От Бишбалты до «Адмирала»: о чем помнит Адмиралтейская слобода

«Это Казань в миниатюре»

— Уже в начале исследования мы поняли, что Адмиралтейская слобода — это Казань в миниатюре, — говорит Энже Дусаева. — У города есть своя логика, душа, независимо от того, кто управляет городом, кто в нем живет. Город повторяет в определенных событиях свою матрицу, культурные коды.

— Слобода — территория впадения Казанки в Волгу, если мы говорим о старом ее русле, которое огибает территорию слободы, — рассказывает Гузелия Гиматдинова. — Через Казанку находятся Пороховая, Ягодная слободы, которые связаны с Адмиралтейской с точки зрения промышленной истории. Также рядом — Игумнова слобода, где находилось химическое производство Ушковых. Все это вместе оказывало уже тогда серьезное экологическое воздействие на слободу.

Как указывают эксперты, местоположение слободы определило ее природное пограничье, что повлияло на выбор укладов. Уклад — это образ жизни, который диктуется ландшафтом.

Адмиралтейка, в частности, торговый район. На все еще стоящем неподалеку (но уменьшившемся в размерах) острове Маркиз на Дальнем устье до начала 20 века находились лавки, общепит. На Большой улице работала торговая площадь, также участники вспомнили печальную судьбу ТЦ «Адмирал».

Еще один уклад — транзитный, что видно по улице Клары Цеткин, ранее бывшей Московским трактом. Здесь останавливался Александр Дюма, отсюда в город въезжали Тарас Шевченко, ссыльные декабристы.

— По пути на экскурсию я вышла у речного техникума, — говорит Гиматдинова, — и прошла под мостом, словно прошла сквозь портал, и оказалась в другом городе, не в том, из которого я приехала. Транзитный уклад развился со строительством вокзала, железной дороги, но это также отрезало часть слободы, которая находится за дорогой, где на месте техникума стояла Боголюбская церковь, а также район возле Горбатого моста.

Пограничность выражена и в сосуществовании народов и религий, считает Гиматдинова, когда из одной точки видна современная мечеть Бишбалта, Зилантов монастырь и часовня бывшей Адмиралтейской больницы.

— Долгое время в больнице работал Николай Виноградов, основатель терапевтической школы, декан медицинского факультета, кардиолог, невропатолог. Его деятельность — пример медицинского и научного уклада, — говорит Гиматдинова. — Казань — это научно-просветительский центр. Это один из его базовых смыслов. Университет во многом сформировал местные уклады.

Эту мысль разовьет позже Дусаева, напомнив, что в слободе в петровскую эпоху появляется цифирная школа. Это первый росток Университета. Это светское образование. По сути, это делает Адмиралтейскую слободу центром науки, местом, которое превратило Казань в просветительский центр.

«Это национальный центр»

Экскурсия перемещается на улицу Большую, здесь гиды указывают, что на ней стояли две мечети — одна рядом с улицей Брюсова, другая — с улицей Ваисова. Мечети связывают Адмиралтейскую слободу со Старо-Татарской, поскольку их поддерживали семьи купцов Аитовых и Юнусовых.

— На улице Большой мы видим границу частного сектора и многоэтажек, — говорит Дусаева. — Также здесь есть пограничье, связанное с разными социальным статусом и внешним видом домов. Есть и особняки, и полуразвалившиеся дома… Долгое время мусульманский смысл слободы был стерт. Но татары, мусульмане воспринимают его как место памяти. Здесь были не только две мечети, но кладбище Бишбалта, часть которого находится под водой. ДУМ РТ следит за ним и ждет средств, чтобы его благоустроить.

— Археологи считают, что с 16-го века здесь проводились захоронения, — добавляет Гиматдинова. — После строительства Куйбышевской ГЭС часть его ушла под воду. Оно полузаброшено, хотя волонтеры ежегодно и приводят его в порядок. Но мы видим на этом примере историю забвения: постепенно прекращаются захоронения, уходит поколение, которое приходило к могилам, кладбище пустеет. Но указывает на слободу как национальный центр. У представителей молодой татарской интеллигенции есть большие надежды, что ее татарскую историю впишут в историю слободы.

— В Казани не так много упоминаний о Казани в ханстве, — говорит Дусаева. — Мы живем в городе, который спроектирован в конце 18-го века, по плану Кафтырева-Квасова, а потом Петонди. Сетка улиц, по которой мы ходим, — это логика рационально-просветительского города.

— А эта территория могла бы восприниматься как отголосок Казанского ханства, — замечает Гиматдинова (в этот момент в частном секторе подает голос петух). По ее словам, именно на плане Кафтырева-Квасова это кладбище обозначено впервые. В 1879-м по решению санитарной комиссии кладбище хотели закрыть, в половодье Волга его затапливала. Депутат местной думы Мухаметзян Галеев, один из попечителей, его отстоял. Здесь сохранились могилы 19-го и 20-го веков. Гиматдинова предлагает посмотреть на речной порт напротив и напоминает, что раньше именно территория слободы являлась портом, с его Ближним и Дальним устьями, о которых многие узнали в прошлом году, когда ходили за пляжем «Локомотив» по дну обмелевшей Волги. Это пример, как человек меняет ландшафт, а вслед за этим — и деятельность слободы. Впрочем, кое-что из укладов сохранилось. У кладбища собираются любители парусного спорта. А ведь недалеко, на острове Маркиз, в свое время также было не протолкнуться от фанатов пляжного отдыха.

Слобода как театр

Следующий пункт — СИЗО, бывшая Макарьевская церковь.

— Мы видим, как много пустующих площадей вокруг нее, — отмечает Гиматдинова. — Раньше это был частный сектор. Сейчас СИЗО воспринимается как негативный объект, многие говорят, что здесь им глушат сотовую связь, со временем хозяйства отсюда уходят, также как ушел православный уклад. По сути, СИЗО выжигает местную территорию.

Дусаева указывает, что до 1950-х годов здесь была плотная застройка, люди работали на заводах слободы и вне ее. К 80-м население сокращается вдвое. Последние 10 лет жизнь стала немного возвращаться в слободу.

Один из последних пунктов экскурсии — Петрушкин двор, где обращает на себя внимание памятник конке.

— Те, кто жили в советское время, помнят, что весь город состоял из трамвайных маршрутов, — говорит Дусаева. — Первый маршрут вел в Адмиралтейку, здесь сохранилось здание депо. Трамвайные пути — это артерии, которые соединяли разные части города, позволявшие жителям вовремя приезжать на работу.

И это признак промышленного города, ведь, перейдя улицу Клары Цеткин, мы окончательно оказываясь в промышленной части слободы. Здесь находились паркетная фабрика Локке, табачно-махорочная фабрика Эккерт, чугунолитейный и механический завод Свешникова, неподалеку шумели фабрики Алафузова. После революции промышленный уклад развился — через заводы «Серп и молот», «Сантехприбор», КВЗ.

— Это уклад, символизирующий опору, — объясняет Гиматдинова. — Работа КВЗ, самолеты, вертолеты — это опора для государства. На территории Петрушкиного разъезда была территория воинской части.

— Одна из жительниц рассказывала, — подключается Марья Леонтьева, — что она работала на КВЗ, а муж на «Сантехприборе». А дети на уроке труда учились работать на фрезерном и столярном станках. Они готовились, что тоже будут работать на заводе.

— Важный смысл слободы — это культурный центр, — сворачивает в другую сторону Дусаева. — Здесь размещается «Театр. Акт». Это театр, который создает уникальные спектакли, получает крупные премии. Сейчас ребята планируют сделать спектакль о слободе. Можно внести свою лепту — прийти к ним и записать свои воспоминания.

Что будет с каланчой

Последняя точка экскурсии — так называемый «конструктивистский пятачок»: проходная КВЗ, общежитие завода обозных деталей и пожарная башня. Здесь буквально воплощены идеи 30-х годов, когда для рабочего выстраивались условия работы и отдыха с избами-читальнями, столовыми, детским садом. Для современности важна история пожарной каланчи.

— Говорят, что ее надо называть именно пожарной башней, — говорит Леонтьева. — Она была нужна для наблюдения за пожарами. Для связи использовалась знаковая система из шаров разного цвета и размера. В 2017 году, когда я тут поселилась, мне казалось, что в ней должен находиться центр. Но однажды моему знакомому, архитектору и преподавателю Александру Дембичу, позвонили студенты и сообщили, что каланчу ломают. Я приехала на место, вызвала полицию, остановила рабочих. Не было серьезных разрушений, потому что это были будни, а рядом находился детсад, серьезные работы должны были начаться в субботу. Тогда только появился проект зон охраны памятников истории и культуры, куда этот объект входит. По решению президента снос остановили, нам повезло, что здесь не было коммерческого интереса. Проект общественного центра есть, но строительство стоит 23 млн рублей. Забавно, что тогда участковый спросил меня, а есть ли у нас в районе еще памятники? Потому что их разрушение — это уголовное преступление.