Галина Ахмерова: «95% выпускников сельских школ не знают, куда хотят поступить»

«Через 5—10 лет работать в промышленности будет некому»

Фонд «Дарвин» занимается развитием доступности современного образования. И огромная часть нашей работы — профориентация подростков. Общественную значимость этой проблемы общество уже осознает: когда мы разговариваем с ключевыми работодателями, мы видим их встревоженность. Мы встречались с топ-менеджерами Ростеха, Росатома, РУСАЛа, Росгеологии, и они говорили нам: «Мы смотрим на перспективу и понимаем, что через 5—10 лет работать в промышленности будет некому». И это касается не только отраслей, в которых работа линейного сотрудника сложна физически. Рабочие профессии в легкой промышленности, на которых можно было бы неплохо зарабатывать — например, швея или закройщик, — тоже не популярны у современных подростков.

Это большая комплексная проблема, которая охватывает интересы и производства, и самих подростков. Систему нужно менять. Нам необходимо подумать о без малого 30 миллионах молодых людей, которые прямо сейчас должны определяться в жизни — правильно, сообразно своим талантам и склонностям, с разумным подходом. Основной акцент, конечно же, делается на поколение Z: тех, кто родились с 2003 по 2023 годы. Численность поколения Z в 2023 году составит порядка 30 млн — это примерно пятая часть всего населения России! Если смотреть среди трудоспособного населения, то к 2030 году их доля будет от 20 до 30 процентов. Это поколение с 2019 года пошло в техникумы и с 2021 года идет в вузы. И перед нами только их первый поток. А дальше?

Итак, работодатели признают, что проблема есть, и некоторые из них готовы включаться в работу со школьниками. Но пока большинство из них работают в моменте: перекупают кадры зарплатами, переманивают с предприятий-конкурентов, налаживают переквалификацию внутри производства. И все они работают явно не над тем, чтобы увеличилась воронка осознанного прихода в отрасль. Между тем инструменты популяризации профессий — существуют, и они эволюционируют вместе с нашим обществом.

Между хобби и будущей профессией есть связь

По данным ВЦИОМ, в вузы собираются поступать 71% старшеклассников, но как выбрать «свою» профессию, подростки не знают. А когда такие опросы в десятках сельских школ Татарстана проводили мы — таких ребят оказалось до 95%. При этом наблюдается интересный факт — динамика поступления в вузы сильно упала, а в техникумы и колледжи — прибавилась. Вузы это подтверждают: мы разговаривали с представителями КФУ, КАИ, КГЭУ. Они бьют тревогу, что к ним не идут студенты с горящими глазами. И здесь кроется серьезная деталь: большая часть ребят поступает в вузы не на те специальности, которые действительно связаны с их интересами. Подростки никак не связывают то, чем им нравится заниматься по жизни, с выбором будущей профессии! Две самых популярных мотивации современного школьника выбрать тот или иной факультет того или иного университета, с которыми мы столкнулись: «Мама сказала отдать туда документы» и «Мне туда хватило баллов ЕГЭ». Вот тебе и профориентация!

Жизненно важно для юного человека помочь ему превратить хобби в профессию, чтобы потом профессия была любимой по-настоящему, а не престижной или надежной по выбору родителей. Приведу простой пример: недавно я ездила в одну из сельских школ Зеленодольского района. У них есть один мальчик, тиктокер, у него 11,5 тысячи подписчиков. И когда я спросила у него, кем он собирается стать, где хочет работать, он ответил, что в МЧС. А на мой вопрос, почему бы ему не пойти, например, в журналистику, ведь у него уже хорошо получается блоггинг, он ответил: «Это только мое хобби, но это ненадежно. И кому я там нужен? А в МЧС понятная мне траектория, всегда кусок хлеба будет». И таких случаев очень много: дети считают свои увлечения ненадежной игрой, которая не принесет денег и не станет полноценной профессией. Как это менять?

Инструменты существуют разные. Например, я не устаю повторять, насколько важны кружки в системе подростковой профориентации. Пожалуй, это даже важнее, чем встречи с работодателями в школе — по крайней мере в нашей стране. Потому что именно в кружки ребята идут по личным интересам. Правда, потом они редко приходят на соответствующие факультеты в вузы. Много ли детей из авиамодельных кружков учатся потом строить настоящие самолеты? Единицы. И я думаю, причина — лишь в том, что вузы и предприятия никак с кружками не взаимодействуют. А ведь по сути интересы детей надо ловить, работая в большой сцепке, создавать кружковое движение, причем не только в офлайне, но и в онлайне. Надо построить четкую связь: детский кружок — профильный факультет в вузе или техникум — предприятие. И тогда можно выстроить понятный трек для детей, которые показывают свое увлечение и подают надежды: сначала он в кружке, потом переходит под крыло вуза (или, скажем, техникума), а потом занимается любимым делом на производстве.

Что касается школы, то я читала про опыт по профориентации на Востоке. В японских школах до 7 класса есть профориентационный предмет. А после государство договаривается с предприятиями о стажировках. И получается, что к концу учебы дети пробуют на себе, лично от 50 до 60 разных профессий. Соответственно, у них очень точный и осознанный выбор, куда идти, и практически нулевой отток из профессии. А у нас в стране, по официальной статистике, только 27% людей работают по профессии. И к этому приводит следующая идеология: я школьник, поступаю туда, куда мне хватило баллов ЕГЭ, а работать пошел туда, куда взяли, куда получилось попасть. И в эту цепочку вообще никак не попадают личные интересы человека.

Помочь самым мотивированным, но избежать «социального дарвинизма»

Наш опыт показывает, что можно пытаться выходить на детей и предприятия, сталкивая их на одной платформе. Мы рассказываем о профессиях через практико-ориентированные занятия, обязательно учитывая хобби ребенка.

Как превратить хобби в профессию, чтобы профессия была любимой? Это реально, но надо показать эту возможность юному человеку. Ведь даже если у него не хватает баллов ЕГЭ на профильный факультет в подходящем вузе, но есть желание идти именно по этому направлению — выход есть. Есть компании, которые его ищут, ждут и помогут — либо целевым набором, либо стажировками. Наш опыт говорит о том, что предприятия готовы внедрять такие механизмы и внедряют их. Тем не менее перекос идет в основном в сторону целевого обучения: компании подбирают себе кадры из самых талантливых, работают со школьниками посредством олимпиад и конкурсов. Хотя идеальным было бы давать еще и стажировки для старшеклассников (помним японский опыт!). Потому что подростки хотят попробовать себя, пощупать профессию, увидеть, из чего она в принципе состоит.

Но такую возможность дают пока лишь единицы предприятий в России. А что касается грантов на целевое обучение — их все-таки получают только лучшие по определенным предметам (взять те же олимпиады). Однако на деле, возможно, стоит выбирать не только по основным знаниям в рамках школьной программы, но и учитывать интерес к области, желание учиться и «софт скилз». Не нужно просеивать только самых талантливых ребят через олимпиады и ЕГЭ — я называю это социальным дарвинизмом. Ведь на предприятии нужны не только гении, но и просто увлеченные работники, которые очень любят свой труд. И их надо где-то брать.

Предприятиям следует также географически расширять круг своих грантополучателей. Например, если производство расположено в Елабуге, оно общается только со школьниками из своего региона: конкурсы, олимпиады, профильные смены и классы организуют только по этой территории. А вдруг в Марий Эл живет девочка, которой это все интереснее и которая могла бы стать в будущем звездой предприятия. Но где она и где Елабуга?

Здесь на помощь приходят цифровые инструменты. Например, мы за счет цифровой платформы ROUND! помогаем соединять детей из разных локаций с предприятиями, которые могли бы ими заинтересоваться. И дальше с подростками работают через конкурсы, гранты, профильные смены. Сейчас свои будущие кадры крупные корпорации взращивают с 9—10 класса, а кое-кто начинает даже раньше. Некоторые топ-менеджеры говорят о возрасте 10-11 лет, потому что дальше подростков захватывают блогеры, тиктокеры, и им очень сложно привить любовь к непростым сферам и профессиям. Они отбирают офлайн 8-10 человек в год, а требуются-то им тысячи! И цифровые инструменты — единственный способ масштабировать этот процесс.

Объединить усилия

Чтобы преодолеть все проблемы современной профориентации школьников, нужно комплексно подходить к вопросу: представителям разных сфер необходимо работать в связке. Сейчас нет единой структуры, которая это все могла бы соединить, все работают точечно и в отрыве от остальных заинтересованных в процессе.

Например, если смотреть с точки зрения государственной повестки, то за профориентацию у нас отвечают Министерство труда и соцзащиты, Центры занятости. Так вот, удивительное дело: если раньше им выделяли 300 рублей в год на профориентацию одного школьника, то сейчас — 30. И много ли на эти средства можно напрофориентировать? По сути, Центры просто проводят обязательные тесты, на которых дети должны заполнить опросники.. У них в штате нет профориентологов. Они выполняют только узкую задачу имеющимися у них инструментами, и их нельзя за это винить!

Пытаются скооперироваться по этому поводу управления образования и соцзащиты. Но у Управления образования нет официальной задачи правильной профориентации, их задача — дать знания и подготовить подростков к ЕГЭ, чтобы дальше передать их в вузы. У вузов задача — дипломников выпустить, первокурсников набрать, обеспечить учебный процесс, им вообще не до профориентации. А у предприятий задача — дыры в штатном расписании закрыть. Есть еще кружки: они у нас равномерно размазаны между разными ведомствами. Потому что если они в домах культуры — они в ведении Минкульта, если это ДЮСШ — ими руководит Минспорта, если это школьный кружок — им ведает Минобр. В Татарстане есть еще и Минмолодежи со своими подростковыми центрами и клубами. Словом, точек входа детей на профориентацию множество, но между всеми участниками процесса, на каждом этапе перехода человека между ними возникают глубокие ямы, провалы. В своих зонах ответственности все стараются как могут, но сквозной цепочки, которая связала бы весь процесс воедино, не хватает.

Поэтому немудрено, что предприятия разводят руками и говорят, что у них дефицит кадров уже здесь и сейчас, а о том, что будет дальше, они даже думать боятся. В итоге компании вынуждены создавать учебные центры и проводить эту работу своими силами, с нуля. Или же идти в школу и прицельно вылавливать там кадры посредством отраслевых олимпиад и целевого набора в вузы. Но все это точечные меры. И пока не наладится непрерывная связь между всеми участниками и интересантами процесса — все так и останется разрозненным и спорадическим.

Qui Prodest? Кому выгодно?

Думаю, в этом деле хорошо должно сработать частно-государственное партнерство, в которое вовлечены и предприятия, и государственные ведомства, и школы, и вузы, и частные профориентационные компании, которые начинают появляться и в России.

Выгодоприобретателей осознанного прихода в профессию несколько — это в первую очередь сам человек и предприятие. И перекладывать эту проблему только на государство — сложно и не очень правильно. Именно поэтому я думаю, что работать надо сообща. Если посмотреть мировой опыт профориентации, то там используется подход комбо. Во многих странах складывается комбинация частных центров занятости и компаний, организующих стажировки.

Если думать в этом плане экономически, человек, который осознанно пришел в профессию, будет работать с высокой самоотдачей, потому что будет заниматься любимым делом, тем, что ему действительно нравится. Выработка у него будет выше, творческий потенциал внутри профессии раскроется, и он не уйдет с предприятия. И это, кстати, хорошо не только для самого человека, но и для компании: ведь найти и интегрировать человека в кадровый состав предприятия втрое дороже, чем удержать его. И поэтому ведущие предприятия России сейчас вкладываются в поиск своих будущих кадров, в их обучение, берут подростков под свое крыло.

И мне отрадно видеть, что такой подход — инвестирование в будущее, в то, что принесет долгосрочный эффект — принимают сейчас многие гиганты отечественной индустрии. Просто нужно помочь в этом — и компаниям, и подросткам, а для этого всем заинтересованным следует объединить усилия.