Кристианс Розенвалдс: «То, каким образом Путин держит 75% населения на своей волне, это гениально»

«У нас стать президентом федерации, конечно, накладывает денежные обязательства»

— Кристианс, для чего вы приехали в Казань?

— Здесь проходит чемпионат Европы по бадминтону. В свое время я взял шефство над Латвийской федерацией бадминтона. Мне этот спорт очень нравится, в него играют мои дети. Всегда любил играть, медленно вписался в эту федерацию. Как-то так сложилось, что сейчас я ее возглавляю и занимаюсь раскруткой бадминтона в Латвии.

Этот спорт объединяет людей. Он не до конца раскручен, уж точно в Латвии. Ваш бывший президент Медведев говорил, что бадминтон улучшает реакцию, движения, способность быстро принимать решения, улучшает зрение. Все это правда. В бадминтон можно играть в любом маленьком зале, он очень доступный.

— Все-таки в советское время он был достаточно популярен...

— Дело не столько в популярности. Вопрос в том, что другие малозначимые виды спорта привлекают больше зрителей и спонсоров. Моя задача — выйти в массы, сделать так, чтоб он в школах был доступен. Сравнительно мало людей играют в бадминтон. Хотя у него есть свои преимущества. Во-первых, в него можно научить играть за пять минут. Каждый хоть раз в детстве держал ракетку. Во-вторых, это игровой вид спорта. Если меня заставите бегать восемь километров по Казани — спасибо, не хочу. А когда мне говорят: «Пробеги те же километры за одну игру в бадминтон», — вот это уже лучше. В-третьих, есть некоторая доля престижа. Когда ты идешь с ракеткой, едешь в автобусе, метро — у тебя ракетка на плече, это же круто. Престижней, чем взять кеды и бежать. В-четвертых, доступность. Чтобы играть с друзьями в баскетбол, футбол, хоккей, волейбол, ручной мяч и другие виды спорта, я должен набрать какую-то команду. Вряд ли я каждый вечер смогу собрать какое-то количество людей. А тут достаточно двух человек и ракеток. Пришли еще двое — играем двое на двое. Женщины могут играть с мужчинами, дети со взрослыми — этого нет в других видах спорта.

«Этот спорт объединяет людей. Он не до конца раскручен, уж точно в Латвии.» Фото Максима Платонова

— Вы уже упомянули Медведева и его любимый вид спорта бадминтон. Путин любит дзюдо и горные лыжи, Ельцин играл в теннис. Какой любимый вид спорта у президента Латвии, у латышских элит?

— Действующий президент активно играет в баскетбол. С другой стороны, у нас нет чего-то такого, связанного с каким-то президентом. В Латвии есть некие традиционные виды спорта, которые хорошо функционируют. У нас есть своя история успеха в хоккее. Наша хоккейная команда трижды была в Олимпийских играх. Представьте, если условная татарстанская команда выходит на Олимпиаду, это, безусловно, поднимает нацию до небес. Также есть рижское «Динамо», которое играет в одной лиге с «Ак Барсом».

Вторая история успеха связана с баскетболом. Конечно, мы не литовцы. Мы в этом плане — младшие братья литовцев. На последнем чемпионате Европы наша баскетбольная сборная была выше, чем даже Россия. Наши тренеры работают в российских командах. В УНИКСе, кажется, латышей нет. В соседнем Нижнем Новгороде есть. И наша женская сборная была на Олимпиаде, где только 12 команд, как известно.

Третья гордость — у нас очень развиты зимние виды спорта, потому что была очень развита советская база. Например, в последних Зимних олимпийских играх в Сочи наши спортсмены взяли медали в тех дисциплинах, где есть трасса — в скелетоне, бобслее, санном спорте. Есть упрек нашего истеблишмента, почему такие большие деньги из госбюджета выделяем для санных. Но у нас есть концентрация успеха. В любом случае хоть одна медаль — это уже очень круто.

С другой стороны, влияния политиков я не вижу. Мои конкуренты в бадминтоне — это не соседние страны. Казалось бы, мы должны спорить с русскими или литовцами, кто круче. Мои главные конкуренты — другие федерации. Не каждый шанс получить поддержку от госкорпораций, потому что есть те, кто поддерживает баскетбольный клуб, хоккей. У бадминтона такого вообще нет. Собираем с миру по нитке. Также многое зависит от федерации. Она тем круче, если у нее есть влиятельные начальники. Баскетбол и так собирает деньги.

У вас, условно говоря, есть федерация, которая ничем не прикрыта. Из Кремля назначается некий Прохоров, ему говорят: «Миша, ты отвечаешь за биатлон». И это будет его зона ответственности: сам он должен финансировать. У нас стать президентом федерации, конечно, накладывает денежные обязательства. Но это больше почет и ответственность. Средневзятый чиновник или бизнесмен, которого ставят во главе федерации биатлона, становится более заметным.

«У нас очень развиты зимние виды спорта, потому что была очень развита советская база». Фото rus.delfi.lv

«За него не стыдно. Как в песне поется, «хочу такого, как Путин»

— Вопрос к вам как к пиарщику. Вы, наверное, видели Путина на танке, на истребителе, с голым торсом, как он спасает стерхов, тигров, выныривает с амфорой и во многих других ипостасях. Его имиджмейкеры не переборщили с подобными образами президента?

— Мы должны смотреть с двух сторон. Первая сторона — это профессиональная среда коммуникаторов, пиарщиков, политологов, политтехнологов и т.д. То, каким образом Владимир Путин держит 75% и более населения на своей волне, это гениально. Он больших ошибок не делает, команда не допускает ненужного. Может быть, пару человек пытались как-то высмеять это, поставить под сомнение, но он это «перекатал». Среднестатистический русский не считает нужным его обсуждать — некая священная корова. За него не стыдно. Как в песне поется, «хочу такого, как Путин». Все грамотно.

С другой стороны, сегодня мы запустили такого Путина, завтра с такими же ресурсами мы можем запустить другого «Путина». Сам жанр политики, управленчества не подлежит каким-то правилам игры. Сейчас делают, что хотят. А с помощью PR-ресурсов делают даже недозволенное, но необходимое. Если мы смотрим в мир, это не вопрос к Путину или его друзьям. Они были соучредителями действующего порядка политики в мире. Они были одними из главных имплементаторов («разработчиков» — прим.ред.) этого дела. Сначала в Америке это делалось, теперь в России. Сглаживание углов было всегда, но сейчас даже углов не осталось.

Чтобы удержать ту повестку дня, какую задает Путин, требуются огромные силы. Может казаться, что это фигня: сидит в Кремле, пьет чай. Но это постоянное напряжение: нужно держать 100 кг веса и при этом делать вид, что твердо стоишь на ногах, улыбаться. Это очень трудно. И весь этот металл в один момент может дать трещину. Уверен, что все эти люди, кто занимается имиджем, тоже понимают это.

Латыши и русские — как муж и жена на грани развода

— Перейдем в другую плоскость. В Латвии живет русскоязычная диаспора. Насколько там остро стоит проблема русского языка и самих русских?

— Есть два народа, разговаривающие на разных языках, использующие разные буквы на письме, ходящие в разные церкви. Есть факторы, которые могут разъединять. Фабула решения вопросов, которая у нас действует в стране, не всех устраивает.

Например, когда семья прожила много лет вместе, есть дети, но муж с женой оказались на пороге развода. Тогда есть два варианта. Первый вариант — сесть за стол, нудно говорить, твердить, что нельзя молчать и надо высказаться. Второй вариант — это, зная, что ты сволочь и у тебя много грехов, понимаешь, что у тебя есть дети дошкольного возраста, и они должны жить с отцом и матерью какое-то время вместе. Нужно проглотить это все, не разговаривая друг с другом. Ведь можно спокойно праздновать Новый год, дарить друг другу подарки, ходить вместе в кино, смотреть телевизор, жрать вместе чипсы и пук...ть в диван. Жить простой жизнью и не выпендриваться: «Я могла бы жить лучше без тебя». Возможности объяснить, что мы, латыши, правы, а вы, русские, не правы, нет. Единственный вариант — не говорить об этом и жить спокойной жизнью. Можно дать толчок к другим вещам: общие знакомые или общие враги. Это то, что должны делать мы.

Единственное — это можно задать повестку завтрашнего дня. Есть с обеих сторон заинтересованные лица этот вопрос поднимать: русские — что их притесняют, латыши — что тут оккупанты. Новая повестка дня должна задушить предыдущую.

«Как только ты даешь большому языку одинаковые возможности с маленьким, этот большой по определению проглатывает маленький». Фото shtab.lv

— Сейчас русский язык не имеет никакого статуса в стране?

— Официального статуса не имеет. Как бы я ни был толерантен ко многим русским вопросам, я все же за латышский. Это и здесь так. Как только ты даешь большому языку одинаковые возможности с маленьким, этот большой по определению проглатывает маленький.

Ситуация такая: в магазинах, везде все говорят по-русски. Но если ты хочешь работать, к примеру, медиком, то должен знать латышский язык.

— В 1990-е была проблема высшего образования в Латвии. Некоторые термины не могли перевести с русского на латышский. Она преодолена?

— Мы живем в двух мельницах — американо-европейской и бывшей русской. У нас половина научных терминов — англицизмы. А экономические — вообще сплошь английские слова. Если говорят, что латышский язык беднее, чем русский, это неправда.

— В Татарстане пытались ввести татарский язык на всех уровнях, однако до сих пор далеко не все, в том числе и татары, владеют им. Почему латышам удалось перестроить свою республику на свой язык, а татарам нет?

— В таких вопросах приходится быть более решительным, чем то, как позволяет твоя толерантность. В Латвии было время, когда пытались заставить учить латышский язык, но люди не были готовы его изучать, и был некий напряг. Средний русский, который живет в Латвии и любит страну, время от времени задумывается: «Зачем мне латышский, когда я могу спокойно справляться с русским?».

Говорят: «Вот же Вова, он же хороший стоматолог, но не знает язык, он же не сможет работать медиком. Давай пустим его к работе. Жалко что ли?». Надо, глядя ему в глаза, сказать: «Да, извини, жалко». И давить до конца. Легче ведь сдаться Вовочке, который хороший стоматолог, Машеньке — хорошему парикмахеру. Дай им два-три года выучить.

«Опасения к России зашкаливают»

— Как в Латвии относятся к военным действиям России? Как воспринимают конфликт с Турцией?

— Хотя у нас проблемы с языком притихли, люди все-таки опасаются. У нас есть районы, похожие на Донецк. Существует опасность возникновения донецкого сценария в Латвии.

У нас много людей, кому за 70. Они многое помнят. Мой дед родился в 1908 году, прошел Первую мировую и Вторую мировую. Он помнил 1940-е годы. Опасение оккупации России по отношению к Латвии у нас в крови. У людей опасения к России зашкаливают.

Если пять лет назад отношения между латышами и русскими были относительно спокойными, то нынешняя риторика России заставляет думать, что сейчас зайдет Путин, а русский пойдет его встречать. И что думает латыш? Надо дать по морде тому русскому, который еще не зашел. В Латвии смотрят на русских как на потенциальных предателей.

Захватить за 60 часов

— Отдельные западные аналитики вычислили, что в случае войны Россия может захватить Прибалтику за 60 часов. Вы верите в подобный сценарий?

— Большой надобности в какой-то войне нет — между Латвией и Россией, Россией и Турцией. Есть другая проблема — усталость от той повестки дня, которая существует в настоящее время.

Есть хороший вариант — тасовать мир. Никто не ходит к Путину и Медведеву и не задает ему вопрос: «Почему пенсия меньше стала? У нас доходы уменьшились на треть, если смотреть на евро». Это вообще многим покажется дурацким вопросом. Задающий такой вопрос — это враг народа. «Мы воюем с турками, НАТО, война идет по всем фронтам. Какой вы задаете вопрос?».

Я думал, что сначала мир возьмет на себя Украину. Изначально было вовлечено много стран с помощью санкций. В войне никто из них не участвует, но с санкциями участвуют все. Но этого не прошло. С Украиной так не сработало. Сирия идеально сработала. Она оттянула на себя внимание. Потом появились беженцы — это еще круче.

То, что Турция сбила ваш самолет, вы должны благодарить эту страну. У вас теперь есть новый враг, с кем бороться. При нынешнем режиме выбора у России для следующих врагов не так уж много. Завлечь Мадагаскар как врага — это никого не волнует. А вот Рига, Юрмала, Латгалия, латвийский восток или Эстония, Нарва, Таллин — это уже интересней. Даже больше, чем Сирия.

Признаться, пока события происходят в Донецке или Дамаске, я даже рад за это. Пусть они там воюют, балуются, рисуют телевизионные сюжеты, людей пугают и как-то мотивируют. Думаю, аналитические докладчики уже разрабатывают сценарий и с Латвией. Мы должны стараться максимально отойти, чтобы не было какого-то повода. Быть на стреме.

Второстепенная роль в Европе

— Латвия присоединилась к ЕС. Теперь латыши чувствуют себя полноправными европейцами или ощущают некоторую ущербность?

— Очень часто подобный вопрос задается в России. Как бы говорят: «Ребята, вы были крутые, когда были у нас. И теперь вы на вторых ролях у них». Когда латыш отвечает, что чувствует себя второсортным по отношению к немцам, идет: «Ну, видите! Мы же говорили!». Но это несравнимые вещи. Оттого, что мы чувствуем себя немного дискомфортно, наше отношение, что надо было бежать оттуда, никогда не меняется. Да, мы признаем факт, что в той тусовке мы были самым западом, а в этой — мы самый восток. Но те правила игры, которые мы должны принять, чтобы вступить в Евросоюз — развитие демократии, права человека и все остальное — это несравнимые вещи.

«Если в Латвии есть хоть пять татар, у них точно есть какое-то объединение». Фото tatar-congress.org

— Европа активно принимает мигрантов с Ближнего Востока. Латвия приняла хоть одного?

— Нет еще. У нас даже премьер официально заявил, что мы не будем их принимать. Европа не может нас к этому обязать. Она может сказать: «Давайте будем солидарны и примем кого-нибудь».

«Если в Латвии есть хоть пять татар, у них точно есть какое-то объединение»

— Есть ли татары в Латвии? Как к ним относятся латыши? И если да, знакомы ли вы с кем-нибудь из них?

— У нас есть татарское общество. Их достаточно много, наверное, несколько тысяч. У нас есть некая форма лицемерия: мы должны показывать, что мы поддерживаем другие народы. Для этого выделяется помощь, чтоб они могли образовать свое общество, петь хором, собираться в каком-то помещении, вести хороводы, организовывать всякие вечера. И если в Латвии есть хоть пять татар, у них точно есть какое-то объединение. Например, нам русские скажут: «Вы чужих не любите». Мы ответим: «Как не любим? Посмотрите, как у нас довольны поляки, евреи, немцы, литовцы». Но я, честно, не помню, чтобы кто-то из известных наших людей хвастался, что он — татарин. И у нас нет ничего противотатарского.

В любом случае, люди там знают, что такое Казань. Мы помним, когда в ельцинские времена Татария заявляла, что чуть ли не выйдет из страны. Нам тогда казалось, что это братья по несчастью. Латыши знают, что в Казани есть хорошие денежные ресурсы. Знают про КАМАЗы и другие нужные вещи, которые идут из Татарстана в мир.