Игорь Минтусов: «Государство должно сделать шаги в области поддержки малого бизнеса»

«Люди сильно напуганы происходящим»

— Игорь Евгеньевич, каково ваше впечатление об ощущениях, вызванных у жителей России военной спецоперацией на Украине?

— Значительная часть населения России поддержала спецоперацию, таких, по моим наблюдениям, около 70 процентов, но одновременно эти люди сильно напуганы происходящим.

— Насколько велики основания для страха перед будущим? Чего нам ждать?

— Нам необходимо быть готовыми к существенному и стремительному ухудшению уровня жизни в течение ближайшего года. Где-то через год, думаю, ситуация с падением уровня жизни стабилизируется и снижение уровня жизни будет продолжаться, но уже более медленными темпами.

Ключевой момент рынка — это конкуренция товаров, она обеспечивает снижение стоимости. А когда конкуренция становится ограниченной, то либо ухудшается качество товаров, либо сужается ассортимент, либо растут цены

От голода не умрем, но ухудшится качество

— Было много информации, что мы, россияне, теряем в результате санкций. Это действительно трагичные потери или правы те, кто по-настоящему голодал в 90-е и сегодня иронизирует над уходом «Икеи» и «Макдоналдса»?

— До конца непонятно, на каких группах продовольственных или потребительских товаров это реально отразится, это будет понятно в ближайшие недели. А через несколько недель и месяцев все окончательно станет ясно. Я имею в виду не только и не столько хлеб, картошку и другие базисные продукты, которые производятся в России, а потребительские товары, где имеются компоненты, которые производили иностранные компании. Ну или, скажем, импортную воду, которую мы привыкли пить, и вот ее, например, больше не будет.

— Ну в этой-то области, наверное, худо-бедно можно рассчитывать на импортозамещение?

— Опыт подсказывает, что импортозамещение при условии, что качество останется прежним, приводит к росту цен, так как снижается конкуренция в этой ассортиментной группе. При исчезновении импортных товаров у местного производителя товаров аналогичной группы появляется мотивация к увеличению цен. Если государство, конечно, не начнет их жестко регулировать. И тут картина рисуется также неоптимистичная, так как при введении жесткого государственного регулирования цен в формате 3—10 лет ничего хорошего с рынком не происходит. Поскольку ключевой момент рынка — это конкуренция товаров, она обеспечивает снижение стоимости. А когда конкуренция становится ограниченной, то либо ухудшается качество товаров, либо сужается ассортимент, либо растут цены.

— Но к пустым прилавкам, как в конце 80-х при Горбачеве, это не приведет?

— Будет происходить снижение в целом уровня жизни за счет повышения цен либо качественные европейские продукты будут замещаться менее качественными.

И зачем, в конце концов, нам строить самолеты, если их можно покупать? А сейчас встает вопрос, куда вообще летать?

Свои самолеты нам не нужны?

— Как вы считаете, санкции могут стать толчком к возрождению тяжелой промышленности в стране? Ну, к примеру, Казань — город самолетостроителей, но летаем-то мы не на наших самолетах, а на старых «Боингах» и «Бомбардье».

— Мысль о том, что спецоперация и ее последствия дают такой шанс, мне представляется очень наивной. Ну смотрите — последние пятнадцать лет в России прилагались все усилия, чтобы возродить самолетостроение — и мы сделали «Суперджет». Но кроме самолетов должен быть еще и рынок самолетов.

Если говорить о «Суперджете» — насколько я помню, в последнее время выпускалось сначала 30, 40, потом 80 самолетов в год. А конкуренты в данном классе, например «Эмбраэр», выпускают от 300 до 600 самолетов в год. С ним сложно конкурировать: чем меньше самолетов, тем они дороже. А выходить на рынок со своими самолетами — долгая история, это занимает годы. И зачем, в конце концов, нам строить самолеты, если их можно покупать? А сейчас встает вопрос, куда вообще летать? А что касается внутренних линий, то сейчас, как я понимаю, государство национализирует самолеты, которые у нас были в лизинге. Так что самолетов, которые будут летать на внутренних рейсах, будет достаточно.

Загранпаспорт как маркер среднего класса

— Понятие о том, что такое «средний класс», у нас сильно отличается от европейского. Наш средний класс, весьма условный, не исчезнет как класс?

— Я под нашим немногочисленным средним классом подразумеваю, в частности, тех, у кого есть заграничные паспорта. Такой вот забавный критерий: если человек ездит на отдых хотя бы в Турцию или Египет — это и есть наш средний класс, с уровнем жизни выше определенной планки. По опросам и статистике, насколько я помню, около 20 процентов населения за последние пять лет хотя бы раз побывали за границей, что совсем немного. А если говорить о дальнем зарубежье, то цифра в два раза ниже — около 10 процентов. И вот эти граждане почувствуют дискомфорт, так как при выезде за рубеж испытают существенные затруднения как с возможностью вылететь, так и с наличием свободных денежных средств, что объективно ухудшит их качество жизни.

В течение десятка лет мы слышим разговоры о необходимости поддерживать отечественного производителя, инвестиции в производство. Но поскольку эта область глубоко коррумпирована, то большой класс чиновников живет на поборы

— А какие перспективы у россиян, уровень жизни которых не дотягивает до среднего класса даже по самым скромным меркам и не занятых в легальном производстве? К примеру, у большой массы населения, длительное время работавшей на сером рынке, а с введением самозанятости легализовавшейся?

— Это существенная масса участников рынка, и вопрос в том, дадут ли им сейчас возможность зарабатывать. Возможно, дадут, но с моей точки зрения кредит доверия к российскому государству в области внутренней экономической политики стремится к нижней границе. В течение десятка лет мы слышим разговоры о необходимости поддерживать отечественного производителя, инвестиции в производство. Но поскольку эта область глубоко коррумпирована, то большой класс чиновников живет на поборы с того, что называется малым бизнесом. Я думаю, сейчас государство должно сделать какие-то шаги в области поддержки этого бизнеса, но с учетом своего жизненного опыта отношусь к этим попыткам достаточно пессимистично и буду счастлив, если ошибусь.

— А что случится, если сбудется пессимистический прогноз?

— Эта социальная группа будет, как и общество в целом, маргинализироваться. Увеличится в размерах. Резко увеличится уличная преступность, как было в 90-е годы. Суммой, из-за которой увеличится количество проломленных голов и ограбленных квартир, станет не 50 тысяч, а 5 или 10 тысяч рублей. Еще хуже будет, если государство не сможет достойно оплачивать труд полиции, если им не будут повышать зарплату. У них пропадет мотивация заниматься уличной преступностью, и окраины городов, периферия могут вернуться в этом смысле в 90-е.

Единственное, что могу сказать — за последние три года я не увидел изменений ни к лучшему, ни к худшему в плане дефицита рабочих-профессионалов

«Куда едем» с дипломом вуза

— Предприниматели часто сетуют, что трудно найти для производства молодых профессионалов-рабочих. Катастрофа ли это? И не пройдена ли точка невозврата для масштабного возрождения основы экономики — тяжелой промышленности, что в свете санкций становится все более актуальным?

— Ответ на этот вопрос не связан с санкциями, это вопрос, который остро стоит как минимум последние десять — пятнадцать лет. Государство за это время предпринимало и предпринимает усилия, чтобы возродить престижность образования в ПТУ и других средних специальных учебных заведениях. К примеру, стали проводить международные конкурсы: в Казани, например, проходил конкурс Worldskills Russia. Но насколько эта программа эффективно работает, я не готов говорить, я не обладаю достаточными компетенциями. Единственное, что могу сказать — за последние три года я не увидел изменений ни к лучшему, ни к худшему в плане дефицита рабочих-профессионалов.

— Но конкурсы конкурсами, а продавцов с высшим образованием навалом, тогда как квалифицированного токаря днем с огнем не найти.

— А в том, что меня обслуживает продавец с высшим образованием или везет таксист с высшим образованием, я не вижу ничего плохого. Плохо то, что у нас нет высококвалифицированных каменщиков, плотников, маляров, сантехников. На Западе сантехник экипирован, как врач. А у нас проблема в том, что качество среднего специального образования остается низким.

Я в ЕГЭ вижу преимущества: в последние несколько лет, как свидетельствует статистика, увеличилось количество иногородних студентов в столичных и областных вузах, ушла коррупция

«ЕГЭ в низком качестве школьного образования не виноват»

— Насколько справедливы упреки родителей в том, что система образования у нас с каждым годом работает все хуже?

— Я не считаю себя специалистом в области образовательных реформ, хотя в этом году исполняется десять лет с тех пор, как я начал преподавать в Санкт-Петербургском государственном университете. Не могу сказать, что за эти 10 лет снизился уровень подготовки студентов. А вот школьное образование, на мой взгляд, сегодня намного хуже советского школьного образования, особенно в гуманитарных вопросах. Я, как человек, закончивший советскую школу, свысока в этом плане смотрю на западных коллег своего возраста и чувствую себя раз в пять более образованным, чем они. А выпускница московской школы, например, в прошлом году закончив ее с хорошими баллами, на мой вопрос о начале Первой (!) мировой войны ответила: то ли в 1937, то ли в 1938 году…

— Причина в ЕГЭ и стандартизованном подходе, как многие думают?

— Нет, я так не считаю. Я в ЕГЭ вижу преимущества: в последние несколько лет, как свидетельствует статистика, увеличилось количество иногородних студентов в столичных и областных вузах, ушла коррупция.

«Нужны свобода и закон»

— Сегодня, по общему ощущению, в народе популярна внешняя политика руководства и президента России, при этом внутренняя политика властей у многих вызывает недовольство и резкую критику. Что власть должна сделать, чтобы появилось доверие?

— Григорий Явлинский как-то раз озвучил один свой разговор с президентом Российской Федерации, случившийся в нулевые. Тогда Владимир Владимирович спросил его: «Что нужно сделать с экономикой?» — и попросил сформулировать ответ в двух словах. Тот ответил: «Свобода и закон». Президент покачал головой: «У нас в России это не получится».