Волна татарская, поэтическая
Как творческое объединение «Калеб» оценивало молодежные вирши
Творческое объединение «Калеб» решило обозначить новую волну татарской поэзии, сделав открытый прием заявок среди пишущих стихи, и пригласило всех желающих на их оценку. Такой трюк проворачивается второй раз — так что «Реальное время» отправилось в Кариевский театр, чтобы понять, осталось ли что-то от великого явления.
Былые волны — что с ними стало?
Такое понятие, как волна, достаточно давно утвердилось если не в татарском литературоведении, то в журналистике. Наверное, самые громкие, связанные с живыми поэтами — это волны Равиля Файзуллина, Зульфата, Мударриса Аглямова, Кадыра Сибгатуллина и других, экспериментировавших с формой, тематикой, лексикой.
Две последние волны связаны с ныне живущими, относительно молодыми поэтами. Они развиваются в эпоху, когда каждое стихотворение обыкновенно выкладывается в Сеть — с красивой картинкой и атмосферной музыкой. Среди них почти нет мужчин, а выступления проходят в кругу своих. Нет с ними громких вечеров — Союз писателей, по сути, ими не занимается.
Тем не менее среди них есть поэты, кого стоит прочесть. Хотелось бы, конечно, в виде не очень тонких книг, но, похоже, сами авторы не слишком стремятся их издавать.
В одну волну вошли Йолдыз Миннулина, Луиза Янсуар, Рузаль Мухаметшин и другие, в 2010-м обозначившие себя через вечер в Камаловском театре. В 2016-м уже объединение «Калеб» провело сначала отбор с читками (и записями стихов от актеров), суровым жюри. После этого прошедшие во второй тур сделали с режиссером Аминой Миндияровой спектакль из трех частей.
Если говорить об эффективности, то эти поэты, разумеется, печатаются в местных журналах. У них есть подписчики в «Инстаграме» и «ВКонтакте». Некоторых даже переводили, а кто-то который год собирает книгу по заказу «Таткнигоиздата». При этом как-то утвердиться удалось, наверное, троим. Йолдыз Миннулина стала одним из символом «Калеба», сделала перформанс «Өтүкән» с танцором Нурбеком Батуллой, спектакль по стихотворению Мударриса Аглямова в «Углу» — словом, ее стихи до сих пор можно найти в Сети, но не на книжных полках. Луиза Янсуар стала директором Дома татарской книги. Рузаль Мухаметшин отметился как либреттист опер «Ак бүре», «Минем Такташ». У второй волны до сих пор серьезных достижений, даже не поэтических, незаметно, хоть и прошло четыре года. Некоторые из ее представителей — Лейла Хабибуллина, Алсу Салахова — смогли подружиться с местными представителями альтернативной музыки, не умеющими писать слова к песням, так начали появляться новые коллаборации. Еще часть текстов мы услышим на лаборатории «Безнең җыр» 1 октября в Татарской филармонии.
Пишут одни, читают другие, оценивают третьи
Обозначая преемственность, кстати, вечер открыл Рушан Хаяли — сонграйтер, записавший несколько выдающихся по текстовому наполнению альбомов на рубеже 2000—2010-х и бывший одним из участников первой волны-концерта. С тех пор Хаяли сначала осел в родных Кайбицах, а потом занялся преподаванием английского и фотографией.
Вечер вели поэтесса Гузель Закирова и блогер, участник группы Taraf Булат Шаймиев. В этом году поэтов решили отбирать следующим способом: они отправляли стихи, их подборки нумеровали, по два стихотворения читали поэты, которые участвовали в прошлых проектах. Оценивало их жюри, в которое вошли, к примеру, литераторы Рамис Аймет, Эльмира Джалилова, Луиза Янсуар, Рамиль хазрат Юнусов (имам мечети «Иске Таш»), а также композитор Эльмир Низамов, музыкант группы Juna Ания Файзрахманова, театральный режиссер Айдар Заббаров. Неожиданно ведущие забыли упомянуть главного блюстителя словесного пуризма Рабита Батуллу, о чем он тут же недовольно заявил (в ходе обсуждения он, как всегда, вносил дельные замечания о кальках и неточностях). Еще одно место в жюри предоставили молодому каллиграфу Айзату Мингазову, который вызвался из зала. Оценивать можно было табличками «Да» и «Нет», если оказывалось три «Нет», автор не проходил во второй тур.
Словом, правила неплохи, однако нарушать их начали почти сразу же. Дело в том, что автор хоть и был анонимен на стадии прочтения, но потом выходил на сцену. Так что после того, как с фирменной рубленой интонацией одно стихотворение прочла Йолдыз Миннулина, а потом добавила мишарского акцента Гулюса Шигапова, на сцену вышла молодая авторка, Эльвира Галимуллина, ей массово поставили «да», вслед с перевесом отказались от двух парней-поэтов (редкость, в принципе, в татарской современной литературе). Вскоре к микрофону подошла Сарбиназ Шайхуллова — девушка сообщила, что пишет давно, хочет прокомментировать свою анкету еще одним произведением, написанным в Каунасе, очаровала жюри и прошла дальше.
Тут же великовозрастный писатель Газинур Морат заметил, что выходящие опытные чтецы любой набор словосочетаний «превращают в конфетку». Его речь не очень вязалась, конечно, с массовым вылетом конкурсантов. С другой стороны, что тут удивительного? Конечно, у Лейлы Хабибуллиной, Гульназ Газизовой, Алсу Салаховой, Эльвиры Хадиевой (не расстававшейся полвечера с ребенком) или у Рузаля Мухаметшина есть большой опыт выступлений. Но тем занятнее смотреть, как набивший руку поэт читает плохие стихи, из которых торчат банальности, очевидные рифмы, затертые метафоры, а главное — узость взгляда. Еще забавнее, когда он почти не может сдержать смеха. Или кто-то неосознанно переводит Башлачева: «Я люблю оттого, что болит, или это болит оттого, что люблю»?
«Любимое слово — «любовь»
В 2016-м, когда часть этих людей выходила в малый зал Камаловского театра, Фаузия Байрамова, сидевшая в жюри, несколько раз жестко проходила по тематике: мол, что это все о любви да о любви, а как же о народе. Никто, разумеется, не требует писать только проникновенные патриотические вирши, но большинство авторов, похоже, сидят у окна и тоскуют, глядя на опадающие осенние листья.
Выход нашелся из-за послабления от жюри и организаторов. Внезапно поэтам предложили читать и самим, по желанию, короткие творения. Поэтка Зарина Хузина заявила, что на сцене прозвучали не самые «удачные» ее опусы, так что сама озвучила еще одно. Читала эмоционально, смотрелась еще лучше, но не прошла. Хотя, казалось бы, у стипендиата премии Сажиды Сулеймановой должны быть шансы... (Путаница в голосовании, впрочем, раздражала еще сильнее — даже зрители не могли разобраться, кто из участников прошел.)
Иногда, впрочем, и харизма не выручала, а кто-то из поэтов вовсе не дошел до зала. Обидно было за гитариста группы Taraf Нияза Мубаракзянова, который внедрил в свои стихи слова типа «стрит-арт» и «IBM», чем серьезно выделился на фоне других. После того как одна из девушек решила читать отрывок из, похоже, длинной поэмы с перечислением всех родственников, жюри согласилось, что давать слово авторам не надо. А корреспондент «Реального времени» посоветовал в следующий раз давать роль чтецов просто зрителям в зале.
В конце концов, от того, что вы сами прочитали когда-то Пастернака, а не запали на его скулы и отстраненную манеру произносить слова, он хуже не станет. Впрочем, сами «калебовцы» понимали, что сложно оценивать по гамбургскому счету начинающих авторов, среди которых не было потертых жизнью рифмоплетов. Так что в итоге даже «вернули» нескольких вылетевших после разбора жюри во второй тур. Теперь им предстоит вместе создать нечто, что разлетится потом по сториз и постам друзей, сочувствующих и незнакомцев.