Денис Шарафутдинов: «США хотят сохранить позицию гегемона, с чем многие не согласны»

Многополярность или все-таки однополярность?

Новые вызовы в мире в современных международных отношениях формируются исключительно из тех позиций, на которых страны стояли еще к концу XX столетия, убежден доцент кафедры международных отношений, мировой политики и дипломатии КФУ Денис Шарафутдинов.

Выступая на площадке международного молодежного круглого стола «Контуры современной Евразии: взгляд в будущее», организованного АНО «Институт исследований Центральной Азии», эксперт отметил:

— Мы все помним, что в конце 80 — начале 90-х годов так называемая система биполярных международных отношений «приказала долго жить», когда СССР канул в Лету. Это стало для подавляющего большинства людей не только в Советском Союзе, но и во всем мире полной неожиданностью. Многие страны не знали, как вести себя в этой ситуации. Те же США, по уверениям госсекретаря Генри Киссенджера, говорили, что затрудняются дать оценку происходящему на постсоветском пространстве и не спешат активно действовать в данном направлении. На осколках Советского Союза образовались новые акторы международных отношений, 15 независимых суверенных республик, которым предстояло войти в новую жизнь, новый мир и выстроить свои координаты, свой внешнеполитический курс в этих условиях. У многих из них возникали затруднения. Они были связаны не только с тем, как действовать в современных международных реалиях, но и с экономической ситуацией, которая была, мягко говоря, не очень благоприятной практически во всех постсоветских государствах.

В системе международных отношений, продолжил Шарафутдинов, в это время сложилась парадоксальная ситуация. Несмотря на то, что в публичном пространстве подавляющее большинство спикеров говорило о многополярности, о том, что будут развиваться новые центры силы, которые будут влиять на международные отношения, на мировую политику, в реальности в 90-е годы мы увидели, что складывается однополярный мир, подчеркнул он:

— Вы можете возразить, сказать: «Ну как же, Китай преобразовывался, Евросоюз начинал подниматься. Но в том-то и дело, что их внешнеполитический курс еще не был очерчен, и в новой системе координат они были скорее ведомыми, чем ведущими. В этих условиях на протяжении 90-х годов XX столетия мы можем наблюдать эффект, когда США становятся ведущей силой на всем мировом пространстве и выстраивают отношения с позиции гегемона с подавляющим большинством, если не со всеми участниками мировой политики. Постсоветское пространство в этих условиях стояло несколько особняком. На волне новых национальных процессов, образования новых республик было множество вопросов касательно территорий, культур, религий, общих достояний, и достаточно часто они перерастали в локальные региональные конфликты.

США в роли ООН

Если посмотреть на историю 90-х годов в контексте постсоветского пространства, то можно вспомнить как минимум восемь достаточно крупных конфликтов, отметил аналитик. Среди них — грузино-абхазский, грузино-южноосетинский, приднестровский, нагорнокарабахский, чеченский конфликты, гражданская война в Таджикистане, ситуация в Фергане. Все это оказало влияние на внешнеполитический курс той или иной страны, и в определенный момент препятствовало принятию внешнеполитических решений либо консолидации сил по урегулированию.

— Те инструменты по решению злободневных проблем, которые сложились еще после Второй мировой войны, в частности, ООН в новых реалиях не всегда была готова оперативно решать. И в этой ситуации достаточно часто роль ООН на себя брали США. Достаточно вспомнить, например, ситуации вокруг Сомали, Гаити, Балканского полуострова, югославских войн. Попытки США предпринять те же шаги на постсоветском пространстве тогда встречались в штыки, да и сами Штаты не были готовы выстроить модель того, как им нужно влиять на те процессы, которые происходили на этой территории, — пояснил Денис Шарафутдинов. — Но один из трендов, который уже тогда стал наиболее ярко проявляться, заключался в том, что США считали, что региональную безопасность, международную безопасность можно поддерживать, только расширяя присутствие такого инструмента, как НАТО, по всему миру.

Зачем нужен Североатлантический альянс?

Необходимо помнить, что Североатлантический альянс создавался как оборонительный союз в конце 40-х годов XX века, и его главной задачей было сдерживание коммунизма, Советского Союза и Организации Варшавского договора. Однако, когда в 1991 году СССР прекратил существование, а буквально через полгода официально прекратил существование ОВД, возник вопрос, который очень часто предъявляли, в том числе и США: зачем нужен Североатлантический альянс в новых реалиях?

— Этот вопрос был очень дискуссионным, даже в самих США находились политики, которые заявляли, что НАТО трансформируется либо прекратит свое существование. Большинство экспертов склонялись к тому, что НАТО потеряло свою идентичность и нуждается в глобальной перестройке. Однако ситуацию изменили события на рубеже веков, когда НАТО оперативно участвовало в решении косовского вопроса. А в начале XXI века у них появилась угроза, которая позволила продемонстрировать всему миру, для чего нужен Североатлантический альянс — борьба с международным терроризмом, — напомнил эксперт. — 11 сентября 2001 года стало не просто новой вехой во внешнеполитическом курсе США, не просто новыми реалиями современности. Это стало определенной вехой во всей системе международных отношений. На короткий промежуток времени практически все международное сообщество объединилось, чтобы изгнать нового общего врага, общего демона под названием международный терроризм.

Но дальнейшие события показали, что все было не совсем так, продолжил Шарафутдинов. В августе 2021 года США вывели войска из Афганистана, и Афганистан, по сути, оказался в еще более худшем положении, чем когда войска входили и стремились распространить институты демократии, принести западное понимание ценностей.

Ирака, в который войска то вводили, то из него выводили, на сегодняшний день как целого государства не существует, продолжил развивать мысль эксперт. Там есть анклавы, которые между собой порой никак не взаимодействуют, и это признают даже западные политики. «В этих условиях США активно продвигали инициативу расширения баз НАТО по всему миру. Но наиболее продуктивно к этому вопросу они подошли на евразийском пространстве, и главным образом в Западной Европе, Центрально-Восточной Европе и частично в Центральной Азии, — добавил он.

Базы повсюду или все же только в Евразии?

— Можно вспомнить расширение НАТО конца 90-х годов, появление их баз в странах Прибалтики, Польше, Венгрии, Чехии, Румынии, Болгарии и так далее. За последние 25 лет мы наблюдаем следующую картину: несмотря на то, что в официальной доктрине НАТО сказано, что они будут присутствовать во всех регионах мира, их основное расширение идет исключительно на евразийском пространстве. И это в начале 2000-х годов стало одним из спорных элементов в современной системе международных отношений, — обозначил аналитик. — Очень многие страны задавали вопросы, и не всегда США и их союзники могли на них ответить. Неслучайно мы видели, что в Центральной Азии базы НАТО появлялись в начале 2000-х годов как опорные точки для борьбы с терроризмом, а впоследствии были убраны. Достаточно вспомнить ситуацию с базой НАТО в Узбекистане или базой в России под Ульяновском. Несмотря на миролюбивые заявления, Североатлантический альянс в первую очередь укреплял свое присутствие именно на евразийском пространстве.

В этих условиях, по словам спикера, образовывались и другие оборонительные союзы, блоки. Среди них ШОС, который изначально своей целью также преследовал борьбу с экстремизмом, международным терроризмом. Из ДКБ в ОДКБ трансформировалась оборонительная структура на постсоветском пространстве. Появлялись миротворческие силы, общие вопросы, которые необходимо было решать.

Таким образом, с начала XXI столетия активно развивались новые центры притяжения, новые центры силы. И здесь не последнюю роль начали играть такие крупные игроки, как Китай, Индия, страны латиноамериканского региона, прежде всего Бразилия и Аргентина. Активно о своей полудружественной, полунейтральной позиции заявил Израиль по отношению к западным игрокам. Иран стремился пересмотреть свой статус.

Нужны новые правила игры

— Понятное дело, что и Российская Федерация, пребывая во многом в забвении в 90-е годы, в XXI столетии попыталась переосмыслить свой статус как на постсоветском пространстве, так и на международной арене. На это повлияло множество факторов: стабилизация экономического курса, улучшение социальных условий, рост благосостояния народа. Это сказалось на внешнеполитическом курсе, на международных отношениях между Россией и другими игроками, — отметил эксперт. — Если смотреть в ретроспективе, то на протяжении периода с 2001 по 2007 годы у России появляется много партнеров, а иногда их прямо называли союзниками, которые сегодня относятся к ведущим странам.

По его словам, в тот период был сформирован так называемый четырехугольник Москва — Париж — Берлин — Рим, активно развивались отношения с Пекином, выстраивались в новом ракурсе отношения с центральноазиатскими странами. «В этих условиях все шло к тому, что какая-нибудь из стран поднимет вопрос о том, что необходимо установить новые правила игры, новые координаты международных отношений. И первые такие шаги были предприняты в 2007 году Россией — я говорю о Мюнхенской речи Путина в рамках встречи по вопросам международной безопасности. Чуть позже, в 2009 году, этот вопрос активно поднимал Китай. И все чаще и чаще новые центры силы поднимали вопрос о том, что необходимы новые правила игры, в рамках которых международная ситуация будет отражать реальное положение вещей».

Если рассматривать всю историю международных отношений, когда формировались различные международные системы, будь то Вестфальская, Венская, Версальско-Вашингтонская, Ялтинско-Потсдамская системы, как правило, на пересмотр их влияли либо новые конфликты, либо геополитические сломы, в рамках которых стороны снова садились за стол переговоров и договаривались. При этом можно наблюдать тренд, что такой крупный игрок, как США, который многими экспертами расценивается как сверхдержава, не всегда готов идти на пересмотр, подчеркнул аналитик:

— И здесь мы с вами можем наблюдать процесс с 2015 по 2020 годы, когда США выходили из различных международных договоров по оборонной деятельности, по РСМД. Все это говорило о том, что Штаты пытаются сохранить свою лидирующую позицию как гегемона в современных реалиях, с чем многие страны не были согласны. Попытки пересмотра международных отношений, канвы все чаще поднимались в международной повестке дня на различных форумах, начиная от форумов по международной безопасности и заканчивая даже экономическими. И мы можем наблюдать, что такие государства, как Китай, Россия, Иран, Индия, страны латиноамериканского региона, стремились всячески обозначить свою позицию, говорящую о том, что нельзя с позиции видения исключительно США оценивать современную международную повестку.

По словам Шарафутдинова, если подвести итог, с 2010-х до начала 2020-х годов происходила попытка установления новых правил игр и попытка прийти к компромиссу в рамках переговорных процессов. Где-то это получалось, где-то нет и вело к кровопролитию, но тем не менее переговорный процесс был и остается основополагающим в решении проблем.

Ревизионизм, национализм и сепаратизм — тренды или проклятие?

— Еще один тренд, который активно влиял на евразийское пространство, это ревизионизм истории, различных событий — иная оценка событий. И очень часто им начинают грешить либо страны, которые обладали небольшой по историческим меркам государственностью, либо стремились продемонстрировать свое наследие. Из-за этого мы достаточно часто можем наблюдать, что персоналий, которые запятнали себя в истории какими-то грязными элементами: пособничество нацизму, фашизму, геноцид народов, — возводили в ранг героев. И очень часто мы с этими трендами встречаемся в современной повестке дня, когда ряд государств, причем даже успешных на международной арене, грешат этими элементами. Здесь исключительно можно советовать грамотно подходить к изучению всех фактов и всех сторон, чтобы понять правду, — обозначил доцент кафедры международных отношений, мировой политики и дипломатии КФУ.

Помимо ревизионизма истории, в целом ряде государств происходил рост националистических идей, сепаратистских настроений, в том числе и эти идеи нашли отражение в современной повестке дня. Где-то их удается купировать, где-то они заморожены, но в ряде случаев они выливаются в локальные конфликты, приводящие к значительным жертвам, отметил доцент КФУ:

— Переходя к современному развитию евразийского пространства, стоит отметить, что все обозначенные элементы нашли отражение здесь и сейчас. Страны бывшего советского пространства, Центральной Азии, Южного Кавказа, Восточной Европы в выработке внешнеполитических шагов стремятся применять весь имеющийся инструментарий в решении поставленных задач. И не последнюю роль играет сохранение прежних наработанных связей.

Еще в 90-е годы появился СНГ, который сейчас не столь продуктивен, но его основной целью было сохранение экономических, культурных, социальных связей и помощь в конструировании новых отношений в новых политических реалиях. В XXI веке, с одной стороны, эти связи пытаются сохранить, что мы наблюдаем по многочисленным соглашениям на двустороннем уровне, на попытках найти компромисс по различным проблемам. Но с другой стороны, мы наблюдаем появление новых вызовов и новых акторов, которые никогда не входили в постсоветское пространство. Так, КНР, США активно стремятся играть определяющую роль в регионе. Российская Федерация в этих условиях конкурентоспособна и предлагает различные шаги, мы их могли наблюдать в последнее десятилетие. У России большой задел для решения накопившихся экономических проблем, вопросов, возникающих в межкультурной коммуникации. И в целом можно говорить о том, что евразийское пространство в новых реалиях представляется той общностью, где страны способны решать проблемы дипломатическими шагами, — резюмировал Денис Шарафутдинов.