватерполисток уже с прошлого века незавоеванная. Кстати, одним из тренеров ватерпольной команды является наш «синтезовский» игрок Андрей Белофастов, который сегодня в Казани находится. Фехтовальщики — четыре «золота»; мы думали, два должны взять, и это был бы успех, четыре «золота» — это, конечно, здорово. Это наиболее приятные неожиданности, а так, если говорить по остальным нашим лучшим медалистам, конечно, мы от них этого уже ожидали. К сожалению, были и не оправдавшиеся надежды. Допустим, все мы ждали высокого результата от нашего стрелка, казанского Василия Мосина, как я уже говорил, от волейболистов и волейболисток. Такие моменты тоже были. Чуть-чуть заставили нас переживать наши «художницы» в групповых упражнениях, но потом доказали свое безусловное преимущество.

«У нас спортсмены друг другу подсыпают этот мельдоний из-за конкуренции»

— А если коснуться неудач наших спортсменов, то сразу после них, особенно в единоборствах, мы могли слышать громкие высказывания. Вот тот же самый Михаил Мамиашвили резко высказывался в отношении девушек, дальше от боксеров мы слышали такие же высказывания. Как вы оцениваете такие высказывания руководителей сборных или руководителей федераций? Можно ли вообще так публично высказываться о своих спортсменах?

— Я, конечно, понимаю их после такого полугодового давления и особенно накануне старта, накануне Олимпиады, тогда еще неясно, попадем или не попадем, будем участвовать или не будем, руководители несут основную эту нагрузку, психологическую. Иногда эмоции, бывает тяжело. Но такое поведение, я считаю, недопустимо. Во время игр такие оценки давать, как сказал тренер боксеров Александр Лебзяк, что у нас не команда, а пассажиры, туристы. Он сам олимпийский чемпион, должен знать, что это такое. Но если ты не согласен, не набирал бы ты эту команду. Надо было об этом говорить или до Олимпийских игр, или после. А там во время турнира ты выводишь спортсмена на ринг, секундируешь ему и в это время даешь такую оценку. Конечно, моральный климат в этой команде никуда не годится, это сразу понятно. Поэтому Миша Алавин в последний день проиграл бой в финале. Это тонко чувствуют все: и соперники, и судьи, которые дают оценки, и, допустим, при равном бое, что вот этого будут защищать, а вот этого мы задавим, за ним никого нет. Здесь все очень тонко, все должны видеть, что команда едина. Но и то, что уважаемый нами всеми Михаил Геразиевич [Мамиашвили, — прим.ред.], который очень многое сделал и делает для борьбы, и во время Олимпиады если это все было так, как рассказывает Анна, что вот так он о ней отозвался и еще вроде ударил ее, но еще раз говорю: даже принимая во внимание всю нагрузку, которую они берут, так поступать недопустимо. И, наверное, и в том, и в другом случае будут разбираться, будут даны оценки, сделаны выводы, просто так это оставлять нельзя, конечно, потому что это и впредь может быть.

О скандалах на Олимпиаде: «Насчет отставок не могу сказать. Но то, что будут разборы, выяснения всех этих обстоятельств, выводы, это должно быть обязательно»

Я вспоминаю подобный случай и полгода назад, когда эти допинговые дела начались, как руководитель одной из наших федераций, где обнаружили двух спортсменов с мельдонием, он сказал: «Нет, у нас все в федерации нормально, врачей я не подозреваю: у нас все — высококлассные специалисты; у нас спортсмены друг другу подсыпают этот мельдоний из-за конкуренции». Ну куда такие оценки команды? Ты набираешь команду, ты — лидер этой команды и обвиняешь их, что они друг другу подсыпают. Потом выяснилось, что никакого там криминала нет, но уже «склеить» эти отношения по-новому не получится никак. Эта трещина останется.

— Стоит ли после этих скандалов ожидать каких-то отставок в сборных или в федерации?

— Насчет отставок не могу сказать. Но то, что будут разборы, выяснения всех этих обстоятельств, выводы, это должно быть обязательно. Нельзя это просто так, что мы успешно выступили, давайте перелистнем, потому что команда остается, это не последняя Олимпиада, надо к следующей готовиться и к чемпионатам мира. Я считаю, что обязательно разборы эти должны быть, обсуждение всех этих проблем, почему до этого дошло и кто в этом виноват. Какие будут сделаны оргвыводы (отставки, извинения, какие-то предупреждения), это уже внутри, это организации решат (федерации, Олимпийский комитет). Но какой-то тени, какого-то осадка не должно остаться, нужно всем выговориться, все сказать, определить степень вины и делать оргвыводы.

«Опытный Василий Мосин элементарно перегорел эмоционально»

— Несмотря на достаточно успешное выступление российской сборной в целом, татарстанские атлеты вернулись без медалей. С чем вы связываете такое не столь удачное, так скажем, выступление наших атлетов?

— Заканчивая ответ на тот вопрос, я хочу сказать, что не только в федерациях, но и по российскому спорту в целом, я думаю, еще будут обсуждения, и анализ, и выводы, потому что ситуация такая сложилась накануне игр с допингом, потом вот эти вот скандалы внутри федерации. Конечно, это недопустимо, это, кроме всего прочего, и позор для страны, это не дает нормально полноценно готовиться к Олимпийским играм и показать наивысшие результаты. Наверное, если бы проблем не было, то Юлия Ефимова свои сотые секунды, наверное, отыграла при нормальной подготовке.

По нашим спортсменам, татарстанским, конечно, жаль, что они вернулись без медалей, мы рассчитывали в первую очередь, как я уже говорил, на Мосина Василия, республика ждала, чего скрывать. На волейболистов рассчитывали, что если и не «золото», то призовое место — там пять наших спортсменов. Другие тоже могли «выстрелить» в составе эстафеты или как-то иначе. Сейчас по горячим следам оценку дать трудно: нужно разобрать каждое выступление, каждый итог, почему так случилось, где-то есть объективные причины, где-то — субъективные. То, что как играла команда волейбольная, мы видели. Я вот матч за третье место не видел, когда американцам проиграли в выигрышной ситуации. Но когда играли за выход в финал с бразильцами, игра была безвольной, глаза не горели, может быть, кроме Тетюхина и еще некоторых. Конечно, волейбол — это командная игра, и выиграть можно только тогда, когда всей командой играют. Если один-два не встраиваются в игру, то это уже не команда, это уже то, к чему приводит игра.

Мосин свой результат объясняет тем, что… Несмотря на его огромный опыт, что такое спорт, Олимпийские игры? Это всегда непредсказуемость. Олимпийские игры — это такая ответственность и такая высота. Опытный Василий Мосин элементарно перегорел эмоционально. Потому что, являясь чемпионом России, Европы, мира, конечно, и он мечтал, и мы все мечтали, что он на Олимпиаде покажет очень высокий результат или даже, может быть, лучший результат. Но не выдержал, видимо, этой ответственности. Почему я говорю, что перегорел именно чисто психологически, потому что накануне на перестрелке в том же тире, на том же стрельбище он отстрелял великолепно, лучше всех. То есть его уровень подготовки — никаких вопросов нет. Но вот с волнением он, получается, не смог справиться. Жаль, конечно, но говорит, что будет готовиться, будет брать реванш за эти 4 года. Это очень непросто. Вот поставить себя на его место, еще 4 года целенаправленно этим заниматься, это очень сложно для спортсмена, это требует самоотдачи, большого самоотречения, высочайшей дисциплины и т.д.

Молодые спортсмены получили огромный опыт. Они могли более хорошо выступить при стечении обстоятельств, но там не сложилось, если даже опытнейшие, такие, как Мосин, как волейболисты, не смогли справиться, молодым еще сложнее, конечно, было. Они получили колоссальный опыт, выступили, наверное, в свою силу. Тот же Красных — пловец, который попал в финал. Мы-то рассчитывали, что в эстафете наши смогут стать призерами, и не думали, что Красных еще лично в призовые попадет. Эстафета — это все-таки несколько человек, не только от тебя зависит. Косов — это вполне объективная причина, накануне Олимпийских игр из-за дисквалификации абсолютного большинства команды перетасовали экипаж, на другую лодку посадили, и там уже, если честно, на результат рассчитывать было сложно, это просто участие было российской команды. Девочки-стрелки они молодые, они еще себя покажут, я в этом уверен, так же, как и Никита Шлейхер — наш прыгун в воду, как и велосипедисты. Историю Закарина мы тоже знаем, это недочет, ошибка федерации, организаторов. Допустим, та же Ефимова была не допущена, но она уже была в Рио, она там тренировалась, акклиматизировалась, ожидала, вдруг допустят, вдруг получится, то есть команда ее готовила, что если вдруг в последний день допустят, чтобы она была готова, что и случилось. То же самое случилось с Закариным, но Закарин в это время здесь, в Татарстане. Почему его федерация, сборная команды не привезли в Рио, и если бы он был там, на месте, то сегодня он бы тренировался, завтра — стартовал. Это упущение в организации работы. У каждого есть объективные или субъективные моменты. Но я считаю, что все наши спортсмены татарстанские, независимо от результата, могут с открытыми лицами смотреть на болельщиков, людей, татарстанцев, потому что они сделали все, что могли. Даже в отличие от той же сборной России по футболу, которая на Европе провалилась. Здесь все силы были отданы.

О выступлении татарстанских спортсменов на Олимпиаде: «Молодые спортсмены получили огромный опыт. Они могли более хорошо выступить при стечении обстоятельств, но там не сложилось, если даже опытнейшие, такие как Мосин, как волейболисты, не смогли справиться, молодым еще сложнее, конечно, было. Они получили колоссальный опыт, выступили, наверное, в свою силу»

— Нас читатели спрашивают: «Как создание Поволжской академии спорта в Казани отразилось на формировании сборной России к Олимпийским играм в Рио?»

— Мне кажется, пока никак.

«Мы вправе ожидать большего вклада в подготовку спортсменов»

— Когда можно ожидать результат?

— Когда создавали эту академию, это было уже 6 лет назад, как раз рассчитывали, что это будет базой создания сборной команды, и как сейчас есть Российская академия физкультуры в Москве и в ряде других, но вот здесь у нас, если не ошибаюсь, только пловец Красных Саша является студентом Академии спорта, остальные наши спортсмены, которые попали, не имеют отношения к Академии спорта. Или по-другому можно сказать: другие студенты Академии в сборную попасть не смогли. Но с учетом того, что у нас замечательные условия, инфраструктура, лучшие, наверное, спортивные сооружения в стране, и мы вправе ожидать большего вклада в подготовку спортсменов и в формирование и сборной Татарстана, и сборной России. И есть момент для того, чтобы все проанализировать, подвести итоги и как-то скорректировать эти вопросы. Академия должна быть представлена более широко, я считаю.

— Одной из новостей после Олимпийских игр стало запрет на выступление нашей паралимпийской сборной. Как вы оцениваете эту ситуацию?

— Здесь оценка-то однозначна уже. Все уже оценили: не только спортивный мир, не только руководство нашей страны или даже Дональд Трамп, кандидат в президенты США, вчера заявил, что инвалиды — это не те, кому запретили ехать на Олимпиады, а те, кто принял такое решение. Как можно принять такое решение к людям, которые нуждаются в помощи, к инвалидам, для которых, наверное, практически для всех из них, спорт — это отдушина в жизни, это луч, который их ведет, вопросов нет. Тех, кто уличен в применении допинга, наказывают. Мы пока не знаем вообще, к кому есть вопросы, ведь комиссия Макларена никому не предъявила, что вот Иванов там уличен, Петров или Сидоров. В целом сказав, что у них есть некий список, у кого выявили, и не допустить всю команду, это, конечно, очень циничное и антигуманное решение, бесчеловечное. Это большая трагедия для наших спортсменов именно и самих участников. По-другому оценить нельзя, и понятно, что это решение сильно политизировано, потому что сам Паралимпийский комитет, если он так думает и так поступает, то его вообще нужно расформировывать. Но если они под влиянием политиков, под политическим влиянием принимают такое решение, то тоже здоровое содержание этого международного паралимпийского комитета вызывает вопросы, если они принимают такие антигуманные решения. Я думаю, что это так тоже не останется. Ситуация в международном спорте, которая против России была сформирована перед Олимпийскими играми, перед Паралимпийскими играми, показала и выявила те нездоровые процессы, которые в жизни международного спорта есть. Я думаю, что это просто так не останется, это тоже повлечет за собой какие-то перестройки, пересмотры принципов, какие-то кадровые изменения в международном спортивном движении, потому что это болезнь, и ее надо лечить или удалять, чтобы она дальше не распространялась.

— А можно было отстоять? Все ли было сделано со стороны России?

— В последний момент, наверно, было сделано все, но я считаю, что мы, наверное, поздно за это взялись и слишком мало внимания уделяли или слишком расслаблено относились к этому раньше. Потому что сигналы были: то один наш спортсмен российский попался, то другой на положительной пробе, но вместо адекватной реакции, чтобы разобраться, почему это случилось, кто допустил, почему в организм спортсмена попал тот или иной препарат, и какие выводы последовали. В основном, наша страна отбивалась тем, что все принимают и наши принимают — ничего необычного, просто к нашим придираются; вот наши спортсмены начали показывать высокие результаты в мире, поэтому нас пытаются зажать. Это, конечно, недопустимая реакция была, но у тех, кто занимается своим делом, антидопинговые службы, федерации, у них, видимо, все это копилось. Потом в прошлом году уволились, наверно, не без поддержки каких-то политических сил, потому что это очень быстро и агрессивно началось и вылилось в такую уже травму, я бы сказал. Мы дали повод своими допингами, а они максимально этот повод старались использовать. Они максимально сделать не смогли, максимальная задача была — не допустить российских спортсменов на Олимпийские игры, чтобы они не смогли завоевать эти 56 медалей. Это у них не получилось, но они отыгрались на том, на кого у них хватило сил, на паралимпийцах.

Об отстранении российской паралимпийской сборной: «Ситуация в международном спорте, которая против России была сформирована перед Олимпийскими играми, перед Паралимпийскими играми, показала и выявила те нездоровые процессы, которые в жизни международного спорта есть»

— А потом уже, когда скандал развился и борьба была уже за каждого спортсмена, если брать не Паралимпийские, а Олимпийские игры, очень многие говорят, что наши спортивные чиновники недорабатывали, не отстояли спортсменов, и мы знаем истории, когда та же Ефимова и другие сами нанимали адвокатов, сами судились и говорили, что им помощи от наших спортивных чиновников нет.

— Да, такие моменты были. Это тоже говорит о недоработке наших чиновников, но просто я этих деталей не знаю и сейчас не берусь судить, потому что находился в этот период здесь. Но если это так, то, конечно, это заслуживает соответствующей оценки и, конечно, это говорит об их недоработке, об их непрофессионализме. Но я не могу исключать, что этого не было. Вполне возможно, что такие вещи и были. Жаль, но это, конечно, послужит большим уроком всем на будущее. Но кому-то трагедии, кому-то царапины на душе пожизненные эта Олимпиада все равно оставила. Наши легкоатлеты — сильнейшие в мире, к сожалению, этот праздник спорта оказался не для них.

«Мы говорили о создании лаборатории в Казани перед Универсиадой, был хороший повод и возможность создать, но, к сожалению, этого не сделали»

— Вот если брать тех же легкоатлетов и тяжелоатлетов, которые так и не попали на Олимпиаду, Олимпийские игры закончились, но есть масса других соревнований, что с нашими легкоатлетическими и тяжелоатлетическими сборными будет дальше, будут они выступать? Когда можно ожидать их возвращения на мировую арену?

— Знаете, мы говорим о наших чиновниках, руководителях, об их поведении; сейчас задача главная — это вернуться в международную федерацию, чтобы членство международной легкоатлетической федерации восстановили и членство федерации тяжелой атлетики, которое на год сейчас хотят дисквалифицировать. Без восстановления прав в международной организации, естественно, участвовать не могут наши спортсмены в международных соревнованиях, и проводить мы здесь не можем международные соревнования и т.д. Какие бы сильные наши спортсмены ни были. И в это время слышать, что президента международной федерации самого еще надо рассмотреть, соответствует ли он своей должности, не замешан ли он сам в каких-то махинациях, — такого рода заявления не облегчают эту задачу, а затрудняют. Но, естественно, задача эта стоит, наши спортсмены легкоатлеты и тяжелоатлеты — одни из ведущих в мире. Если раньше это все пытались сделать в тиши кабинетов, не вынося сор из избы, то сейчас об этом весь мир знает, сейчас уже ничего не скроешь по решению этих проблем, и поэтому я уверен, что наша страна сделает все, чтобы поскорее вернуться в международную федерацию. И эти результаты будут достигнуты. Наверно, международная федерация поставит какие-то условия, может быть, еще сложнее условия поставит, чем те, которые ставила, может, поставит какие-то кадровые условия. Но придется на это идти, если мы хотим остаться в международном спортивном движении по этим видам. Каждое движение или каждый шаг, связанный с неприятием требований этой международной федерации на сегодняшний день работает против нас, потому что они говорят: «Вы и так уже провинились, еще нам условия выставляете: не хотите, тогда бегайте у себя сами».

— Как будут выстраиваться дальше отношения с той же ВАДА [WADA— Всемирное антидопинговое агентство, — прим.ред.] после стольких вопросов и скандалов?

— По ВАДА тоже несколько таких заявлений: «Что нам эта ВАДА? Не будем им платить». Это тоже такие заявления непродуманные, популистские, эмоциональные заявления, которые позитивного-то ничего не несут, а вреда наносят много. Они свидетельствуют, с одной стороны, об эмоциональности, с другой — о нехватке компетентности, и в-третьих, вредят делу. Почему? Если говорить: ВАДА уполномочена Международным олимпийским комитетом вести всю антидопинговую работу, то есть координировать, контролировать и т.д., и без ВАДА (раньше мы все в теории знали, а теперь каждый, наверное, ориентируется не хуже министра спорта где, что и как) ни одно решение не принимается. И как мы можем выйти из ВАДА или не платить туда, тогда ВАДА не будет с нами работать, и наши спортсмены не будут допускаться на соревнования, то есть опять мы приходим к тому, к чему пришли накануне Игр. Мы и сейчас в очень сложной ситуации, так как ВАДА приостановило деятельность нашего отечественного агентства РУСАДА, отозвало лицензию. У нас никто не занимается антидопинговой работой.

О допинговых скандалах: «Внутри России никто не контролирует употребление допингов даже на внутренних соревнованиях, а это несет большую опасность, потому что те тренеры (у нас же тренеры не поменялись за полгода), кто в своей методике подготовки опирался на запрещенные методы, запрещенные препараты, а таких, надо понимать, не мало»

Мы говорили о создании лаборатории в Казани перед Универсиадой, был хороший повод и возможность создать, но, к сожалению, этого не сделали. И внутри России никто не контролирует употребление допингов даже на внутренних соревнованиях, а это несет большую опасность, потому что те тренеры (у нас же тренеры не поменялись за полгода), кто в своей методике подготовки опирался на запрещенные методы, запрещенные препараты, а таких, надо понимать, не мало. Тем более их контролировать перестали: «Что я буду готовить этого спортсмена, грузить и готовиться, если за полгода с помощью препаратов я сделаю результат, он получит звание, я получу премию, надбавку». Мысли-то вот такие, и поэтому мы сейчас за это время очень много теряем в этом отношении. И поэтому с ВАДА, если мы хотим оставаться в спортивном движении, у нас других вариантов нет, мы должны с ними найти общий язык, консенсус, с ними дружить. Другое дело, что мы должны иметь влияние, должны быть свои люди и в ВАДА (мы имеем на это право как спортивная держава), в международных федерациях люди, которые принимают ключевые решения, люди авторитетные, с мнением которых считаются, тогда проблем будет меньше или не будет. Взять, например, того же Алишера Усманова, который возглавляет Международную федерацию фехтования, наши ребята спокойно подготовились и взяли четыре золотые медали. Можно и другие примеры привести. Если помните, перед Олимпиадой, когда МОК принял решение, что мы даем федерациям право допускать спортсменов российских команд, МОК тоже немножко хитро поступил, сняв с себя ответственность, отдав это федерациям — федерации начали паузы брать, а несколько федераций сразу в тот же день заявили: «У нас вопросов нет». Это федерация фехтования, федерация тенниса, там у нас Тарпищев, очень авторитетный человек, это федерация художественной гимнастики, это федерация стрельбы из лука, это федерация прыжков в воду и еще пара федераций. То есть эти международные федерации сразу сказали, что у них вообще никаких подозрений, никаких вопросов к российской команде не было. Это значит, что вот в этих командах работа поставлена, а во-вторых, наши руководители в этих видах спорта пользуются авторитетом, доверием в этих организациях, поэтому эти вопросы мгновенно решились. Спортсмены сразу спокойно готовились, в отличие от ряда других федераций, где чуть ли не до стартового свистка спортсмены ждали, допустят ли, не допустят.

«Это как мельдоний: в прошлом году можно было пользоваться, еще и 20 лет назад можно было»

— Если говорить о той же РУСАДА, каковы шансы, что ее деятельность будет восстановлена в России?

— Мы должны сделать все, чтобы она была восстановлена, без этого нам будет очень сложно. Через иностранные агентства и лаборатории мы много проб брать не сможем. Это, во-первых, дорогое удовольствие, тем более когда зарубежные лаборатории проводят эту работу, мы сможем только ведущих спортсменов контролировать. А если скажем: «Давайте приезжайте в Татарстан на чемпионат по легкой атлетике (или первенство Воронежской области по борьбе)», — весь бюджет нашего спорта будет уходить только на антидопинговую работу. РУСАДА нужна, как воздух, и международные федерации при отсутствии у нас своих антидопинговых учреждений будут на нас пока еще смотреть с недоверием, скажут: «Что у них там творится, если у них даже нет своего контроля». Поэтому это первейшая задача. Но что вселяет оптимизм: по указанию президента страны (опять же почему-то дождались указания президента, хотя это можно было инициировать и раньше) создана комиссия Олимпийским комитетом по выработке мер по антидопинговой работе, которую по предложению президента возглавил Смирнов Виталий Георгиевич, бывший президент нашего Олимпийского комитета, бывший президент МОК, авторитетнейший в нашей стране и за рубежом спортивный чиновник, спортивный организатор. В эту комиссию также включили очень авторитетных наших спортивных специалистов, юристов, представителей медиа-сообщества, чтобы обеспечить информационное сопровождение, включая, допустим, и Константина Эрнста, специалистов по праву по спортивному, международному, причем включая зарубежных. И эта комиссия разработает комплекс мер для борьбы с допингом в нашей стране, и я думаю, что уровень ее компетенции и компетентности членов ее комиссии, их авторитет и российских, и зарубежных представителей вызовет доверие и у этих зарубежных специалистов, и у нас, и потом самое главное — все эти меры реализовать, претворить в жизнь. И я думаю, мы разблокируем проблемы и с РУСАДА, и с антидопинговой лабораторией, и с другими федерациями.

— Мы уже говорили, что в руководстве олимпийского движения наблюдается определенный кризис, если они такие решения принимают. А вот в самом олимпийском движении нет этого кризиса? Ведь многие говорят, что сейчас без применения фармакологии вообще, не будем говорить о допинге, практически невозможно: они таких уже высот достигли, что без препаратов выше, дальше и сильнее нельзя. Как вы в целом к этому относитесь? Не настала ли пора что-то пересмотреть?

— Фармакологию и олимпийское движение я бы не отождествлял. Там симптомы кризиса из-за другого, я скажу позже. А фармакология — это же не только спорт, вы же, наверно, пьете какие-то препараты, когда чувствуете недомогание или когда заболеете? К сожалению, сейчас, наверно, трудно найти человека, который не употребляет медицинские препараты. Эта староверка была, которая в Сибири где-то жила (Песков про нее писал), и она уже их потреблять начала. Поэтому просто употребление и использование фармакологии само по себе это не есть что-то пугающее или говорящее о кризисе. Спортсмен, чем выше спорт, тем больше нагрузки, чем больше нагрузки, тем больше он требует поддержки: чтобы организм выдержал, быстрее восстановился и чтобы опять был готов к нагрузкам. Поэтому разные препараты: фармакологические или народные, но тоже с медицинским эффектом, применялись, применяются и будут применяться у всех. Другое дело, когда речь идет о допинге. Что такое допинг? Это запрещенные препараты или методы. Ведь как идет эволюция? Какая-то страна находит новый препарат, начинает им пользоваться, и это помогает им повысить результаты. Так как про этот препарат никто не знает, он не входит в список запрещенных, и им пока можно пользоваться. Когда про него узнают, тогда его исследуют, и если этот препарат несет потенциальную угрозу организму, то тогда его включают в список запрещенных, или не включают, если не несет вреда здоровью.

О РУСАДА: «Мы должны сделать все, чтобы она была восстановлена, без этого нам будет очень сложно. Через иностранные агентства и лаборатории мы много проб брать не сможем»

Это как мельдоний: в прошлом году можно было пользоваться еще и 20 лет назад можно было, а в этом году пользоваться нельзя, то есть в прошлом году он не был допингом, а в этом году — допинг. То же самое и с другими препаратами происходит. Кто-то пользуется больше, кто-то — меньше; мы видим на примере последних событий, что в СССР этим пользовались больше, чем другие, потому что уличили (сейчас же перепроверки идут 2008-го, 2012-го года Олимпийских игр) положительные пробы: Россия, Украина, Беларусь, Казахстан, Азербайджан, Молдавия — все страны бывшего СССР. Единичные случаи: попадет то Турция, то Болгария, то Китай. У нас более массовый характер несет, поэтому если употребление запрещенных препаратов тех, которые несут угрозу организму, — это нарушение, это допинг, и с этим нужно бороться без всяких вопросов. Но угроза не в применении препаратов и фармакологии, угроза — в применении запрещенных и опасных препаратов. То, что эти препараты используют — это одна из проблем спорта и олимпийского движения. Но кризис олимпийского движения не только в этом, он еще в коммерциализации спорта, в большой коммерциализации спорта. С каждым годом в спорт привлекается все больше и больше денег, все больше и больше растет зарплата у игроков — заслуживает он этого, не заслуживает, там феноменальные зарплаты, скачки такие. Уже спортивным организациям, спорту уже вот эти коммерческие службы диктуют: телевидение (главный финансовый партнер МОК). И поэтому взять, допустим, Олимпиаду в Рио: у нас все старты по московскому времени где-то с девяти и до двух—трех, а плавание в пять утра по Москве, это уже по бразильскому времени в 11 вечера — это очень неудобно даже для бразильцев, потому что спонсоры — американское телевидение, им так удобно, то есть они уже начинают диктовать, как проводить соревнования, в каких условиях.

Потом появляются всякие договорные результаты во многих видах спорта, не только в игровых. Мы знаем, что кроме игровых, еще бойцы договариваются: «Я сегодня проигрываю, ты завтра проигрываешь», — во многих видах спорта: и в гимнастике, к сожалению, можно много перечислять. Допинг — это в том же ряду: чем выше коммерциализируется, чем больше стоит участие, победы, тем больше рискуют те, кто вокруг спортсменов, потому что очень дорога цена победы или поражения, поэтому допинг — это как следствие. Поэтому, не решив эти вопросы, действительно можно прийти к большому кризису.

«А футболисты России ни разу даже на Олимпиаду не попадали»

— Отойдем немножко от олимпийской темы, но в продолжение темы коммерческой нас читатели спрашивают: «Вы были министром спорта в Татарстане, когда «Рубин» и «Ак Барс» одерживали победы, становились чемпионами, а сейчас мы наблюдаем это все реже и реже. Когда вы были министром спорта, финансирование этих команд было выше?». Сейчас считается в некоторых кругах, что оно меньше. Действительно это так, и связано ли с этим то, что у нас крупных успехов давно нет?

— Конечно с финансированием команд результат связан, но это не главное. Это очень наглядно показывает Бердыев: пришел в Ростов, команда уже почти в предбанкротном состоянии, а сейчас громят всех и т.д. Финансовая составляющая, конечно, очень важна, но не это главное, много и других таких примеров, связанных с клубами. Главное — это, наверно, в работе клуба, конечно, тренер, имеющий свое игровое видение, свои принципы, который под это подбирает команду и который пользуется доверием у своего руководства. Если это все сходится, то тогда результат придет. Возьмем «Спартак» московский футбольный: денег не жалеет, но когда каждый год меняется тренер, тяжело ожидать результата, какой бы ни был бюджет и подбор игроков, это игроки, а не команда, команду объединяет тренер, поэтому при создании этого механизма будет игра, будет любовь зрителей, а финансы просто усилят эти возможности, сами по себе деньги ничего не решат. Я не думаю, что сейчас проблемы с бюджетом у «Ак Барса» и у «Рубина», пришли сейчас новые люди к руководству клубами и в «Рубине, и в «Ак Барсе», я думаю, что пройдет какое-то время, и результаты будут.

О финансировании спортивных клубов: «Главное — это, наверное, в работе клуба, конечно, тренер, имеющий свое игровое видение, свои принципы, который под это подбирает команду и который пользуется доверием у своего руководства. Если это все сходится, то тогда результат придет»

— К вопросу о новых людях: в «Рубине» новый тренер, в «Рубине» обновился состав, как вы оцениваете перспективы команды, шансы команды в этом чемпионате?

— В этом — не знаю, но я вообще поддерживаю эти изменения, и выбор тренера, на мой взгляд, удачный. За несколько игр результат сделать невозможно, это максималисты-болельщики: сегодня назначили тренера, завтра — победа. Я думаю, еще этот сезон будет таким как бы разминочным, и переживать по этому поводу не нужно, команда сыграется, эти связи, о которых я говорил, наладятся, механизм заработает, а потом уже на будущий год можно будет ставить достаточно серьезные задачи.

— Если говорить о других видах спорта, часто наши российские СМИ обвиняют в том, что у нас есть особая концентрация на футболе, хоккее, а другие виды спорта остаются в тени.

— В России или в Татарстане?

— В России. И в Татарстане, в частности.

— В Татарстане так, да. Мы это с вами видим, потому что «Рубин» и «Ак Барс» пользуются наибольшим вниманием, и надо сказать, наибольшей поддержкой зрителей, ну волейбол еще достаточно. Но аншлагов мало бывает на волейболе, а такие команды, как хоккейное «Динамо» на траве, которые уже лет 15 подряд чемпионы России (мало кто об этом знает), «Синтез» — водное поло. У нас была замечательная команда по гандболу «КАИ-Зилант», занимавшая в чемпионате России даже пятое место, но мы не смогли ее сохранить еще в бытность мою министром, то есть мы не смогли найти средств, чтобы эту команду удержать и сохранить. Но это уже зависит от предпочтений зрителей, болельщиков и тех, кто спонсирует эти команды: если им это больше нравится, то что же сделаешь? Только приветствовать нужно. Возьмем, например, районы Сибири или Дальнего Востока, там хоккей с мячом — самый популярный вид спорта: 20—30-тысячные арены бывают забиты. То есть это все локально, а в целом если все по стране брать то, что у нас хоккей — №1, это же не позиция «спорт №1», это же не позиция президента Путина, это было и до него: любовь нашего народа к хоккею, несмотря на поражения регулярные, это будет, наверно, и завтра, хотя, может быть, ситуация когда-нибудь изменится. Это все любовь зрителя, я считаю. Кстати, выигрывают: в ту Олимпиаду волейбол выиграл, эту Олимпиаду гандболистки выиграли, водное поло — призовое место, а футболисты России (не СССР, а России) ни разу даже на Олимпиаду не попадали.

«Достаточно открыть газету «Спорт-экспресс» или «Советский спорт», там про Олимпиаду-то пишут меньше, чем про футбол и хоккей»

— А вот нет в этом проблемы для других видов спорта, что про них мало говорят, мало показывают?

— Есть, конечно. Достаточно открыть газету «Спорт-экспресс» или «Советский спорт» там про Олимпиаду-то пишут меньше, чем про футбол и хоккей, три четверти площади посвящено именно футбольно-хоккейным новостям, то есть это опять же в угоду болельщику, получается. Если мы хотим, чтобы о волейболе больше говорили и поддерживали, или о баскетболе, хоккее на траве (условно), то и показывать, и говорить надо, больше писать — и болельщик потянется. Это уже те, кто формируют спортивную политику: министерство спорта, федерация, Олимпийский комитет, — они должны совместно решать.

— И может быть, тогда и с Олимпийскими играми было бы меньше проблем, было бы больше у нас кандидатов?

— Я думаю, связь однозначная, потому что раньше, когда внимание было примерно одинаково, у нас на Олимпийских играх все команды выступали: даже хоккей на траве, я уже не говорю о водном поло, гандболе, футболе. В советское время все были и возвращались с медалями.

Об освещении спорта в СМИ: «Если мы хотим, чтобы о волейболе больше говорили и поддерживали, или о баскетболе, хоккее на траве (условно), то и показывать, и говорить надо, больше писать — и болельщик потянется»

— У нас осталось совсем немного времени, и напоследок хотелось бы пару слов о Казани сказать. Вы последние изменения видели? Осматривали вы инфраструктуру Казани спортивную?

— Очень высоко оцениваю. Вчера был в парке за ДК химиков, когда рос, я там часто бывал. Ко мне избиратели пару лет назад приходили, чтоб привести его в порядок, просили помочь, там сейчас замечательные спортивные площадки (футбольные, баскетбольные). И там, и там играют, и таких площадок, я не говорю о больших инфраструктурных проектах, это приближение к населению, шаговая доступность площадок позволяет много заниматься. Вот завтра будет IRONSTAR, это же тоже инициатива снизу, там полумарафон казанский и т.д. Велосипедные все движения и другие — это все меня лично очень радует: люди сами уже не только по указке сверху, не только по распределению уже какому-то от руководства сами организуют и проводят многочисленные спортивные акции. Или «Зеленый фитнес» сейчас в Казани, 30 тысяч человек в это движение вовлечено — это супер. И надо сказать, и в других регионах России это есть, но Казань — одна из ведущих по темпу развития, Казань, Татарстан — это 100%, а может, и ведущая.

— К сожалению, время нашего эфира подошло к концу. Спасибо, что ответили на наши вопросы, пришли к нам, нашли время. Спасибо вам, что были с нами. Всего доброго, до свидания.

— Спасибо.