Последнее слово полпреда Дагестана, или Как Васильевский стекольный попал в дело о вымогательстве

Угрозу сделать его «калекой» потерпевший отрицал, от иска отказался

На старте расследования этого дела — в марте 2023-го Магомед Муслимов предстал перед судом в наручниках и получил временную прописку в СИЗО. В январе текущего года Верховный суд Татарстана заменил реальный арест домашним. Обвинение в адрес регионального лидера дагестанцев мягче не стало — вымогательство под угрозой применения насилия в целях получения имущества в особо крупном размере (п. «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ).

Вину дипломированный юрист Муслимов не признает. Накануне перед началом и в перерыве заседания Советского райсуда Казани он продолжительное время общался с Геннадием Старостиным, гендиректором казанского торгового дома «Бел-та» и владельцем компании «Хозрасчетный ремонтно-строительный участок «Казанский». Именно с его подачи полпред Дагестана в Татарстане Муслимов оказался на скамье подсудимых.

В ходе предварительного следствия потерпевший рассказывал, как познакомил друга детства — бизнесмена Шамиля Мусаева с москвичом Саидом Муксимовым. Первый искал инвестора под проект восстановления Васильевского стекольного завода в Татарстане. У второго, по данным Геннадия Старостина, свободные средства были, и он в 2019 году согласился отдать Мусаеву 6,7 млн рублей.

Куда на самом деле были вложены эти средства, следствие не выясняло. Не знает этого и Старостин. На допросах в МВД он рассказывал — в августе 2021-го именно Магомед Муслимов позвал его на встречу в кафе «Марусовка» в Казани, но пригласил не за столик, а в свой автомобиль. И объявил — долг перед московским инвестором не погашен и вернуть те миллионы должен... Старостин, который свел Муксимова с заемщиком Мусаевым. При этом москвич по телефону подтвердил — уступил долг на 6,7 млн Муслимову, так как сам задолжал ему более крупную сумму. Директор казанского торгового дома заявил, что денег не брал и за Мусаева отдавать их никому не должен. После чего разговор на повышенных тонах с инвестором оборвался, а хозяин авто перешел на непечатную лексику и стал высказывать угрозы расправы с ним и его семьей, — делился в ГСУ МВД Старостин.

«Ты все равно отдашь мне эти деньги, сделаю тебя калекой», — процитировала отрывок из протокола того допроса гособвинитель Лилия Суркова в своей финальной речи. Забегая вперед, сам Старостин в прениях заявил — фразы про «калеку» не было, как и угроз расправы над ним и его семьей. Но тут же добавил — угрозы были, но «несущественные». Пояснять этот термин потерпевший не стал.

Одной встречей не обошлось — по версии силовиков, угрозы Старостин воспринял серьезно и в итоге согласился подписать договор займа и расписку, что якобы еще в декабре 2019-го он лично получил от Муслимова те самые 6,7 млн рублей сроком на год. Прокурор назвала это попыткой обвиняемого, как дипломированного юриста, обезопасить себя и придать своим действиям законный характер.

Документы готовил юрист Шадрин, попутно оформивший и договор с актуальной датой о рассрочке выплат. В оглашенных показаниях потерпевшего прозвучала информация — весь последующий год Муслимов почти ежедневно звонил ему с угрозами и напоминанием про 6,7 млн рублей, а раз в неделю поджидал у базы ремонтно-строительного участка «Казанский» и требовал долг хотя бы частями — по 100 тысяч в месяц.

Указанную сумму, согласно обвинению, Старостин передал Муслимову наличными в холле казанского «Баскет-холла» в сентябре 2021 года, а вот расписку на эти 100 тысяч не получил. В феврале 2022-го потерпевший перечислил обвиняемому еще 70 тысяч. На новые требования отвечал — денег нет. И не знал, что автор этих требований обратился в суд за взысканием долга и неустойки — всего на 10,5 млн рублей, на основании того самого договора займа, расписки и графика погашения. Суд в августе 2022-го удовлетворил требования частично — на 6,7 млн рублей и еще 500 тысяч рублей в качестве неустойки.

Старостину удалось добиться отмены заочного решения, но новое было также не в его пользу, и лишь после этого, в начале 2023 года, обратился в правоохранительные органы.

Заметим, ранее потерпевший бизнесмен заявлял иск о взыскании материального ущерба и морального вреда. Но в ходе судебного процесса отказался от него и написал расписку, что претензий к Муслимову не имеет. Не будь предъявленное фигуранту преступление тяжким, дело могло бы закончиться мировой. Впрочем, два адвоката вчера просили об оправдательном приговоре.

Сколько уже отсидел Муслимов

Прежде чем перейти к прениям, защита настояла на оглашении ряда документов. Среди которых — два постановления прокуратуры РТ о возврате дела Муслимова следователям МВД в сентябре и ноябре 2023 года. В них руководители надзорного ведомства просили проверить информацию, что потерпевший признает часть несуществующего — по версии следствия — долга, допросить его еще раз, исследовать документы по выплатам и принять меры к установлению местонахождения бизнесмена Саида Муксимова. О его роли в этой истории расскажем чуть позже.

Кроме того, адвокат Айваз Джумаев напомнил о деталях гражданского спора в Советском райсуде Махачкалы между ныне обвиняемым и потерпевшим. Защитник подчеркивал — в заявлении об отмене первого, заочного решения по иску на 6,7 млн рублей представитель ответчика Старостина не упоминал ни о каких угрозах со стороны истца, объясняя, что Старостин не знал об иске, поскольку был болен и лишен возможности передвигаться, а вместе с тем — получать почту.

В ходе повторного рассмотрения того же иска суд в Махачкале вновь встал на сторону земляка. Юрист Старостина подал апелляцию, указывая на частичное погашение долга Старостиным. Оба решения райсудом принимались в 2022-м, то есть до возбуждения дела о вымогательстве в Татарстане. Да и после начала уголовного преследования Муслимова Верховный суд Дагестана встал на его сторону, однако уменьшил размер взыскания со Старостина за вычетом погашенной суммы.

В прениях адвокат Джумаев подчеркивал — в ходе гражданских процессов Старостин и его представитель ни о каких угрозах и вымогательстве не сообщали. Лишь в мае 2023-го сторона ответчика обратилась в суд и просила год отсрочки по исполнению вступившего в силу решения в связи с возбуждением дела о вымогательстве. В заявлении сообщалось: в случае обвинительного приговора и признания займа фиктивным, Старостин сможет требовать отмены судебного решения о долге. Но пока приговора нет, истец может добиться принудительного взыскания, что усугубит положение потерпевшего.

После оглашения этих документов судья Сергей Жиляев объявил судебное следствие завершенным и предоставил слово в прениях помощнику прокурора Советского района Казани.

«Преступные действия подсудимого квалифицированы правильно, его вина полностью нашла свое подтверждение», — начала свое выступление Лилия Суркова. Напомнив фабулу дела, она отметила, Муслимов отрицает угрозы жизни и здоровью Старостина и членам его семьи, настаивая, что при обсуждении сложившейся ситуации на встрече с инвестором Муксимовым в ресторане «Султанат» Старостин при свидетелях признал долг, а вот позже стал его отрицать. «Прошу отнестись к показаниям подсудимого критически и расценить его позицию как способ защиты, стремление уйти от ответственности за совершение умышленного особо тяжкого преступления», — заявила гособвинитель.

Далее она напомнила суду показания потерпевшего и ряда свидетелей. Так, один приятель Старостина уверял — после общения с Муслимовым тот находился в паническом состоянии, нервничал и рассказывал об угрозах расправы и требовании чужого долга. Информацию подтверждал и коллега Старостина — он лично видел, как полпред Дагестана неоднократно приезжал на работу, и каждый раз после встречи Старостин выглядел подавленным.

Допрошенный лишь на стадии предварительного следствия заемщик Мусаев рассказывал — после тех 6,7 млн рублей инвестор передал ему еще 4,5 млн, о которых Старостин не знал. Займы были взяты незадолго до решения арбитража о банкротстве Васильевского стекольного завода. Когда подошел срок — Мусаев получил требования вернуть 11,2 млн рублей. Со слов этого свидетеля, летом 2022-го, на встрече в ресторане «Мангал», Муслимов позиционировал себя как представителя инвестора Муксимова и интересовался — когда он и Старостин рассчитаются. При этом пояснял — претензии к Старостину вызваны тем, что он выступал гарантом при их получении.

«Я ответил — вся сумма будет возвращена после реализации проекта по запуску Васильевского стекольного завода и по-дружески дал совет — не лезть в наши финансовые взаимоотношения. Муслимов отказался выслушивать мою точку зрения, а Старостин категорически отказался от долга в 6,7 млн», — цитировала помощник прокурора показания Мусаева в своей речи.

Одним из доказательств силовиков стал «айфон» обвиняемого, в котором сохранились аудиозаписи разговоров между Муслимовым, Старостиным и Муксимовым.

Представитель прокуратуры просила суд признать смягчающим обстоятельством наличие у обвиняемого малолетних детей, но наказание предложила отнюдь не мягкое — 10 лет колонии строгого режима со штрафом в 1 млн рублей. Еще просила сохранить арест на имущество Муслимова для погашения штрафа и зачесть в срок отбытого наказания время под стражей из расчета — каждый день в СИЗО за день колонии строгого режима, а каждые два дня домашнего ареста — за день на строгом режиме. На данный момент из озвученного срока Муслимов отсидел лишь год. Но приговор по делу пока не вынесен.

«Почему я вдруг стал преступником?!»

Геннадий Старостин позицию обвинителя не поддержал. «Даже не знаю, как сказать... Вообще в шоке... Прокурор запросил, конечно, очень суровое наказание», — заявил потерпевший, заняв место у трибуны. Фразу про «суровость» он повторил еще трижды и попросил суд смягчить наказание:

— Потому что данный долг я устно признал — признал, что Муксимов передал этот долг Муслимову. Я вопрос хотел решить мирным путем. Думал, что рассчитаюсь, но чтобы все по закону, правильно. Но угрозы были — психологические, по телефону. Но не настолько ведь существенные. Психологически, конечно, это меня давило постоянно. Я считаю, ваша честь, если можно смягчить наказание, прошу не применять к нему меры изоляции...

После этого выступления адвокаты попросили о небольшом перерыве и ушли совещаться в коридор. Тем временем Магомед Муслимов обратился к Лилии Сурковой: «Почему так много?» Она отвечала: «В пределах санкции [статьи]». Подсудимый воспринял термин санкции однозначно как антироссийский и возразил: «Я же не иностранец. У меня четверо детей — младшей дочке 2 года...» Представитель прокуратуры пояснила — такова позиция обвинения.

От выступления в прениях Муслимов отказался. А перед последним словом случился казус. На фразу судьи «Подсудимый, встаньте!» с места вскочил... потерпевший. На повторное требование отреагировал и обвиняемый. «Суд предоставляет Вам последнее слово», — обратился к нему председательствующий Сергей Жиляев.

Муслимов начал с отрицания вины, а закончил просьбой об оправдании:

— Ваша честь, я в отношении Старостина Геннадия Васильевича никогда не угрожал. Долг, когда мы посидели у нас, по-кавказски, он сказал: «Да, я отдам деньги». Вот эта переуступка устно [была]... Я не знаю, откуда гособвинитель мне вот такое наказание [взял] — 10 лет строгого режима... Что я такого сделал?! Я не угрожал никогда ни одному человеку. Я официально работаю. За 43 года я даже один час в райотделе [полиции] не находился, потому что я не нарушал закон. Почему я вдруг стал преступником?! У меня четверо детей, мама болеет — в больнице сейчас, я прошу оправдать меня.

«Не надо посредством гражданско-правового изъяна подпирать уголовный состав»

Адвокаты в прениях критиковали силовиков, потерпевшего и доказывали суду — объективных доказательств каких-либо угроз нет.

«Неслучайно прокуроры дважды возвращали дело на дополнительное расследование, я считаю, нарушения следствием не устранены, доказательства не добыты, Муслимов не совершал вымогательства», — начал выступление Айваз Джумаев. Со ссылкой на материалы дела он утверждал — бизнесмен Старостин добровольно взял на себя долговые обязательства, а в суде прямо указал — угроз физической расправы не было.

По мнению защиты, версия потерпевшего о вымогательстве родилась как способ уклониться от уже взятых на себя обязательств: «Поскольку возникло решение суда, и надо было что-то делать. Потому что Мусаев (заемщик) у нас в Африке, и не понятно где, Муксимова тут тоже нет, а долг надо как-то отдавать...»

Адвокат Джумаев назвал действия Старостина странными — в присутствии других людей он ни о каких угрозах не заявлял, что подтвердили президент татарстанской Федерации ММА (смешанные единоборства) Сергей Гордеев и рекомендованный им юрист Шадрин. На судебном допросе Гордеев заявлял, что знает Старостина 15 лет, Муслимова поменьше, и по просьбе последнего пять раз устраивал их встречи для разрешения возникшего спора. И на этих встречах Старостин долг признавал.

Показания потерпевшего о звонках с угрозами защитник назвал голословными, попеняв на отсутствие аудиозаписей таких разговоров. «Старостин пытается себя представить неким альтруистом — сводит людей, вылетает в Москву, устраивает встречи. А потом говорит — он тут ни при чем. Хотя Муксимова по стекольному заводу вложиться уговаривал он, был связующим звеном», — заявил Джумаев. Показания Старостина в МВД и в суде серьезно различаются — в суде, по мнению адвоката, не прозвучало никакой конкретики: «Сказанных слов потерпевший не помнит, жизни не угрожали, и итог — гособвинитель запрашивает 10 лет. Даже потерпевший в шоке...»

В свою очередь адвокат Дмитрий Морозов отметил — высказанная брань и повышенный тон разговора, о чем заявлял Старостин, угрозами не являются. Более того, договор займа он подписал лишь через два дня после встречи с рекомендованным юристом. Защитник полагает — этого времени было достаточно, чтобы осознать происходящее и до подписания заявить в полицию. Но Старостин поставил свою подпись под долговыми обязательствами.

«Считаю, вина Муслимова не доказана. Прошу его оправдать», — завершил выступление защитник.

Гособвинитель воспользовалась правом на реплики и заявила — договор займа заключался задним числом, на указанную дату 19 декабря 2019 года Муслимов и Старостин даже знакомы не были. Договор этот помощник прокурора назвала безденежным, поскольку никем в процессе не оспаривается — 6,7 млн рублей после подписания Старостину не передавались. По версии обвинения, подписи потерпевшего добились путем угроз. И показания об этих угрозах после оглашения протоколов он подтвердил в суде. «Что касается непоследовательности тех показаний, которые он давал в суде, полагаю, что это связано с давностью событий и с определенным чувством страха давать показания в суде», — пояснила Лилия Суркова.

— Заключение договора займа задним числом недействительным его не делает. Если долг образовался, и стороны решили все это подписать позднее, ничего зазорного нет, — возразил Айваз Джумаев. — Гордеев и Шадрин непосредственно в момент обсуждения договора займа ничего странного не видели, хотя Старостин как-то должен был показать, что недоволен, что его зажимают и так далее — не было этого. Юрист Шадрин так и сказал: «Если бы почувствовал что-то неладное у них, я бы их выгнал! Поэтому не надо посредством гражданско-правового изъяна подпирать уголовный состав. Это недопустимо».

Адвокат Дмитрий Морозов заявил, что прокуратура не просто сгущает краски, а «рисует свою картину»: «Потерпевший дважды в прениях заявляет — угрозы жизни не было, однако прокурор говорит — он дает такие показания, потому что в зале суда опасается за свою жизнь. И угрозы от Муслимова продолжаются... Считаю, это просто фантазии».

Перед удалением в совещательную комнату судья сообщил — приговор по делу планируется огласить в следующий понедельник.