Качание победителя, почитание порога и игра в «чижа»: татарские обычаи в Московском государстве

V. Нравы и обычаи

4. Почитание порога. Обычай «качать»

О влиянии татар на обычаи русского народа предположительно указывали многие исследователи русского народного быта, но никто из них не посвятил этому вопросу специального исследования, кроме профессора Санкт-Петербургского университета Н.И. Веселовского. Последний в небольшой статье, помещенной в журнале «Живая старина» за 1912 год, доказывал татарское происхождение двух русских обычаев: 1. Не здороваться и не прощаться через порог; 2. «Качать» человека, то есть подкидывать его на руках кверху с целью чествования.

Старинное поверье, что через порог нельзя здороваться или прощаться, нельзя разговаривать или подавать что-либо друг другу, объяснялось тем, что нарушение этого обычая ведет к ссоре или к какой-нибудь беде. В некоторых местах России возбранялось садиться на порог, чтобы не накликать на себя несчастья. Особенно не рекомендовалось этого делать, когда затевалась свадьба, чтобы она не расстроилась. По словам Сахарова, автора «Сказаний русского народа», невеста, входя в дом жениха, должна была «перепрыгнуть» через порог.

Такой взгляд на неприкосновенность порога, по объяснению Веселовского, сложился под влиянием татар. До татарского нашествия у русского народа с порогом не связывалось никакого запрета. Так, например, в летописи по Лаврентьевскому списку под 1071 годом приводится рассказ об одном новгородце, который, придя к кудеснику, сидел на пороге его дома.

У монголов и татар порог издавна имел какое-то мистическое значение. Ступать на него никому не разрешалось. Об этом сообщают средневековые европейские путешественники в Восточную Европу и Среднюю Азию, монахи Юлиан, Карпини и Рубрук. Венгерский миссионер Юлиан, посетивший Бyлгарию и русские земли зимой 1237—38 гг., говоря о татарах, сообщает, что если чужие послы коснутся порога двери ханского дворца, «то тут же поражаются мечом». Карпини пишет, что «если кто наступает на порог ставки какого-нибудь вождя, то его умерщвляют». Рассказывая о посещении им ставок татарских вождей, Карпини всякий раз повторяет, что ему постоянно внушали, чтобы он остерегался ступить ногой на порог входной двери. О том же говорит и Рубрук. Когда спутник Рубрука, несмотря на такое предупреждение, нечаянно задел за порог, то он был тут же задержан и передан в руки старшего секретаря двора Булгая, который имел право присуждать виновных к смерти. Однако Булгай, будучи в хороших отношениях с христианами, жившими при дворе хана, расследовал беспристрастно дело и, найдя, что обвиняемый задел за порог неумышленно, простил его, отпустил без наказания и только запретил навсегда входить в дом хана.

Веселовский отмечает, что об этом обычае татар пишут и арабские, и египетские писатели. Так, например, Ибн Абдеззахыр, писатель XIII века, описывая прием послов у хана Берке, говорит: «Никто не топчет ногами порога шатра его». То же повторил Эль-Муфаддаль. Ученый лама Галсан Гамбоев, разбирая показания Плано Карпини об особенном уважении порога у древних монголов, отметил существование у современных ему (Г. Гамбоеву) монголов пережитков этого почитания, сохранявшихся в поговорках вроде: «Не садись на порог — грех», «Не пинай порог — грех». Такие же пережитки мы находим и у татар: по мнению хамийских татар (в Восточном Туркестане), сидение на пороге может быть причиной нищеты. У абаканских татар есть поверье, что маленькие дети, сидящие на пороге, никогда не вырастут. Веселовский указывает также на существование у современных казахов запрета задевать порог ногами.

Почитание порога, как говорит Веселовский, древнее монголов и связано с таманскими верованиями. У китайцев порог — местопребывание бога Ту-шень, бога земли, и стояние на пороге — оскорбление этого бога. Поэтому Конфуций строго запрещал становиться на порог.

Почитание порога мы находим и у персов, которые находились долгое время под влиянием монголов. Так, например, Олеарий, рассказывая о посещении им Ардебиля, где находится гробница основателя династии Сефевидов святого шейха Сефи, говорит, что ему (Олеарию) и его спутникам при входе в святилище с гробницей святого запрещено было касаться порога. Туземцы же богомольцы, по его словам, даже целовали этот порог.

Обычай «качать» человека на руках с целью его чествования Веселовский считает подражанием татарскому церемониалу избрания хана на царство. Церемониал этот у тюркских народов очень древний: он отмечен китайскими летописями у дулгасцев, или тюгю, народа, родственного уйгурам, жившего в V—VII столетиях нашей эры в Тарбагатае и Южной Монголии. Обряд утверждения избранного хана в новом звании у дугласцев заключался в следующем: избранника сажали на войлок, после чего приближенные к нему сановники, подняв его кверху на войлоке, обносили по солнцу девять раз, причем на каждой из девяти остановок преклонялись перед избранником.

Подобно этому и у монголо-татар XIII века избранного в великие ханы царевича вместе с женой сажали на большой белый войлок, поднимали вверх и провозглашали императором всех татар.

Академик В.В. Вельяминов-Зернов приводит многочисленные примеры существования этого обряда у тюркских народов Средней Азии: у бухарцев, ногайцев и киргиз-кайсаков. Известен он был и крымским татарам, и татарам Золотой Орды. Относительно последней мы имеем свидетельство баварца Иоганна Штильбергера, посетившего во время его тридцатилетних подневольных скитаний (1395—1427) Золотую Орду. Он так описывал церемониал избрания в ней хана: «При избрании короля они сажают его на белый войлок и поднимают три раза. Затем носят его вокруг палатки, сажают на престол и дают ему в руки золотой меч, после чего он должен присягать по их обыкновению».

Эта церемония утверждения избранного хана в его новом звании у тюрко-татар носила название «хан кутармак» — «поднимать в ханы». Обычай «поднимать в ханы» нового избранника поддерживали и русские цари в зависимых от них татарских владениях. Таким образом при Борисе Годунове был возведен на ханство в Касимове Ураз-Мухаммед: четыре человека, взявшись за золотую кошму, подняли на ней хана и провозгласили его своим государем.

Вот как описывает эту церемонию приближенный Ураз-Мухаммеда, автор «Сборника летописей», написанного в начале ХVII столетия на татарском языке: «Лета 1000, в год мыши, 10-го числа благословенного месяца Зиль-хидже, в четверг, совершен был обряд возведения на ханство Ураз-Мухаммед-хана, сына Ондан-султана. Все, от малого до великого, русские и татары, христосовались при этом торжестве. Толпа народа была огромная. Муллы, данишменды, хафизы, бики, мурзы, словом, все мусульмане собрались в каменной мечети, построенной шейхом Али-ханом (Шах-Али-ханом). Внесли и разостлали золотую кошму. При этом находился по указу Бориса Федоровича и сын боярский. Тогда из старого еще юрта Буляк-сеид начал провозглашать хотбу. Затем четыре человека, взявшись за четыре конца золотой кошмы, подняли на ней хана. Ураз-Мухаммеду было при возведении его на ханство 20 лет. Да помилует его Господь и да продлит жизнь его.

Все мусульмане от малого до великого, знать, муллы и старшие лица в городе, находившиеся при совершении обряда, огласили мечеть радостными кликами. Потом карачии, аталыки и имильдаши осыпали хана деньгами, и все присутствовавшие принесли ему поздравления. До самого конца месяца, в продолжение нескольких суток, днем и ночью, хан предавался забавам и удовольствиям. В это время даны им были большие пиры: на них мед и водка лились без меры, лошадей, баранов и коров зарезано было множество. На пирах толпились приглашенные, каждому из них назначено было, сообразно его званию, особое место. Мулл и хафизов, вдов и сирот, бедных и несчастных хан осыпал милостями; при этом же случае отпустил он на волю многих полоняников. Ознаменовал он себя добрыми и богоугодными делами».

Обряд этот, вероятно, практиковавшийся в Касимове и до Ураз-Мухаммеда, поддерживался по отношению к подвластным России татарским ханам русскими государями в течение двух столетий. Так, например, в октябре месяце 1651 (7160) года был издан царем Алексеем Михайловичем указ «о возведении ногайских мурз в княжеское достоинство», в котором подробно был изложен церемониал избрания ногайских мурз на княжение. Этот обряд происходил в Астрахани в присутствии московского боярина и местных воевод. Вновь избранного князя сажали на княжение «по бусурманскому обычаю»: муллы и сеиты поднимали его на епанче или полости на площади. Затем в съезжей избе происходила раздача подарков и вручалась царская грамота. При этом происходило угощение в течение двух дней со стороны двух астраханских воевод. На третий день отбиралась присяга и заложники и раздавались подарки приближенным нового хана.

Избрание нового хана Киргизской малой орды в 1796 г. наблюдал Л.Н. Энгельгардт. Вот как он описывает это избрание в своих «Записках»: «Обряд сей происходил следующим образом: между Оренбурга и Менового двора за Уралом, построенного в трех верстах от крепости, киргизы собрались в несколько тысяч кибиток, разных родов, управляемых своими султанами. Когда за Уралом поставлены были войска Оренбургского корпуса, тогда губернатор послал тому народу сказать, чтобы он приступил по обычаю своему к избранию хана, уже заблаговременно назначенного нашим правительством. По некотором прении избрание кончилось. Хана нарядили в богатую парчевую, чернобурых лисиц шубу и такую же шапку, присланную в дар от двора. Киргизы, посадя его на кошму, подняли на руки и начали качать с превеликим криком, на что ответствовано было в честь хана пальбою из крепости и состоявшей при полках артиллерии, и ружейным беглым огнем. После чего хан был угощаем с султанами обеденным столом у генерал-губернатора, а все прочие киргизы — на степи близ наших войск...»

Однако в конце XVIII и начале XIX столетий этот обряд, по-видимому, не всегда соблюдался. Так, в сообщении П. Юдина, помещенном в «Русском архиве», где описывается церемониал ханских выборов у киргизов при Екатерине II в 1782 г. и при Александре I в 1805 г., про поднятие хана на кошме после выборов в знак возведения его в ханское достоинство ничего не говорится, хотя автор сообщения утверждает, что «киргизские орды... подчинившись русскому престолу, удержали... многие укоренившиеся обряды и обычаи. Самым выдающимся обычаем в киргизском управлении, сохранившемся до 1825 года, были выборы ханов и утверждение их в этом достоинстве». В 1825 г. Малая Киргизская орда была разделена по управлению на три части с султанами-правителями, подчиненными непосредственно начальнику Оренбургского края, и одновременно с этим было уничтожено и звание ханов. Но в Средней орде церемониал «поднимать в ханы» практиковался еще в 40-х годах XIX века. Окончательно он умер, по-видимому, к ХХ столетию. Так, по словам Веселовского, при избрании в 1911 году на ханство в Монголии ургинского Чжабцзун-дамбахутухты церемониала поднятия его на войлоке не было.

Несомненно, что церемонии поднятия хана на руках, происходившие при большом стечении народа и сопровождавшиеся большой помпой и празднествами в течение нескольких дней, сделались широко известными образованным слоям русского общества, так как подобные церемонии происходили в пределах России в разных ее городах в течение нескольких столетий (логика автора не совсем понятна. У нас нет данных о том, что кто-то из золотоордынских ханов поднимался на кошме в пределах Руси, — прим. изд.). Вполне естественно, что обряд поднятия хана на войлоке был воспринят русскими людьми как оказание избранному лицу особенного почета и стал применяться при чествовании людей, в виде шутки дожил до нашего времена.

У казанских татар этот древний обычай сохранялся в виде игры у детей, которая носила название «избрание в ханы, в цари». Избранного в это звание дети сажали на халат или на половик и за углы поднимали кверху, причем если эта игра происходила дома, то старались избранного подбросить так, чтобы он стукнулся о потолок и почувствовал себя затем действительным ханом. Подобным же образом выбирали в татарских школах Казанского уезда и дежурных по классу. Потанин сообщает о существовании в Подольской губернии подобной игры у русских детей: «девушки, сплетшись руками, сажают на них мальчика, носят его вокруг церкви и при этом поют песни, в которых мальчик называется Володарем».

5. Игры и забавы

С Востока русские позаимствовали довольно много всякого рода игр и забав. О восточном происхождении некоторых из них мы имеем прямые указания. В большинстве же случаев о позаимствовании приходится судить предположительно, основываясь на сходстве явлений и на некоторых косвенных признаках.

Игра в бабки, или в козны, одна из наиболее распространенных народных игр дореволюционного прошлого. «Она поныне, — говорит Терещенко, — составляет первое удовольствие мальчиков, и нет уголка в России, где бы ни играли в нее». Для игры в бабки выбирают кости из нижних суставов ног крупного или мелкого скота. Игра эта была известна уже в глубокой древности, о ней упоминает Гомер. У греков она называлась астрагалос, и от них распространилась по Европе. В бабки любили играть и татары Золотой Орды. «При разрытии местности Сарая, — пишет Терещенко, — находили во множестве коньки и альчики (бабки из подколен овец), которые были очень хорошо обделаны. Иногда случалось видеть по нескольку десятков, сложенных вместе».

Трудно сказать, откуда была позаимствована игра в бабки, из Византии или из Золотой Орды. Терещенко в своем исследовании дает подробное описание игры в альчик, поясняя, что «эта игра татарская и есть то же самое, что в бабки».

Другой, весьма распространенной в России детской игрой, которой Терещенко приписывает тоже татарское происхождение, является игра в камешки. Вот как он ее описывает: «Округленные глиняные камешки раскладывают девушки на полу... Одна из девушек бросает камешки вверх и во время их полета старается захватить правой рукой несколько других, разбросанных по земле. Здесь великое искусство в том, чтобы камешек не упал на землю, игрок успел бы захватить другие, и чтобы на лету схватить еще падающий... Мужскому полу вменяется в стыд забавляться этой игрой, однако мальчики не смотрят на это. В Малороссии игра в креймешки та же самая, что в камешки... Греки употребляли камешки в древности; от них эта игра распространилась по всей Европе, а к нам перешла от татар».

Игра в «пыж», или в «чиж». Сахаров в своих «Сказаниях русского народа» в отделе «Игры семейные», описывая игру под названием «пыж», говорит про нее, что «эта игра — отпечаток какого-то боя, вероятно, занесена к нам соседями. Не татары ли принесли этот гостинец нашим детям?» Игра заключается в следующем: «пыж» — это палочка в три вершка длиною. Он становится на кону, а играющие должны выбить его из кону, бросая в него довольно толстою палкою длиною в 12 вершков. Один игрок «водит», то есть устанавливает выбитый «пыж» на место. Перед игрою игроки выбирают вожатого путем «чакованья». Для того чтобы узнать, кому играть, кому водить, берут «пыж» (или «чиж»), бросают его кверху и, не давая ему упасть на землю, все время подбрасывают его палкою. Тот из играющих, кто сделает больше ударов палкою по «пыжу», остается игроком, а кто меньше всех, тот водит. При чаковании каждый говорит: «Чаки, чаковочки, маковы головочки...»

Выражения «чаковать», «чакованье» и т. д., употребляемые во многих детских играх, кажется, вполне подтверждают предположение Сахарова о позаимствовании подобных игр от татар, вернее, через их посредство от персов, у которых слово «чак» означает «стук, звон, лязг оружия в битве». От персов это слово вошло и в турецкий язык. Несомненно, что слова «чакованье» и «чаки» не являются звукоподражательными, так как таких звуков в природе (подобных птичьему «чик-чилик» или издаваемому человеком при чихании: «чих», «чох») мы не слышим, а позаимствованы из чужого языка.

Потанин рассказывает, что в его время в Омском кадетском корпусе среди воспитанников была в употреблении игра в «зоски», заимствованная из Монголии. «Зоска», по его словам, — это монгольское слово «дзосу», означающее монету. Игра состояла в том, что «зоску» пинали ногой так, чтобы она взлетала отвесно, и потом снова принимали ее на ногу. Искусство играющего заключалось в том, чтобы как можно больше сделать полетов «зоски», не давая ей падать на землю.

Он же говорит, что в Сибири среди детей распространена игра в «липки», тоже взятая из Монголии, где она носит название «тяга-абна» — брать кости (тяга — бабка, таранная кость). Играют двое. Рассеянные по земле бабки (кости) изображают овец. Одну кость подбрасывают кверху, и в то же время этой же рукой играющий схватывает с земли кучку бабок. Игроки делают это по очереди. Кто соберет с земли больше бабок, тот и выигрывает.

Во время археологических раскопок, произведенных Терещенко в 40-х годах ХIХ в. в окрестностях г. Царева Астраханской губернии, на месте столицы Золотой Орды Сарая, были находимы глиняные свистульки в виде птичек, подобные тем, какие были в ходу и у нас до самого последнего времени. Это прямо указывает на позаимствование этого рода игрушек у татар, у которых мы научились, как было сказано выше, производству керамических изделий вообще. До этого времени русские пользовались только дудками и свистульками, сделанными из дерева, луба, камыша, пустотелой травы или из кости и рога.

Продолжение следует