«Азиатские игры в Туркменистане слишком дорого стоили для простого народа»

«Переехав, жили всемером в двухкомнатной квартире»

— Рамиль Камильевич, вы родились в Советской Туркмении, откуда уезжали в начале девяностых. Я понимаю причины отъезда из Средней Азии русских, украинцев, евреев, но ваша семья татарская, по умолчанию мусульманская, что называется «безнен кеше» (наш человек). Что подвигло на отъезд?

— Начну с того, как наше семейство оказалось в Туркменистане. Мои предки, как с материнской, так и по отцовской линиям, — чистокровные татары, проживавшие на территории Башкортостана. Будучи молодыми специалистами, они поехали помогать строительству молодой республики, конкретно моя бабушка по отцовской линии уехала в Советскую Туркмению и вышла замуж за моего дедушку. У них в 1949 году родился мой отец, он — послевоенный ребенок, который вырос и женился на моей маме, тоже башкирской татарке. А она оказалась в Туркмении, поскольку приехала учиться и жить у своей тети. У них родилось четверо детей, включая меня, и мы уже для местных стали своими, никакого давления на себя не ощущая.

Но когда я переходил в десятый класс в 1994 году, то начал задумываться о будущем, и это самое будущее в Туркменистане не видел. В то время сложно было поступить в высшее учебное заведение, чувствовался некий блат по отношению к местным, у которых были хорошие родственные связи. Обойти эту проблему можно было с помощью денег, но у нашей семьи их не было. Не стало их и тогда, когда мы продали свое жилье, поскольку в России на эти средства смогли купить одну только мебельную стенку.

Вначале мама поехала в башкирский город Туймазы вместе с моим братом, «на разведку», там у нас были родственники. Остальные переехали в 1995 году, получив статус вынужденных переселенцев.

— Как случился переезд, тут из одного района в другой это представляется очень сложным.

— У нас, получается, выбора не было, поскольку не видели перспектив для подросших членов семьи. Решили возвращаться в родные пенаты, вначале мама поехала в башкирский город Туймазы вместе с моим братом, «на разведку», там у нас были родственники. Остальные переехали в 1995 году, получив статус вынужденных переселенцев.

— Не беженцев?

— Нет, поскольку, повторюсь, нас никто не притеснял. Хотя мы и жили практически на границе с Афганистаном, от моего родного города Керки там всего лишь 60 километров, но жизнь оставалась относительно спокойной. Во всяком случае не сравнить с тем, что творилось в Таджикистане, где развернулась настоящая гражданская война. В результате в тот момент переехали семь человек, и на всех предоставили двухкомнатную квартиру в старом доме.

«Недавно моя тетя уехала, бросив нажитое за всю жизнь»

— Дело, конечно, прошлое, но по той скудной информации, которая поступает из Туркменистана, это сейчас одна из наиболее успешных республик бывшего СССР наряду с Казахстаном. Природные богатства, тот же газ, позволяют украсить страну, на картинках Ашгабат выглядит очень впечатляюще. Да и по ощущениям, практически нет туркмен, которые работают за границей, чтобы обеспечить родственников дома, в отличие от соседей по Средней Азии.

— Это не совсем верный взгляд. Начну с того, что уехать из Туркменистана крайне сложно, поскольку там затруднен визовый режим. Я это знаю не понаслышке. Совсем недавно Туркменистан покинула папина сестра, практически бросив нажитое за всю жизнь. Местные же понимают, что уезжающие будут продавать имущество, и ждут, когда оно пойдет буквально за бесценок. И мы не жалели о переезде, поскольку оставшиеся там люди все равно приходят к этому решению, но сделать это уже гораздо сложнее. Как и жизнь, поскольку экономически страна проседает. Некоторое время было очень шоколадно: для местных жителей какие-то продукты стали даже бесплатными, за газ можно было не платить, выдавалось какое-то количество ГСМ на каждого человека. Сейчас всего это уже нет. С точки зрения спорта, поскольку я сам спортсмен, Туркменистан начал позиционировать себя как страну, имеющую возможность «дорого-богато» проводить крупные международные соревнования, самыми крупными из них были Азиатские игры 2017 года. По сути, мини-Олимпиада Азиатского континента, только вместо праздника осталось недовольство населения, которое сильно прижали финансово. Слишком дорого для страны обошлась эта показуха.

Туркменистан начал позиционировать себя как страну, имеющую возможность «дорого-богато» проводить крупные международные соревнования, самыми крупными из них были Азиатские игры 2017 года. По сути, мини-Олимпиада Азиатского континента, только вместо праздника осталось недовольство населения.

— Итак, вы вернулись на историческую родину, но по факту переехали в другую страну. Да еще в начале 90-х, когда «закон — тайга, медведь — прокурор». Тяжело было тебе, 16-летнему, вживаться в новые реалии?

— В Туймазах в плане организованных преступных группировок в то время все было очень просто: бандиты и спортсмены, между которыми была настоящая вражда. Туймазы — очень спортивный город, хотя там нет профессионального футбола-хоккея, разве что команды на уровне чемпионата республики.

«Бывшие спортсмены противостояли бандитским группировкам»

— Согласен, в таких городах, близких к районным центрам, футбол-хоккей просто губителен. Мне спортивный чиновник Елабуги в середине нулевых сетовал, что только на одну футбольную команду, которая играла из-за экономии в чемпионате Удмуртии, уходило на то время два миллиона рублей, а это практически весь бюджет на спорт Елабуги.

— Зато отсутствие профессионального футбола-хоккея помогало очень гармонично и динамично развивать другие виды спорта, в основном единоборства: бокс, разные виды борьбы. И вот выходцы из этих видов спорта противостояли бандитским группировкам, и им было что делить. То есть было чем поживиться, но со временем все эти конфликты сошли на нет. Передел влияния закончился, сейчас те же бизнесмены очень помогают местному спорту.

Что касается моих занятий спортом, то тут надо отдать должное муниципальным спортивным заведениям и господину случаю. Уже в 11 классе, буквально перед самым выпуском, я выиграл 3-километровый кросс. И мои одноклассники, которые тренировались в секции легкой атлетики, рассказали своему тренеру, что проиграли какому-то новичку. А я в ранних классах в Туркмении года два-три занимался легкой атлетикой, но потом забросил, и, видимо, надо говорить больше о природных способностях и физиологии. И вот я начал заниматься у нашего учителя физкультуры Нурислама Гареевича Салимгареева, затем в ДЮСШ у Сергея Алексеевича Суханова, у которого тренировался, поступив в местное училище, и уже оттуда поступал в Казанский педагогический университет на спортфакультет.

Меня пригласила Ольга Павлова, ныне депутат Госдумы России, а на тот момент действующий тренер по легкой атлетике, которая работала в педуниверситете. Она тренировала группу.

— Тут надо оговориться, что спортфак педа в конце XX — в начале XXI века — это главное спортивное учебное заведение. Поволжская академия тогда существовала в качестве филиала в Набережных Челнах, и на спортфак педа поступали не только местные звездочки, но и приезжие. Помнится, в 2000 году оттуда выпускалась Наталья Садова. А как ты туда попал?

— Меня пригласила Ольга Павлова, ныне депутат Госдумы России, а на тот момент действующий тренер по легкой атлетике, которая работала в педуниверситете. Она тренировала группу, где была и будущий олимпийский призер Елена Мигунова, и учившиеся в нашей группе средневики Алексей Алейников, Игорь Толоконников, Алексей Уразов.

— Но Мигунова — это длинный спринт, 400 метров.

— Да, но наши дисциплины, по сути, смежные. Есть спортсмены, совмещающие 400 и 800 метров, как челнинка Лилия Нуртдинова, олимпийский призер, есть совмещающие 800 и 1 500 метров, как олимпийская чемпионка Атланты Светлана Мастеркова. Я сам совмещал, но больше тяготел к полторашке, даже в 2006 году занял пятое место на Кубке мира. А вот 400 метров бегал только за команду, на различных эстафетах, включая ленинские.

Тренировался в основном у Суханова, а у Ольги Ивановны — в то время, когда приезжал на учебные сессии. А названная тобой Наталья Садова, олимпийская чемпионка Сиднея-2000, выпускалась на год раньше нашей группы. Она из Нижнего Новгорода, как и вся учебная группа «понаехавших». Из местных учился участник Олимпиады-2000 Артем Мастров, с которым мы вместе участвовали на Универсиаде 2003 года в Тэгу, он там финишировал шестым.

Получается, что я, занявшись спортом планомерно только в 17 лет, уже в 24 стартовал на чемпионате Европы.

«Универсиада — самые добрые соревнования в моей жизни»

— Я только недавно узнал, что Мастров — это младший брат Анатолия Мастрова, против которого мне довелось поиграть в любительском мини-футболе.

— Да, они сыновья местного тренера по легкой атлетике Василия Мастрова, которые больше предпочитали футбол, тот же Артем очень любил в него играть, и у него здорово получалось. Кстати, мы еще завязаны на том, что я побил рекорд Татарстана на 800 метров, установленный Артемом Мастровым, но не смог побить рекорд республики, установленный его отцом, Василием Николаевичем. Сейчас с Артемом мы друзья-соседи по дому.

— Серебро Универсиады 2003 года — это главная медаль в карьере и первый крупный старт международного масштаба?

— Нет, годом ранее я уже съездил на чемпионат Европы в Мюнхен, получается, что я, занявшись спортом планомерно только в 17 лет, уже в 24 стартовал на чемпионате Европы. Совсем немного не хватило там для выхода в полуфинал. Что касается Универсиады, то там успешно преодолел два отбора к финалу, где финишировал вторым.

— Причем это азиатская Универсиада, следовательно, пришлось бежать не вечером, как привычно, а либо утром, либо днем.

— Лично для себя я не стал бы делать скидку на это, поскольку сборная России, как правило, приезжала на крупные старты заранее, чтобы иметь возможность акклиматизироваться. В том же Тэгу мне достаточно комфортно бежалось, хотя это не был привычный для стартов вечер, но что реально напрягало, так это духота и влажность. Каким бы ты не был сухим и поджарым, но, как только выходил на улицу, бросало в жар и майка прямо прилипала к телу.

Сама по себе Универсиада очень понравилась, я бы охарактеризовал ее как самые добрые соревнования в моей жизни. Не было серьезного давления, и атмосфера в деревне была ближе к студенческому общежитию, а не жилищу спортсменов, которые собрались на главный старт четырехлетия.

— Я бы не только Олимпиаду назвал стартом, на котором спортсмены бьются не на жизнь. В том же 2003 году практически параллельно с Универсиадой случилась «драма Драммонда» на легкоатлетическом чемпионате мира.

— Это когда американский спринтер Джон Драммонд был снят за фальстарт, после чего не хотел уходить с дорожки, просто растянувшись на ней? Помню-помню. (Окончание следует).