В Казани начал работу театр глухих
На площадке MOÑ запустили проект под названием «ТЕАТР|ЫМ»
Основатели независимого театра «Театр.Акт» Ангелина Мигранова и Родион Сабиров представили на театральной площадке MOÑ новый проект — театр глухих «ТЕАТР|ЫМ». Показали спектакль «ЫМ», то есть — «жест», который все два часа представляли не постановкой, а обменом мнений. В планах у Родиона и Ангелины — классика и постановка для одного актера.
Каким бы был татарский жестовый язык?
Мигранова и Сабиров, как резиденты Дома культуры «ГЭС-2», делали в Москве проект «МУМУ. Действие четвертое. Дүртенче акт» с Владом Колесниковым (это куратор программ для сообщества глухих и доступности для глухих и слабослышащих в ГЭС-2). В результате появилась идея сделать особенный театр в Казани.
Но когда зрители, пришедшие на премьеру документального спектакля «ЫМ» расселись по местам, на сцену вышла Эльвира Фасхутдинова и объявила, что показ будет несколько иным.
— Мы планировали сделать спектакль в одной форме, но нам пришлось ее поменять, — объявила она, пояснив что самое важное — это процесс, важнее, чем результат. А в мире, где все постоянно меняется, испытывает перемены и русский жестовый язык. Появляются, к примеру, новые жесты.
— К сожалению, спектакля цельного, готового по форме у нас не получилось поставить, — отметила Эльвира, при этом погрузилась в размышления: вот ей 25 лет, она татарка, но она никогда не слышала, как звучит ее родной язык. А какой он? Наверное, как розовый платок ее бабушки. А каким бы был татарский жестовый язык, если бы он существовал?
Открытая форма
Словом, Фасхутдинова пояснила, что «ЫМ» — это открытая форма, где каждый может стать участником. Тут нужно пояснить, что говорила Эльвира на РЖЯ, а в колонках звучал голос переводчика — в России их не так-то много. Потом, например, роли поменялись — один из зрителей озвучил текст писателя Дениса Осокина.
В нем он говорил, что у него есть дочь Аня, которая родилась глухой. Денис много времени посвятил ее воспитанию, учил РЖЯ, покупал видеокассеты и диски — это в начале нулевых. Он умеет на определенном уровне объясняться на жестовом языке.
— Его архаика в том, что при всей своей современности он напоминает те времена, когда только только зарождалась человеческая речь, когда не было разрыва в пластике, жестах, звуках, — отмечал в письме Осокин и вспомнил, как в Германии он испытывал проблемы в общении, а его дочь сходу нашла общий язык с одним глухим артистом на улице.
Кстати, Анна Осокина поделилась не очевидным для слышащих откровением: она начинала читать книги своего отца и не все понимала, потому что русский язык и русский жестовый язык отличаются, так что отец переводил ей, как мог, свои книги.
О дактиле и потере жестового языка
Денис Осокин входит в состав «ТЕАТР|ЫМ». Также в участниках Эльвира Фасхутдинова (глухая), Анна Осокина (глухая), Тимофей Белов (CODA, то есть ребенок глухих родителей), Алиса Доронина (слабослышащая), София Султанбекова (слышащая), Алина Устинова (глухая), Арслан Гибадуллин (слабослышащий), Алексей Водопьянов (слабослышащий), Ирина Доронина (глухая), Ильмира Уразбаева (глухая). При этом форма спектакля была выстроена так, что говорили не только они. В частности, в тот вечер спонтанно выступила Эльвира Галеева, руководитель театральной площадки «Аулак» в Альметьевске, который ставил спектакли с глухими. К слову, в родном городе она не смогла найти переводчика с жестового языка, только в Казани.
А, к примеру, Гибадуллин поделился своей проблемой: его не устраивает, что в его школе занятия проходят с использованием только дактиля (это язык, где каждый жест руки соответствует букве алфавита). Из-за этого он как будто бы начинает забывать русский жестовый, к тому же порой в разговорах он видит новые жесты, незнакомые ему, и предпочитает замыкаться.
Ирина Доронина, глава Татарского регионального отделения Всероссийского общества глухих, вспомнила, как в начале 90-х сама чуть не забыла жестовый язык, поскольку закончила школу, перестала видеться с другими глухими, помогала родителям по хозяйству дома. Так прошло пять месяцев, пока она не встретила подругу.
— Я понимала, что она говорит, но ответить ей ничего не могла, — вспоминала Ирина. — Хотелось ей что-то сказать, но у меня руки были такими тяжелыми.
Вместе они вышли на улицу, где она подошла к компании глухонемых, потом даже провела новогодний праздник. И так постепенно восстановила язык.
Были здесь и другие истории. К примеру, о том, каково это — одновременно проживать подростковый кризис и терять слух. И многое другое. Родион Сабиров как руководитель театра рассказал, что спектакль планируется играть и дальше, потому что коммуникация необыкновенно важна. Также у них в планах — поставить какое-нибудь классическое произведение. И сделать с Владом Колесниковым моноспектакль.