Ольга Скепнер о приезде Нино Катамадзе: «Наверно, это был самый сложнейший концерт в моей практике»

«Я специально занималась несколько лет тем, чтобы привлечь на джазовый фестиваль светскую «модную тусовку»

— Завтра у Вас итоговый вечер X фестиваля «JAZZ в усадьбе Сандецкого». Давайте подведем итог: как Вы сами думаете, юбилейный фестиваль состоялся?

— Как он прошел — решать зрителю. Как организатору, мне опасно говорить, что я довольна, потому что завтрашний день решает все. Хочется хорошо исполнить задуманную программу, не просто поставить точку, а восклицательный знак. Как автор, организатор, певица — во всех смыслах я не могу сказать прямо сейчас, что да, все получилось. В этом году мы волновались, что ничего не произойдет, однако были изменения — в организации пространства на фестивале, в поиске новых партнеров, сделали ребрендинг. Вроде бы все то же самое: все та же Скепнер, все та же усадьба, тот же парк. Вроде все осталось, но многое изменилось. И дело не только в перенесенной сцене, а в том, что изменения происходят каждую минуту, все меняется, и одни и те же артисты могут привести разные программы — они ведь расширяют свои программы, обновляют их. Нужно, чтобы сошлись все звезды, чтобы все сработало как надо. И главное — чтобы зритель пришел и не ушел с концерта, внимал каждому звуку. В этом году все звезды пока сходятся, а ведь год високосный, и мне иногда, на мгновение, казалось, что все рассыпается, что фестиваля не будет. Но я верю в то, что нельзя опускать руки, нужно искать путь и выход всегда найдется, я верю звукам, нотам и «музыке жизни». В последнее время я стараюсь чувствовать и прислушиваться к себе. Делаю то, что мне велит сердце.

— Как Вы относитесь к тому, что ваш фестиваль многими воспринимается как исключительно светское мероприятие. Вас, как музыканта, это не обижает?

— Я отношусь к этому довольно спокойно, ведь специально занималась несколько лет тем, чтобы привлечь на джазовый фестиваль светскую «модную тусовку». Когда мы начинали, с 30 зрителей мы дошли до 1300, хотя парк рассчитан примерно на 600. Я не знаю, как бороться с этими пределами пространства парка, потому что на самом деле это довольно неудобно, площадка маленькая. За эти годы мы многое повидали: люди знакомятся друг с другом на нашем фестивале, атмосфера соответствующая, отличная музыка, вечер, лето, романтика даже… Сколько пар, говорят, тут друг друга встретили. Но основная масса все-таки не для этого приходит: люди слушают музыку, они садятся на первые ряды и никуда не уходят. Если заснять во время концерта первые 20 рядов, Вы поймете, что происходит.

Но еще есть «эффект open air» — в Москве и в других городах России на фестиваль многие люди едут отдыхать, и если есть несколько сцен, то перемещаются от площадки к площадке, что-то послушают в одном месте, пообщаются с друзьями, что-то послушают в другом — это не значит, что они не воспринимают музыку. Нет. Просто это не формат концертного зала, это свободное пространство! Не бывает, что тысяча человек сидела и воспринимала от первой до последней ноты единомоментно, единочувственно. Музыкальный процесс, который происходит во время концерта, является и процессом восприятия слушателем, и артистом. Все приводит либо к пониманию, либо к непониманию и даже отторжению. Все, что я могу гарантировать, составляя и придумывая музыкальную программу, так это то, что я пропустила эту музыку через себя, через свое сердце, а на кого мне еще ориентироваться как не на себя в этой истории? Я понимаю, что это тоже субъективный взгляд, но, может быть, я все же обладаю неким слуховым опытом уже, неким и объективным восприятием, ведь я по основной профессии музыковед-аналитик, искусствовед. В этой профессии принято избегать понятий просто «нравится-не нравится»… Поэтому наша музыка, конечно, трогает сердца зрителей, выступают настоящие профессиональные музыканты, лучшие из тех, кого я знаю и можно привезти. И отбор коллективов и солистов, поверьте, для меня процесс долгий, с пристальным взглядом!

«Нино — национальный герой в Грузии. Наверно, это был самый сложнейший концерт в моей практике. А ведь я работала со многими американскими и европейскими артистами.» Фото Олега Платонова

За весь сезон у нас обычно бывает 8 тыс. человек. В прошлом году на один концерт приходилось 350 посадочных мест. В этом году с новой площадкой мы получили 900 посадочных мест и зрителей на концерте Нино Катамадзе было 1300. Появилась большая концертная зона, наконец. Сделал, кстати, это Михаил Волконадский — мой большой друг, режиссер и соорганизатор теперь фестиваля. В этом году он привнес новое «звучание» в организации фестиваля, дал мне еще одну ступеньку, чтобы мы могли вырасти. Я бесконечно благодарна ему!

«Мне все 10 лет говорят, что мы выросли и нам надо уходить»

— Не планируете расширить формат и переехать в другое место, способное вместить больше людей?

— Мне все 10 лет говорят, что мы выросли и нам надо уходить. Но зачем мне уходить? Я могу уйти куда угодно, конечно, но у меня уже есть три брэнда: в 2015 я открыла в Ратуше зимнюю музыкальную сессию Hotel de ville, кроме того, открыла фестиваль электроакустической современной музыки «Брауншвейгские диагонали», это совместный российско-немецкий проект, мы работаем в рамках истории двух городов-побратимов — Казани и Брауншвейга. Если я отсюда уйду, не будет фестиваля «В Сандецком»… Здесь хорошее камерное место для подобной музыки. И другого, может, и не надо. Джаз не звучит на стадионах. Очень сложно в таком жанре, как современное академическое искусство или джаз, работать на большие аудитории. Да и зачем? Эта музыка должна оставаться элитарной, на нее необходимо зрителю постараться приложить усилия, чтобы попасть на концерт. Такое музыкальное искусство —бриллиант! Не для всех. Этот формат нужно только улучшать, увеличивать публику, может, и не нужно. Нам необходим ажиотаж — успей попасть, пока места не скупили. Музыканты высокого профессионального уровня проходят большую школу, примерно с 4—5 лет занимаются музыкой 24 часа в сутки. Это огромный труд! И он им должен воздаться! Хочу, чтобы зритель ждал таких концертов, интересовался ими, чувствовал пиетет перед подобного рода музыкой, воспитывался, обогащался, сопереживал и сочувствовал…

— Люди жаловались, что в этом году стоимость билетов подняли…

— Люди будут жаловаться всегда, никого не слушайте. А лучше взгляните на факты и цифры! В прошлом году билеты были от 600 до тысячи рублей, в этом — 600—1300. Концерт Нино Катамадзе за две тысячи я не принимаю в данный момент во внимание, потому что это не совсем джазовая музыка, на стыке с популярной культурой. Вы сами понимаете, что ее концерт меньше 2500—3000 вообще стоить не может. Катамадзе — очень дорогая артистка. Не считая ее концерт, мы подняли верхнюю планку стоимости билета на 300 рублей. И то на один концерт — Мариам Мерабовой.

— Расскажите, как родилась идея пригласить Нино Катамадзе и как проходили Ваши с ней переговоры по поводу выступления?

— Понимаете, Нино — национальный герой в Грузии. Наверно, это был самый сложнейший концерт в моей практике. А ведь я работала со многими американскими и европейскими артистами. Но с ними работать как раз легко. Труднее работать с нашими отечественными. Я пыталась ее привести три года назад, но у нас не получилось — тогда была Универсиада и вместо двух месяцев мы впервые сократили фестиваль до одного месяца, потому что мне нужно было делать музыкальные программы в деревне Универсиады каждый день для спортсменов и гостей. А потом были сложные годы — Нино было «не осилить». В этот раз вроде бы тоже сложный год, но мы просто рискнули с Волконадским. И получилось. И совершенно не пожалели — зал был переполнен. Концерт был отличный!

— Расскажите о финансировании фестиваля? Насколько сложно его организовать в текущих кризисных условиях?

— Есть три составляющих финансирования, чтобы осилить музыкальный фестивальный продукт: государственное — без него не обходится ни один фестиваль, а также коммерческие инвесторы, которым мы даем рекламу. Третье — это продажа билетов. Это три кита, на которых держится тот или иной музыкальный фестиваль.

«Джаз не звучит на стадионах. Очень сложно в таком жанре, как современное академическое искусство или джаз, работать на большие аудитории. Да и зачем? Эта музыка должна оставаться элитарной». Фото Олега Тихонова

В этом году у меня не было спонсоров, я страшно переживала и думала, как я все это вообще осуществлю. Но организация продажи билетов оказалась просто на высоте. Где чуть-чуть «проседало» по продажам, выплывало в другом. Так соблюдался баланс, но это возможно только тогда, когда проект изначально успешен, когда сама идея крутая, когда фестиваль хорош в музыкальной программе, когда он интересен и в нем есть «фишка», когда он отличается от других. А наш фестиваль отличается от других. Мы единственные в России, кто держит этот формат — долгий, в течение двух месяцев. Аналогов этому фестивалю пока нет.

«Я сама вообще не хотела выступать в этом году — сил почти не осталось»

— Фестиваль в определенном смысле себя уже зарекомендовал. Понятно, что на него ходит казанская публика. Но Вы не задумывались расширить его до российского формата?

— Пока такой задачи не стояло. К нам точно приезжают из Поволжья, другие регионы — не знаю, но очень часто стали приезжать вообще музыканты из Москвы, других городов, музыкальные директора других фестивалей — просто послушать наши концерты, посмотреть, как у нас это проходит. На сегодняшний день в этом плане фестиваль сильно разросся. Но такой задачи для меня нет — на самом деле, если мы решим пиариться на всю страну, то просто не сможем всех здесь разместить. Уже с 1000 человек я не знаю, что делать — ими тоже нужно заниматься, вся инфраструктура должна на них сработать, иначе зрителю будет некомфортно и в следующий раз он не придет.

— Вы всегда зовете преимущественно уже достаточно известных музыкантов. Не думали над тем, чтобы помогать молодым талантливым артистам выходить на публику через вашу площадку?

— Молодежь талантливая много раз была на моей площадке, я всегда держу это в своих планах. Просто в этом году в юбилейном сезоне этого не было. Но каждый год один вечер я показываю один молодой коллектив — чаще всего казанский, потому что их вести не надо, а хорошие ребята есть. Хотя даже в этом году были музыканты, бывшие выпускники нашей Казанской консерватории — потрясающее трио, они выступали перед Нино Катамадзе. Прекрасные музыканты — Сергей Пономарев, Арслан Сайфи, Зульфат Фахразиев. Они закончили аспирантуру в консерватории, проходили когда-то у меня курс «Современной музыки». Один из них сейчас в оркестре Австрии, другой в Германии — талантливые ребята.

— Завтра у вас финальный, завершающий X фестиваль концерт. Расскажите, почему решили сделать его сдвоенным?

— Потому что я хотела привезти еще Джейка Писака. Я сама вообще не хотела выступать в этом году — сил почти не осталось. Но мне никто не дал этого сделать — Миша Волконадский поставил вопрос ребром: «Закрывать фестиваль нужно только твоим концертом!». Я, конечно, немного схитрила, и здесь вставила еще одну дуэтную музыкальную историю — известного израильского гитариста Джейка Писака и роскошного бас-гитариста и композитора Антона Горбунова. Мне очень хотелось показать зрителям их совместное творчество. Интересная, прекрасная музыка на все времена! А во втором отделении буду петь сама с лучшими музыкантами России и с обновленной программой «Jazz Funk Industry». На том и поставим точку в этом году и уйдем достойно с идеями, мечтами и надеждами на следующий.