Дискотека 90-х: ночное путешествие автора-исполнителя

Был инженер на сотню рублей, стал мастер на все руки

У Зульфата Хакима есть песня, в которой поется «Нәрсә булды сиңа, газиз халкым?» («Что случилось с тобой, мой великий народ?»), а есть со строчкой «Нәрсә булды сиңа бүген, бүлмәмдәме нәни кошым?» («Что случилось с тобой сегодня, моя маленькая птичка в комнате?»). И обе они, на самом деле, об одном и том же — о чувстве подвешенности, неопределенности. Хаким озвучил дух времени, появившись в первые годы перестройки, озвучивая ощущение свободы, когда можно много чего, но непонятно, что за это будет.

При этом у у Зульфата Зуфаровича Хакимова оригинальная для татарского артиста судьба. Начинал он слесарем на КАПО имени Горбунова и Нижнекамском заводе сантехники, а также на «Нижнекамскнефтехиме», после чего стал инженером на «Нижнекамскшине». Но в 21 год он уже худрук в местном ДК (проработает здесь шесть лет). И несколько месяцев — руководитель литературной студии в Доме пионеров. А учится он при этом на инженера в КХТИ. Хакимов — единственный человек в Татарстане, который смог реализовать себя как музыкант-исполнитель и писатель-драматург.

Одновременно он становится артистом Татарской филармонии и постоянным автором казанских журналов, публикуя стихи и рассказы. В 1992-м Камаловский театр ставит его комедию «Су төбендә сөйгәнем», в которой Хакимов переосмысливает сказку о Водяной. Можно вспомнить как минимум его 10 пьес, которые были на слуху у зрителя. К примеру, комедию «Килә ява, килә ява...» ставили с одними и теми же актерами дважды — открыто говоря, что это делается ради кассы. Наступил и черед крупных прозаических форм…

Главное здесь то, что долгие годы на татарской эстраде Хаким — редкий исполнитель, про которого говорят, что он играет в стиле рок. При этом, конечно, это не рок, как у челнинской группы «Сак-Сок», но вполне софт-рок с гитарными запилами и надрывом. Хаким рассказывал в интервью, что сносно владеет пятью-шестью инструментами, может сделать аранжировку, хотя и предпочел бы, чтобы этим постоянно занимался аранжировщик. То есть в этом плане Хаким — поп-исполнитель. Но с большим культурным бэкграундом, гражданской позицией, а также текстами, которые порой надо читать отдельно.

Когда ночь укрывается звездным одеялом

С Зульфатом Хакимом я столкнулся лично, когда участвовал прошлым летом в конкурсе TMTV «Яңа йолдыз». Уже на этапе кастинге было понятно, что это странная затея для инди-музыканта, так что уже на отборе мы начали мечтать, чтобы нас побыстрее выгнали. Однако были мы единственной группой, так что Хаким нас вроде приметил, хотя и сказал, что некоторые словосочетания не разобрал, а это очень важно — точно донести текст. Такой вот привет из эпохи «Машины времени» и бард-рока в целом. А несколько месяцев назад мы с поэтом Йолдыз Миннуллиной разбирали некоторые песни, изучая, в чем их секрет. После народного хита и шлягеров советских композиторов дошли до песни «Төнге сәяхәт».

Давайте его переведем построчно:

Когда ночь укрывается звездным одеялом, меня зовет к себе ночной странник-поэт.
Я плыву на маленьком плоту по серебристой, светлой реке.
Плот этот сплетен из песен и его играючи качают волны.
Те, кто остались на берегу, смотрят на меня удивленно, но у меня и в мыслях нет опереться на землю.
Но все время спешит рассвет, будто бы солнце уже соскучилась по мне.
День радостно протягивает свои руки моему маленькому и смелому плоту.

И вот припев:

С двух сторон мне кричат, так что гремят берега. Плот качается, тонет, всплывает, но я не хочу поворачивать к берегу.

В переводе, кажется, вообще не похоже на песню, скорее на откровение Аполлинера.

— Давайте посмотрим, чем эта песня отличается от тех, о которых мы говорили ранее? Какую свободу получает автор, когда пишет слова и музыку песни сам? Не смотрится ли это калькой? Автор заставляет нас думать по-европейски, как городских жителей, — сказала тогда Йолдыз, отмечая, что деревенский татарский и городской татарский — это как бы два разных языка.

При этом здесь достаточно простая музыка, проще, чем слова. Но чтобы понять, что плот — это стихотворение, нужно, вероятно, прослушать песню раз двадцать, да еще и почитать текст. Потому что здесь очень сложный образный ряд. Спасает только простой припев, резюмировала Миннуллина.

Каждому времени — свой Зульфат

Самое прекрасное в этой песне — это видеоролик 1992 года, где мужчина в костюме на фоне декораций, которые годятся к постановке «В ожидании Годо», с движениями, достойными Дэвида Бирна, весело исполняет философскую миниатюру под мерные барабаны и мелодии в духе Юрия Антонова. Осторожно, есть звуковые помехи.

Недавно Хаким сидел на ифтаре для журналистов, организованном Духовным управлением мусульман, и говорил, что сейчас у него началась новая жизнь. Он прошел лечение за рубежом, начал писать книжку о татарском супергерое. Но на концерт, говорит, нужно много сил. Есть ли при этом у Хакимова последователи? Наверное, нет: его произведения принадлежат своей эпохе, как они завершились — так пропал шанс и у возможных новых авторов-исполнителей-драматургов. Кажется, даже он сам не последует за собой 30-летней давности. Надеемся, он напишет — и споет — что-то созвучное этому времени.

Хотя, возможно, когда-нибудь мы услышим, что альбом выпустил Ильгиз Зайниев — смотрите, как он грустно поет в редкой себя роли актера в начале спектакля «Зөбәйдә — адәм баласы».