Ильшат Рахимбай: «Меня как-то заставили «нюхнуть режиссерский порошок», я подсел...»

«Режиссерский порошок» и запоздалый успех «Гастарбайтера»

— Ильшат, вы являетесь довольно известным режиссером в Казани, да и в республике в целом. Не могли бы вы рассказать, как долго вы занимаетесь своим ремеслом и почему вы выбрали именно режиссуру?

— В общей сложности я серьезно занимаюсь режиссурой примерно 6 лет. Меня как-то заставили «нюхнуть режиссерский порошок», я подсел, стал режиссером и до сих пор не могу отойти. Вообще, сначала я поступил на музыкальный факультет ТГГПУ, но проучившись там три года, я понял, что мое сознание, моя душа намного шире профессии учителя музыки. Мне нужно было что-то большее — профессия, которая вобрала бы в себя намного больше. А профессия режиссера — это та вещь, которая вмещает в себе практически весь мир, и позволяет расти тебе всю жизнь, не переставая.

Все началось с того, что папа мне подарил видеокамеру, которая писала на кассету. И я начал на нее снимать ногти, ноздри, всякие там ненужные вещи. Меня все ругали за то, что я тратил пленку, но мне всегда было интересно увидеть мир с какого-то другого, интересного ракурса. Попытка стать режиссером — это попытка осмыслить этот сложный, грустный и красивый мир. Эта профессия позволяет быть постоянно в некой осознанности, в медитативном состоянии творчества.

— Есть ли у вас работы, которыми вы особенно гордитесь?

— Есть несколько работ, которых я не стыжусь. Это «Гастарбайтер», который стремительно набирает обороты в интернете спустя три года. Потом фильмы, которые мы сняли с Салаватом Юзеевым и которые в прошлом году на фестивале мусульманского кино победили. Плюс с московским режиссером мы снимали «Конец игры». Иклипы, которые я очень люблю снимать. Я с клипов вообще начинал свою деятельность, но в моем случае никогда не было какого-то жесткого заказа — я работаю над тем, что мне интересно, что мне нравится, иногда сам выступаю инициатором съемок клипа.

Странные мужики в костюмах и пародия на офисный планктон

— Давайте перейдем к вопросам о вашем ролике «To run or not to run», который собирает тысячи просмотров на разных ресурсах. Как возник этот клип?

— Это была учебная работа Байбулата Батуллина, он учится сейчас в московской школе кино, которая сейчас очень популярна. У них было задание снять клип на полугодие. Мы с семьей этих безумных парней общаемся очень давно, очень тесно, и какое-то такое родство между нами существует. И вот Байбулат предложил мне стать соавтором, человеком, который внес бы свою лепту.

Весь прикол в том танце, который ставил Нурбэк — брат Байбулата, и его команда. Все эти ребята — профессиональные танцоры из Питера, Казани. Они месяца два, наверное, репетировали, ставили этот танец очень жестко. Потом Байбулат приехал в Казань и мы поехали осматривать локации, поездили по деревням. Буквально два дня потратили на подготовку. Так мало я еще ни к одной работе не готовился, честно говоря.

— А какова ваша роль в проекте?

— Я был оператором и по каким-то режисcерским моментам подсказывал — как снять ту или иную сцену, какую атмосферу задать. Многое делали сами парни, а мы просто хватали. Нужно было создать некий странный мир, где существуют эти люди. Это вроде бы и наш мир, и одновременно будущее. Вот такая идея, и просто каждый кадр отмеряли, соотносили с этой идеей, и вот родилось что-то за три дня максимум.

— К слову о локациях: в ролике есть сцена у банка на ул. Пушкина, к вам не было претензий со стороны охраны или сотрудников?

— Мы просто поехали, договорились. Нам спокойно разрешили, потому что мы внутрь не заходили. И конечно же, было условие, чтобы мы досняли все, что нам надо до 7 утра, потому что к этому времени туда подтягиваются работники. Мы туда приехали в итоге в 4 утра.

— Можете описать реакцию казанцев, которые видели вас в процессе съемок?

— Людей вообще было маловато, потому что мы снимали утром, но те, кто нас видел, были в культурном шоке, наверное. Какие-то странные мужики в костюмах почему-то сначала встают в круг и начинают очень глубоко и часто дышать. У Нурбэка была своя методика по тренингам актерским, и перед каждой съемкой они очень долго и серьезно входили в такой актерский транс. У нас еще был афроамериканец и парень такой абсолютно нидерландской внешности. Ну, даже для меня все это было странно…

— Что автор хотел сказать этим клипом своему зрителю?

— Базовая идея достаточно простая — это попытка рассказать о нашем обществе немного в гротескном ключе. О людях, которые работают в офисах, проводят там много времени, не понимая, зачем они это делают, тем самым просто прожигая свою жизнь, даже не подозревая, что за стенами их офиса существует другая жизнь, существует бог, и возможно, их миссия заключается совсем в другом. Конечно, каждый зритель, который смотрит этот ролик, должен для себя даже не на ментальном уровне сделать какие-то очень индивидуальные выводы, а на духовном. Сейчас идет активное обсуждение ролика — видимо, проблема оказалась очень актуальной для нашего времени. Хотя мы сами и не офисные работники, но мы видим, что происходит с людьми, с большинством наших друзей, на которых какие-то надежды возлагали, но в итоге они взяли и пропали из мира.

«Конечно, каждый зритель, который смотрит этот ролик, должен для себя даже не на ментальном уровне сделать какие-то очень индивидуальные выводы, а на духовном. Сейчас идет активное обсуждение ролика — видимо, проблема оказалась очень актуальной для нашего времени». Фото vk.com/isteri

— Вы сами не планируете снимать нечто подобное? Может быть, есть планы по созданию целой серии роликов?

— Продолжение вряд ли последует, потому что главный герой в конце клипа умер… Но мне как режисcеру эта идея очень интересна, потому что я всю свою сознательную жизнь пытаюсь посредством искусства бороться с тем, чтобы люди свои жизни не проживали не осознанно. Надо вкладывать огромные силы для того, чтобы понять себя, чтобы стать счастливым, осознать, для чего ты создан в этом мире. Для меня эти вопросы самые актуальные. Среди своих работ я был бы очень рад видеть что-то на данную тематику.

Возможная кара от религиозных фанатиков и спойлеры к новому фильму

— А в своем новом фильме «Представь», вы тоже будете рассказывать людям об осознанности?

— В этом проекте осознанность — это девиз. В эпоху войн, хаоса, которые творятся в нашем мире, я уверен, что 90% проблем, которые мы сейчас видим, основаны на людской неосознанности. Те или иные люди, которые могли повлиять на ход событий в истории, скорее всего, не осознали будущие результаты своих деяний. Те же люди, которые начинают войну из-за каких-то непонятных вещей, из-за денег, обид. Осознанный человек никогда не пойдет убивать других людей, он никогда не будет бить свою жену, не будет пить, курить, разрушать свою жизнь и жизни близких людей.

— Не познакомите нас с сюжетом вашей картины?

— Все достаточно просто, но очень интересно. Очень типичная ситуация для наших краев: две деревни — русская и татарская, которые находятся по соседству. В Татарстане такое очень часто можно увидеть. В татарской деревне живет мулла, а в русской — священник. Взаимоотношения между ними являются центральным моментом нашего фильма. О чем они грустят, почему у них сложные взаимоотношения… В татарской деревне постоянно слышен колокольный звон, а в русской — азан. Эти религиозные звоны о чем-то напоминают нашим героям, о чем-то они молчат, и в зритель должен будет к концу понять, что же их связывает.

Я, наверное, немного проспойлерю: они оказываются родными братьями, которые разошлись по воле судьбы. Отец у них был русский, мать была татарка. Что-то не срослось и они пошли вот по таким путям. Вот эта обида, какая-то привычка, взрослая какая-то глупость стала преградой и они просто перестали общаться, но чем ближе к концу, чем старше они становились, они понимали, что это глупо. Но никто не мог перебороть себя и сделать первый шаг навстречу своему брату. С этим они живут, но потом священник начинает заболевать, и практически на смертном одре мулла находит в себе силы приехать к нему, потому что почувствовал что-то неладное. И они видятся буквально, наверное, на секунду. Успевают они простить друг друга или не успевают… Один брат передает другому игрушку, с которой они в детстве вместе играли. И вот на этом заканчивается первая часть фильма, которую мы отсняли.

— Первая часть?

— Да, в планах у нас вместе с сопродюсером Александром Шульгиным — композитором, бывшим мужем Валерии, доснять этот фильм до полного метра. Сначала этот фильм задумывался, как короткометражный, но по мере того, как я работал над сценарием, я понимал, что идея, которую я изначально хотел вложить в этот фильм, никак не укладывается в 15-20 минут. Поэтому мы пока сняли первую часть, и Александр говорит, что этот проект может быть очень интересен и зарубежным инвесторам, московским продюсерам.

— А что будет во второй части?

— А потом начинается «мясо». Мулла остается один, и перед ним в один момент встанет вопрос: служить только своей религии или помогать всем людям постигать бога вне рамок. Грубо говоря, он начинает работать на два фронта — у себя в мечети и в церкви. Этот конфликт в конечном итоге покажет мулле, что бог все-таки един, и любовь — это то, что приводит людей к богу.

— Не боитесь неадекватной реакции на такой плот-твист?

— Боюсь. Я даже какой-то шанс оставляю, что меня застрелит кто-то из фанатиков. Но нужно понимать, что я ни коим образом не пытаюсь «затроллить» религиозных людей, задеть их чувства, я не снимаю этот фильм для шума или чтобы потешить свое эго. Этот фильм абсолютно непростой и он должен состояться с какой-то божьей помощью, потому что концентрацию таких знаков в жизни я еще никогда не чувствовал, и все идет настолько плавно, и люди помогают… Все идет настолько удивительным образом, что я думаю, этот фильм должен состояться.

Нужно понимать, что я ни коим образом не пытаюсь «затроллить» религиозных людей, задеть их чувства, я не снимаю этот фильм для шума или чтобы потешить свое эго. Этот фильм абсолютно непростой и он должен состояться с какой-то божьей помощью, потому что концентрацию таких знаков в жизни я еще никогда не чувствовал". Фото vk.com/isteri

Хабенский в роли убийцы муллы и поддержка от фонда Марджани

— Идея этого фильма была навеяна всем происходящим в мире в последние годы или же истоки стоит искать совсем не там?

— Идея фильма родилась очень смешно. Она появилась на прошлом казанском фестивале мусульманского кино. То ли на открытии, то ли на открытии обычно во все годы выходили хазрат и священник поздравлять людей, но в прошлом году Рустам хазрат вышел один, и он был одет немного странновато — в черный чапан. Обычно наши религиозные деятели носят что-то более светлое — зеленое или голубое, а тут он вышел в черном и у него был такой воротничок белый, который закрывался с двух сторон. Издалека, с задних рядов он был похож на католического священника. Мне это мозг порвало. Сначала я посмеялся, а потом месяца три не мог спать нормально, потому что этот образ муллы-попа меня преследовал пока это все не вылилось в сценарий. Мы с этим сценарием поехали в Екатеринбург, потом выиграли сценарный конкурс в Москве и встретились с Александром, и все пошло-поехало. Такого кино еще не было в Татарстане — могу обещать вам!

— Если не секрет, каков бюджет проекта?

— У нас заявленный бюджет — это 500 тыс рублей, часть из которых в нас инвестировал Александр Шульгин, часть я вложил своих денег, часть вложила команда, потому что люди, услышав, что мы снимаем фильм, просто очень радостно соглашались помочь. Даже очень большие профессионалы делали очень большие скидки на оборудование. Мы в этот бюджет уложились, но загвоздка в том, что я еще остался должен 300 тысяч. Эту сумму мы сейчас собираем на очень мощной краудфандинговой платформе, чтобы меня не убили заемщики.

— А духовенство вам не оказывает поддержку?

— У нас сейчас основная цель — доделать трейлер. Есть видеообращение в интернете, какие-то фотографии, но это совсем не то. Если люди увидят, как мы работали, какого качества у нас картинка, то они, наверное, уже отнесутся совсем по-другому к этому фильму. Поэтому я хочу закончить трейлер и начать уже по таким людям «стрелять». Плюс, я хочу написать в Фонд Марджани в Москве. С ними уже связался мой друг, рассказал им про идею, на что они сказали, что готовы поддержать нас — для них это очень интересно.

Вообще, я рассказывал эту идею не радикальным мусульманам, а мусульманам, которые на пятикратном намазе, и им эта идея очень понравилась — негатива никакого не было с их стороны. Все понимают, что это необходимо нашему времени. Еще самое интересное то, что роль священника у нас играет Марсель Тимофеев, который как раз-таки находится на пятикратном намазе.

«У нас сейчас основная цель — доделать трейлер. Есть видеообращение в интернете, какие-то фотографии, но это совсем не то. Если люди увидят, как мы работали, какого качества у нас картинка, то они, наверное уже отнесутся совсем по-другому к этому фильму». Фото vk.com/isteri (Ильшат Рахимбай с композитором Эльмиром Низамовым)

— Не планировали привлекать в свой проект российских кинозвезд?

— Есть идея привлечь их уже когда мы будем снимать полный метр. Кого-то на подобии Хабенского или Чулпан Хаматовой. Не на главные роли, конечно — они уже заняты, но мы вот планировали, что Хабенский будет убивать муллу в конце. С ними мы пока не связывались, но, я думаю, что как только пойдет этот шум красивый, плюс мы сейчас хотим вывести фильм на тот уровень, который позволит нам без угрызений совести послать его на Каннский фестиваль. Непонятно, попадем ли мы на конкурсный отбор, конечно.

Вообще, есть два пути. Та короткометражка, которая сейчас отснята, она может жить самостоятельно без проблем. А полный метр, хоть это и будет развернутая история, пока еще в планах. Поэтому для того, чтобы найти инвестиции, нам нужно, чтобы короткий метр как-то пропел свою песню. Первая цель — послать его в Канны, в секцию короткого метра. Там есть три секции: первая — самая главная, потом есть «синема фондасьон» и последняя секция, в которой может поучаствовать любой фильм с любым роликом — хоть со свадебным или юбилейным, но для представления ты должен будешь заплатить 85 евро. Многие пользуются последним вариантом, попадают туда, а потом всем говорят, что они были на Каннском фестивале. Многие даже казанские так делали. Но у меня совесть не позволила бы. Еще замечу, что у фестиваля есть так называемое «право первой ночи», и если фильм уже где-то демонстрировался или участвовал, то он на конкурс не попадает. Я думал о фестивале мусульманского кино в этом году, но, наверное, повременю.