«Пора создать культ бездарности, когда простой человек может получать удовольствие от жизни»

«Меня это раздражало, хотелось дать по голове пыльным томиком Чехова»

— Первое, что хочу спросить: что сделало вас разносторонним человеком? Расскажите о своих мечтах и интересах молодости, любимых книгах, людях, которые на вас повлияли.

— Я вообще-то собираюсь написать что-то вроде биографии, но все никак не решусь начать, потому что понимаю, что потребуется хотя бы год времени. Поэтому не знаю, как ответить на этот вопрос коротко…

Я родился в перестройку в Москве, в довольно удачной для меня семье. Бабушки-дедушки — ученые, мама и папа — полухиппи, художники-писатели. Мне не навязывали шаблонных требований и давали безусловную любовь. Отчего, видимо, я не совсем вписался в школу. Вернее, совсем не вписался — спорил с учителями, поменял семь школ, и все в таком духе. У меня была дворовая братва друзей — курили бычки, пили пиво, прыгали по гаражам, слушали пьяных бандитов, взрывали петарды. Параллельно дворовой жизни была домашняя, где я много читал, сидел за компьютером с 93-го года.

Огромное значение имело то, что ездил к бабушке и дедушке, эмигрировавшим в Германию, каждый раз посещал разные страны. Другие бабушка и дедушка жили в наукограде Пущино, где тоже своя атмосфера. Мечтал быть Чарли Чаплиным, то есть комедийным актером. Потом увлекся сайтами, долго этим занимался. Читал «Карлсона», «Пеппи», «Алису в стране чудес», Хармса, «Хроники Нарнии», греческую мифологию, «Шерлока Холмса», «Властелина колец», потом всякую классику и так далее. Слушал рок-н-ролл, «Битлз», «Кино», «Дорз», джаз, детские пластинки.

Думаю, что смесь всего хорошего и всего плохого, а также другие обстоятельства сделали меня таким, какой я есть. Впрочем, так со всеми.

Думаю, что смесь всего хорошего и всего плохого, а также другие обстоятельства сделали меня таким, какой я есть. Впрочем, так со всеми

— Любовь к чтению стала причиной появления одного из ваших первых проектов «Стихи в кармане»?

— Во мне сочетается слишком много всего не очень примиряемого друг с другом, но я пока как-то справляюсь. В частности, любовь к людям мешается со злобой на какие-то частные моменты. Один из таких моментов, которые вызывают у меня злость, — потребление людьми всякого говна вместо хорошей литературы. Сейчас в метро все сидят в телефонах, и можно подумать, что люди там делают что-то важное. А раньше было сразу понятно, насколько все плохо — журнал «Лиза», «Тещин язык», «Последнее дело Слепого», Маринина, Донцова и иже с ними были в руках большинства из тех, у кого что-либо было в руках. Меня это раздражало, хотелось вырвать эту гадость, дать по голове пыльным томиком Чехова. Но, во-первых, томики Чехова замучаешься носить, во-вторых, когда я решил, что пора действовать, то сразу понял, что схема не рабочая, потому что включилась любовь к людям. Она захотела более ласковых и ненавязчивых методов.

Так я понял, что лучше делать маленькие карточки со стихами, подкладывать их в разные места, чтобы человек их неожиданно нашел, умилился и, придя домой, открыл томик Пушкина (ага, так он у него там и лежит). Я инвестировал в этот проект все свои средства, 2500 рублей, купил ламинатор и пленку и сделал первую партию. Распространил ее по городу, сфотографировал места закладок и выложил в свой ЖЖ. Многие люди стали меня хвалить и говорить, что и они бы хотели таким заняться. Я предложил всем встретиться в каком-то кафе и получить от меня по пачке стихов. На встречу пришло человек двадцать. Тогда я решил делать такие встречи каждую неделю-две. Народу становилось все больше, появились филиалы в других городах. Кафе все сложнее было найти. И тогда я стал мечтать о том, чтобы появилось свое место, где всегда можно было бы просто сидеть и устраивать разные такие штуки.

«Каждый кидал сколько может денег в чемодан, стоявший на выходе»

— И тогда появились проекты «Циферблат» и «Дом на дереве»?

— Чувственные идеи материализуются, и мне удалось собрать нескольких желающих вложиться в странный проект. Я нашел маленькое помещение во дворах Покровки, похожее на дом на дереве, и поэтому так его и назвал. Дом на дереве обычно делают друзья, и каждый вкладывается в него чем может. Так было и с этим проектом — официальная ответственность была на мне, но мы могли платить аренду и прочее благодаря тому, что каждый кидал сколько может денег в чемодан, стоявший на выходе. Это место сформировало настоящее сообщество. Куча людей, которым был небезразличен этот проект, кто нашел себе в нем друзей, впервые себя попробовал в чем-то публичном (мастер-класс, лекция, концерт), нашел любовь и все такое прочее.

В какой-то момент критическая масса этих людей так выросла, что стало очевидно: надо расширяться. И опять вселенная подсунула желающих вложиться в это развитие, и мы стали искать еще одно место. Мы вышли на улицу, прошлись по Покровке и увидели на одном из окон надпись «Аренда». Зашли посмотреть, что там такое. Помещение понравилось. Один нюанс — только аренда в нем стоила в пять раз больше, чем в «Доме на дереве». Я боялся, что чемодан денег не сработает в таком масштабе. Но хотелось сохранить чувство, что мы это место делаем все вместе. Так выходило, что в «Доме на дереве» я научился примерно прикидывать, сколько денег мне капнет в конце дня, исходя из количества гостей и времени, которое они проводят. Выходило в среднем 50 рублей в час с человека. Для нового места я решил формализовать это, разбив до абсурда — до каждой минуты. Так и появилось первое в мире место такого формата, где платят за время.

Чувственные идеи материализуются, и мне удалось собрать нескольких желающих вложиться в странный проект. Я нашел маленькое помещение во дворах Покровки, похожее на дом на дереве, и поэтому так его и назвал

И «Дом на дереве», и «Циферблат» оказались востребованными, потому что, с одной стороны, в то время внешняя среда продолжала быть агрессивной — мрачный город, мрачные люди, грубость, бесчеловечность, физическая опасность и все такое. В то же время появилось поколение молодых людей, отвергающих культ силы. Они были, но друг о друге знали мало, и мест для сбора у них не было. Собственно, мои проекты и стали таким местом сбора, знакомства, самореализации. Попутно, многих людей привлек концепт платы за время как некая ржака. Это дало рекламный толчок проекту, но для меня плата за время сама по себе никогда не была фишкой, а лишь способом взаимодействия, наиболее подходящим для наших задач.

— А что сейчас с этими проектами?

— «Дом на дереве» был слишком авторским проектом, чтобы жить без меня. Я держал его сильно дольше, чем стоило бы, и считаю, что он был хорош тот год, что я сам им занимался, то есть с момента открытия в 2010-м году до появления «Циферблата» в 2011-м. Тем не менее он в той или иной форме продержался до 2015-го, во многом за мой счет. Стоило отпустить его в 2011-м. А «Циферблат» живет своей жизнью. Это франшизная сеть, у каждого есть свой владелец, который его развивает.

— Как оцениваете ваших казанских франчайзи? И в целом Казань как направление?

— Больше всего я был в Казани, когда мы открывали там первый «Циферблат», а это было лет восемь назад, и, кажется, город очень сильно изменился. Я туда потом приезжал еще в 2016-м году — у нас было путешествие на «москвиче» 1976-го года до Казани и обратно. Помню, был удивлен огромным количеством классных мест, которые открылись по всему городу.

С первыми казанскими партнерами по «Циферблату» мы потом ездили открывать вместе лондонский «Циферблат», потому что у них неплохо получалось все это делать (позже они открыли огромную сеть квест-комнат по всему миру, используя наш заграничный опыт). Последний раз я был в Казани всего несколько часов, меня позвали куда-то выступать, но мне на этом мероприятии все так не понравилось, что я отказался.

— Вы ни разу не употребили слово «антикафе», хотя вас считают создателем этого формата заведений.

— Мне не нравится слово «антикафе», потому что оно, на мой взгляд, пошлое упрощение, не отражающее сути происходящего. У «Циферблата» появились тысячи копипастеров, большинство из них взяло от нас только одну штуку — плату за время. И все они стали определяться как антикафе. «Циферблат» стали тоже называть антикафе. В итоге имидж тысяч мест перешел на нас тоже, и нам довольно тяжело было его преодолевать. «А, это антикафе, там, где подростки жрут дешевые печеньки, пьют растворимый кофе и играют в «иксбокс» на кафельном полу в креслах-мешках».

«Циферблат» живет своей жизнью. Это франшизная сеть, у каждого есть свой владелец, который его развивает

«Мне надо было отдуплиться и понять, на что, собственно, я привлекаю деньги»

— Почему вы переехали в Грузию?

— Мне эта страна нравится эстетикой, климатом, культурой и поведением людей при знакомстве. Или проще — здесь красиво, тепло и гостеприимно. Помимо этого, тут нет коррупции (на бытовом уровне уж точно) и безопасно. Все это привлекает сюда кучу народу со всего мира. Это новое тренди-направление в туризме. Все это позволяет мне реализовывать свои компетенции максимально удобно для меня: я не оторван от моей аудитории, поскольку все сюда ездят и так; я получаю международную тусовку туристов, которые ищут классные места в Грузии; я не преодолеваю бюрократию и работаю в красоте природы и культуры Грузии.

— На какой стадии сейчас проект «Шато Шапито»?

— На этапе начала активных действий по его созданию. Мы поселились на земле 1 ноября 2019 года. За это время к нам приехали более ста волонтеров из более чем 20 стран, чтобы помочь его строить. Для меня было важно истоптать каждый метр наших двенадцати гектаров, чтобы прочувствовать землю и понять, как органично развивать эту территорию. Это заняло у меня три месяца, и только в начале февраля мне стало понятно, что я более-менее готов к активным действиям. Мы не прикладывали больших усилий к привлечению инвестиций как раз по причине того, что мне надо было отдуплиться и понять, на что, собственно, я привлекаю деньги. Да, был первоначальный план и некий эстетический образ, от которого мы не сильно будем отказываться, но появилась глубина понимания, и теперь более понятно, как обращаться к инвесторам, как будет развиваться проект и так далее.

На данный момент мы собрали порядка 150 тысяч долларов. На каждую активность по поиску инвесторов всегда откликается довольно много людей, то есть коэффициент энергозатрат на принесенный доллар прекрасный, что вселяет надежду. Особенно радует, что многие волонтеры предлагают инвестировать и делают это. К кому-то даже приезжают родители из Европы и тоже инвестируют в проект!

Я думаю, что в итоге у нас получится «магический лес поиска себя». Такая игра в прятки в лесу, где ты ищешь себя в дуплах наших скрюченных деревьев, решаешь ребусы с помощью художественной самореализации и прочая метафизика. За этим к нам приезжают люди уже сейчас, и это я хочу усилить.

Для меня было важно истоптать каждый метр наших двенадцати гектаров, чтобы прочувствовать землю и понять, как органично развивать эту территорию. Это заняло у меня три месяца, и только в начале февраля мне стало понятно, что я более-менее готов к активным действиям

Также у меня есть личная миссия — я всю жизнь искал в себе гения и ужасно от этого страдал, так как не находил такового. Мы все живем так, будто если ты не гений, то ты ленивое бездарное говно. Но гениев единицы. И большинство из них разменивают простое счастье на великую карьеру, к старости лишаясь здоровья и разочаровываясь. Мне кажется, пора создать культ бездарности, когда простой человек может получать удовольствие от жизни, самореализовываться творчески и все такое прочее. Хочу в нашем лесу дать свободу каждому для творческой реализации. Осталось только отточить формат.

— Как грузинские власти относятся к этому проекту?

— Грузинские власти нам очень сильно помогли тем, что перевели землю в статус «несельскохозяйственной». Благодаря этому мы можем ею владеть как компания, в которой иностранцев большинство. Мы представили наш проект им, и они согласовали изменение статуса.

— В других странах есть аналоги «Шато Шапито»?

— Хочется сказать, что нет, чтобы очередной раз подчеркнуть свою гениальность, но это не так! Я думаю, что так или иначе такие места есть, просто, может быть, в них по-другому расставлены акценты. Есть много загородных отелей с необычной архитектурой, есть фестивали типа «Бернинг Мэна», где наша атмосфера концентрируется раз в год огромным всплеском энергии. Думаю, что я собираюсь размазать эту атмосферу на год и добавить к этому свой навык эмпатии, выражающийся через гостеприимство и человечность в каждой детали проекта.

— В одном тексте о вас писали, что вам «в России свободно не дышалось и не дышится до сих пор». Можете объяснить почему?

— Я не живу в России уже год, получил гражданство в Израиле. В каком-то смысле я давно себя чувствовал гражданином мира, а теперь тот факт, что я не завишу полностью от правительства одной страны, позволяет мне еще свободнее смотреть на свою жизнь и отношение к государству. От России у меня есть впечатление, что я не могу в ней оставаться нейтральным к государству — я либо оппозиционер, либо ура-патриот. Быть в нейтральной зоне, делая заметные проекты, кажется невозможным, и именно это мне не нравится.

От России у меня есть впечатление, что я не могу в ней оставаться нейтральным к государству — я либо оппозиционер, либо ура-патриот. Быть в нейтральной зоне, делая заметные проекты, кажется невозможным, и именно это мне не нравится

— У вас есть жизненное кредо?

— Нет. Меня вдохновляют самые разные люди, и все меня вдохновляют на разное. Когда мне весело и хочется действовать, меня вдохновляют всякие предприниматели. Когда мне грустно, меня бесят всякие предприниматели и вдохновляют всякие писатели, музыканты, режиссеры, философы. Мои друзья в этом плане — это Чехов, Гоголь, Веничка, Леннон, Чет Бейкер, Джон Колтрейн, Бил Эванс, Джордж Карлин, Славой Жижек, Феллини, Кубрик, Воннегут и сотни других приятных людей. Когда я вспоминаю о них, мне кажется, что человечество в конечном итоге не так уж плохо.