Рамазан Абдулатипов: «Я уже Дагестаном не занимаюсь. Это очень далеко от Мекки»
Спецпредставитель РФ при ОИС: об исламских финансах, медлительности чиновников, статусе России и могиле «бабушки» Евы
Хедлайнером V заседания Группы стратегического видения «Россия — Исламский мир», которое состоялось на днях в Уфе, выступил специальный представитель РФ при Организации исламского сотрудничества Рамазан Абдулатипов. На полях форума бывший глава Дагестана ответил на вопросы «Реального времени». В беседе с нашим корреспондентом экс-глава Дагестана пояснил, почему Москва заинтересована в реформе ОИС, посетовал на российских министров, игнорирующих масштабные встречи с коллегами из исламских стран, и отказался обсуждать работу нового руководства горной республики.
«Мы искусственно ограничиваем развитие России и ее регионов»
— Рамазан Гаджимурадович, на заседании поднимался вопрос о внедрении исламского банкинга в финансовую систему России. Почему так долго идет интеграция?
— Для исламских финансов требуется другая система, сразу возникает вопрос по процентам и т. д. Отмечу, что были контакты Исламского банка развития и Центрального банка России. Но, кроме контактов, дело далеко не ушло. Если мы говорим о демократии, рыночной экономике, надо дать возможность экономическим структурам воспользоваться всеми возможностями, ресурсами. А то мы искусственно ограничиваем развитие России и ее регионов.
— Дагестан или Чечня смогли бы стать платформой для этого?
— Могла бы стать любая наша республика — Чечня, Татарстан, Дагестан. Но этот вопрос должен быть решен не где-нибудь в регионах, а на уровне Центрального банка России. Недавно я встречался с директором Исламского банка развития. Они готовы [сотрудничать с Россией] по многим программам. Даже в сфере образования мы озвучили предложение Министерства образования России: они хотят за счет денег Исламского банка развития обучать людей в России. Все двигается очень медленно, потому что зарплата чиновников не зависит от того, хорошо он работает или плохо. Поэтому каждый трудится по своей совести.
Для того, чтобы стать членом Организации исламского сотрудничества, надо, во-первых, чтоб в стране мусульмане составляли 50 процентов плюс один человек. До этого нам еще очень далеко. Во-вторых, статус наблюдателя ничем не проигрышней по сравнению со статусом члена организации, если активно работать
— Заинтересована ли Россия в изменении своего статуса в ОИС?
— А какие могут быть изменения?
— Из наблюдателя — полноправным членом.
— Член — это хорошо. Но там есть принципы и правила. Для того, чтобы стать членом Организации исламского сотрудничества, надо, во-первых, чтоб в стране мусульмане составляли 50 процентов плюс один человек. До этого нам еще очень далеко. Во-вторых, статус наблюдателя ничем не проигрышней по сравнению со статусом члена организации, если активно работать. Ежегодно проходят министерские конференции по разным направлениям. В ближайшее время, в декабре, будет встреча министров социального развития. За годы нашего нахождения [в ОИС] мы не смогли вытащить ни одного нашего министра на министерскую конференцию 57 стран, которые в ней участвуют. Там есть позитивный опыт, в том числе социальный, культурный, информационный. Мусульманский мир уже не тот, о котором пишут в сказках «Тысяча и одна ночь», мусульманский мир модернизируется. Даже Саудовская Аравия во многих направлениях создает технологические индустриальные площадки, осваивает современные информационные системы. Надо активно взаимодействовать.
— Вы во время выступления сказали, что Россия заинтересована в реформе ОИС для получения полноценного статуса. То есть вы хотите, чтоб полномочия наблюдателей были расширены?
— Это не является неполноценным статусом. У нас есть то, что есть. Нам просто надо полноценное участие во всех мероприятиях. Чем отличается член от наблюдателя? Мы не голосуем при принятии решений. Но мы должны иметь возможность участвовать во всех предварительных выступлениях. В 2015 году, когда проходило заседание в Астане, полномочия наблюдателей сузили. А сейчас мы работаем над изменением положения. Ряд стран, в частности, Турция, Бангладеш, выступают за расширение полномочий.
Многое зависит от нашей активности. Одно дело назвать членом, другое — как он работает. Должна быть эффективность работы. А если ты не работаешь, то никакой статус тебе не поможет. Мы вступили в ОИС в 2005 году. Но Советский Союз был одним из главных друзей, партнеров исламского мира. Мы в 2020 году отмечаем 60-летие деколонизации. А кто стоял у истоков деколонизации? Советский Союз. У нас совершенно другой опыт. Запад и Восток — совершенно разные форматы. Поэтому мы имеем свое преимущество. Были десятки развивающихся и неприсоединившихся стран. Сегодня Азербайджан является руководителем своего направления, их избрали. Очень важно, чтобы мы были активны. Мое дело предложить, а принятие решение остается уже за другими людьми. Был организован визит в Россию генерального секретаря ОИС: у него прошли очень хорошие встречи с Лавровым, Матвиенко, муфтием Равилем Гайнутдином. То есть возможности для работы есть, надо просто активно самоутверждаться в этом мире. Кто так будет делать, тот и будет членом. А все остальные… не хочу выражаться.
Российский ислам там, где люди искренне молятся Всевышнему и живут порядочной жизнью. На первом месте в исламе — благонравие. А если мы друг друга свергаем, сплетничаем друг о друге, воюем, о каком центре можно говорить? Иногда в России бывает ситуация, когда мечетей больше, чем мусульман. Надо думать об этом
«Вы посмотрите, как в Казани, в Уфе…»
— В Башкирии нередко заявляют (и Радий Хабиров об этом сказал), что Уфа является центром российского ислама. В Татарстане больше говорят о Казани и Болгаре, в Дагестане — о Махачкале и Дербенте. Где все-таки этот центр?
— Центр ислама — в Мекке и Медине.
— А российского?
— Российский ислам там, где люди искренне молятся Всевышнему и живут порядочной жизнью. На первом месте в исламе — благонравие. А если мы друг друга свергаем, сплетничаем друг о друге, воюем, о каком центре можно говорить? Иногда в России бывает ситуация, когда мечетей больше, чем мусульман. Надо думать об этом. Тем более у нас есть лидеры, которые вместе с Русской православной церковью выдержали это испытание 1990-х годов, когда нас сталкивали друг с другом. Когда-то на месте Дома правительства в Махачкале стоял собор Александра Невского. Будучи руководителем республики, я построил с правой стороны от здания правительства церковь, слева — мечеть. И таких примеров много. Вы посмотрите, как в Казани, в Уфе — это все символы.
Кроме того, ислам — это религия, которая никому не угрожает. А как ее показывают? Вы почитайте Мекканскую декларацию, принятую 30 мая 2019 года. Это уникальный документ. При пророке Мухаммаде была Мединская декларация, а теперь у нас вышла Мекканская декларация, которая говорит о взаимоотношениях между всеми религиями. В этом документе запрещается даже произносить «конфликт цивилизаций». Если мы пойдем на поводу таких теорий, то действительно будет столкновение между цивилизациями. Нам надо этого избежать. Мы же люди, нам всем надо учиться жить вместе. Кто наш праотец? Адам. А вы знаете, где находится могила Евы? Она находится в городе Джидде (Саудовская Аравия). «Джидда» означает «бабушка». Так что приезжайте ко мне в Джидду, я вас отведу и к бабушке, и к дедушке.
— Вы вспомнили про ваше руководство Дагестаном. Как вы оцениваете работу Артема Здунова на должности премьера республики?
— Я уже этим не занимаюсь. Это очень далеко от Мекки, от Джидды.
— Какова позиция ОИС относительно положения мусульман (уйгуров в частности) и «лагерей перевоспитания» в Китае?
— Этот вопрос периодически ставится, обсуждается. Он требует дополнительного изучения.