«Кремль готов терпеть оппозиционного губернатора, только изолировав его в кабинете»

«Достаточно сравнить Чечню и, например, Иркутскую область»

— Илья Александрович, заметно ли уже какое-то определившееся отношение Кремля к этим «несистемным», «несвоим» главам регионов?

— Разумеется, отношение сформировалось — эти губернаторы вызывают у Кремля чувство бешенства. Несмотря на то, что к Коновалову и Фургалу диаметрально разное отношение как у части электората регионов, так и у части местных элит, Москве это безразлично, — обоих воспринимают как некую фатальную ошибку внутри самой системы (в принципе, так оно и есть), и отношение к ним сейчас как к инородным элементам, которые, как вирус, должны быть побеждены в кратчайшие сроки.

Отсюда и применение Кремлем политики политического антибиотика, то есть и Коновалов, и Фургал находятся под постоянным прессингом. Это выражается в том, что все кураторы внутренней политики, начиная от полпредов президента до кураторов из администрации президента, за малейшую ошибку стараются если не наказать, то жестко раскритиковать того или иного губернатора. А дальше критика отправляется в СМИ, чтобы представить обоих губернаторов как избранников народа не в лучшем свете.

Эффект, как мы видим, обратный — рейтинг Фургала, судя по утекшим в СМИ закрытым опросам, вырос на 84 процента, и он продолжает расти, у Коновалова поменьше — где-то на 15 процентов, но все равно вырос. Очевидно, что тактика Кремля не работает. Если тактика не работает, это вызывает там дополнительное раздражение, так как там не понимают, что же в такой ситуации делать — те «лекарства», которые Кремль старается применить против этих глав, не действуют.

Эффект, как мы видим, обратный — рейтинг Фургала, судя по утекшим в СМИ закрытым опросам, вырос на 84 процента, и он продолжает расти

— А неужели Кремлю так сложно смириться с наличием таких губернаторов? Ведь и Коновалов, и Фургал понимают, что если они не кремлевские губернаторы и избраны именно народом, ситуация их заставляет работать ответственнее, серьезнее, и разве это так уж плохо для Кремля?

— Все предельно просто — сложившаяся система федерального управления в России в корне отлична от той, которая была в нашей стране, скажем, еще в начале 2000-х. Федерация как таковая не то чтобы прекратила свое существование, но все федеральные полномочия, что были у регионов и позволяли им быть особыми по ментальности и прочему субъектами, распались. Все-таки в начале нулевых в России было как в США — это было государство с автономными штатами, со своими бюджетами, и многое зависело от губернатора, но главным во всем этом были деньги — сколько регион заработал, столько и потратил.

Сегодня же, сколько бы ты ни заработал, ты все деньги сперва отправляешь в федеральный центр, а потом тот тебе что-то выделяет в зависимости от того, как он к тебе относится. Достаточно сравнить пример Чечни и, скажем, Иркутской области: первая, не являясь для России источником доходов или благ, получает высокие дотации, в несколько раз превышающие их необходимость, а Иркутская область, где находится львиная доля сибирского производства, начиная от производства бумаги и заканчивая нефтепереработкой, испытывает постоянные проблемы, чтобы выбить какие-то копейки от тех сумм, которые она ежегодно увеличивает собственными силами и отправляет в центр.

Таким образом, уже сложилась система, что губернатор — это человек, который обязан ехать в Москву с протянутой рукой, чтобы ему выдали что-то сверх того, что ему полагается: те же деньги на строительство перинатальных центров, домов культуры или на покрытие долгов за электроэнергию как в Хакасии. И тут возникает разрыв в сознании Кремля: «Кто эти люди вообще для нас, если они нарушили нашу выборную структуру?».

Фургал и Коновалов воспринимаются как сбой системы — несмотря на то, что в их регионах на новый срок были выдвинуты два старых и непопулярных губернатора — Шпорт и Зимин, Кремль пошел на такой риск и проиграл. Проиграл не за счет того, что эти регионы плохо относились к Москве, это было именно антишпортовское и антизиминское голосование.

Ну и кроме того, после первого тура и Фургал, и Коновалов отказывались от всех возможных расторговок с властью, и реакция Кремля превратилась в обиду — прежде всего на Коновалова.

Вы тоже поймите, есть глава государства, который часто ездил к бывшему главе Хакасии на рыбалку, и в какой-то момент его убедили, что Зимин — это хороший мужик, все в регионе только за него, и давайте, мол, выдвинем его на третий срок

«Коновалов обречен на «додавливание». Но механизмов, чтобы убрать его, не так много»

— Все дело чисто в обиде? Серьезно ли это для политики?

— Ну обида-то бывает разная. Вы тоже поймите, есть глава государства, который часто ездил к бывшему главе Хакасии на рыбалку, и в какой-то момент его убедили, что Зимин — это хороший мужик, все в регионе только за него, и давайте, мол, выдвинем его на третий срок. И тут бац — провал Зимина, который администрация президента начала списывать на внутренние интриги в Хакасии. И думаю, в силу этого управление внутренней политики получает резкую задачу: разберитесь, что там происходит, ибо это ваш провал.

Раздражение от начальства сверху, таким образом, усиливается как взрывная волна по мере поступления вниз — от Путина к Кириенко, от Кириенко к чиновникам управления внутренней политики, а от них тому же Сергею Меняйло как полпреду, который вынужден исполнять роль дамоклова меча, висящего над Коноваловым. А от Меняйло идет к каким-то местным единороссам, которых заставляют саботировать деятельность республиканского правительства. Эта обида копится у всех на всех.

— Можно сказать, что таким образом именно Коновалов станет главной мишенью критики Кремля в ближайший год?

— Возможно. У Фургала-то все хорошо с бюджетом его Хабаровского края, и слабые места Фургала находятся только в нем самом: могут завести на него какие-то уголовные дела, исходя из прошлой его деятельности. А Коновалов открыт для додавливания административными мерами, и причиной тому долги, висящие на республике.

Да, это были долги, сделанные его предшественником по совершенно дурацкой схеме — Зимин в коммерческих банках перезанимал для республики деньги под довольно высокие проценты, и оказалось, что деньги уходят не столько на развитие Хакасии, сколько на погашение процентов. Это была просто кабала, какой-то своего рода микрокредит, и республика уже стала находиться под внешним управлением. И единственное, что помогало Зимину — это то, что он был настолько твердым винтиком системы, что руководство страны не отождествляло его с каким-то внешним органом управления, он был придаточным механизмом, подписью, которой выдавали очередной кредит, который Зимин должен задействовать в республике.

Этот статус «придаточного механизма» перешел к несчастному Коновалову, который избрался на некой революционной волне — мол, мы все сделаем по-другому. Но, сев в кресло Зимина, он оказался в его шкуре — денег у него нет, а без отмашки федерального центра ничего в республике работать не будет, что мы и видим. Но робкие попытки Коновалова попросить федеральный центр о помощи оборачиваются эскападами полпреда Меняйло о том, что мол, какая вам может быть выдана помощь, если вы премии себе выписываете по 400 процентов от оклада — хотя 400 процентов премий чиновникам это не те премии, которые сравнимы с общим миллиардным долгом республики. Поэтому, конечно, Коновалов является для Кремля мишенью. Я не вижу для него возможности выбраться из этой кабалы, да и сам Коновалов признает, что такова система и у него нет возможностей и сил поменять ее, являясь и винтиком системы, и раздражая ее. Он просто обречен на это додавливание.

Популярность у Коновалова в регионе высокая, и в результате новых выборов в Хакасии вновь вполне легко победит оппозиционер

Другой вопрос, что механизмов убрать Коновалова не так много. Да, президент может объявить об утрате доверия губернатору, но популярность у Коновалова в регионе высокая, и в результате новых выборов в Хакасии вновь вполне легко победит оппозиционер. Можно, конечно, поменять республиканскую структуру управления — скажем, не выбирать, а назначать губернатора, как скажем, происходит в Ингушетии, но это тоже трусливый жест.

Если бы Кремль отказался от выборной системы и перешел к той, что была до 2011 года, то есть к назначению губернаторов, это было бы более справедливо в сложившейся системе управления в стране. Если получается так, что за все в стране ответственен федеральный центр, если именно федеральный центр — распределитель благ и ответственная за исполнение директив структура, то и вина за какие-то губернаторские неудачи должна быть на федерации, и люди вправе были бы требовать именно от Москвы сменить губернатора. Так в 2010 году после крупного митинга федеральные власти сменили калининградского губернатора Георгия Бооса.

«В высоких кругах считалось, что на оппозиционных губернаторов есть «квота»

— Но ведь умеет же Москва работать с тем же коммунистом Сергеем Левченко, который почти 4 года руководит Иркутской областью, и наверняка в 2015 году в планы Кремля не входило желание отдавать область не своему управленцу.

— В высоких кругах считалось, что на оппозиционных губернаторов есть квота — один должен был быть от КПРФ, один от ЛДПР и один от «Справедливой России» (правда, когда у нее в некоторых регионах упал рейтинг, допускалось, что еще одна квота отойдет или КПРФ, или ЛДПР), и это касалось в основном не очень важных регионов. Поэтому работали Островский в Смоленской области от ЛДПР, Ильковский от «Справедливой России» в Забайкалье, Потомский в Орловской области и Левченко в Иркутской области от КПРФ. И Левченко воспринимался как квотированный губернатор.

И хотя те или иные его проколы радостно подогревались федеральным центром, в целом, конечно, его приняли как губернатора, потому что он был понятен Москве — он человек партийной дисциплины, числился как преемник Зюганова. Ну и как губернатор он стал показывать очень хорошие экономические результаты. Программа Левченко по госпланированию, взятая по образцу позднего СССР, разрабатывалась Сергеем Глазьевым, а Глазьев — это советник Путина, поэтому каким-то образом Левченко с командой Кремля взаимодействует.

Коновалов же на самом деле некий плевок Москве. Еще можно было смириться с тем, что в Хакасии ненавидели Зимина за тот бред, который он нес (грейтесь у печки по трое, собирайте грибы-ягоды, чтобы заработать), но когда Кремль прислал ему на замену после первого тура в качестве врио Михаила Развожаева, стало очевидно, что Хакасия настроена негативно именно к Москве. Москва с назначением Развожаева рассчитывала, что Коновалов согласится стать депутатом Госдумы или членом Совета Федерации и таким образом даст возможность выбраться Развожаеву, но тот не согласился и довел состояние избирателей до открытой ненависти к Москве, а это уже сродни ненависти по отношению к первому лицу государства. Ну а какие после такого могут быть отношения с людьми типа Коновалова? Коновалов уже открытый враг, а этого врага надо открыто «уничтожать», к чему дело и начало приходить.

Да и того же Левченко если не уничтожают открыто, то все эти материалы про якобы застреленного им медведем на охоте — это же тоже контрпропаганда Кремля против Левченко. Очевидно, что у Москвы сегодня есть понимание того, что коммунисты и ЛДПР выступают бенефициарами сложившейся социально-экономической ситуацией, в которой, по мнению Кремля, виноваты Запад и США. Мол, мы боремся против санкций, а вы отжимаете наш электорат, и это плохо.

«Губернаторы, по мысли Кремля, должны быть даже не технократами, а регион-менеджерами»

— Так Кремль, что, окончательно уже не хочет принимать даже таких «несвоих», как Сергей Фургал? У него ведь, в отличие от Коновалова, есть опыт и в бизнесе, и в работе в Думе, и прекрасное знание проблем края, его возможностей. Да и не готов Фургал идти на какую-то конфронтацию с Кремлем.

— Нет — Фургал для Кремля такой же враг, как и Коновалов, только подход у Кремля к нему должен быть другой. «Мочить» Фургала сейчас — значит нарваться на его высокий рейтинг и получить ровно обратный результат. Ругать без явных причин человека, которого люди любят, бессмысленно, поэтому если по Фургалу и будут работать, то через тех же силовиков или местных бизнесменов.

Возьмите арест бывшего губернатора края Ишаева — это уже атака на Фургала (Ишаев поддерживал Фургала на выборах губернатора, — прим. ред.). Не готов сегодня Кремль считаться ни с кем из «несвоих» губернаторов. Та система, которую Кириенко лоббирует с 2015 года, говорит о том, что губернаторы не должны быть политиками и яркими личностями. Они должны быть даже не технократами, а регион-менеджерами, техноменеджерами команды Кремля, исполнителями тех или иных приказов полпреда или госкорпораций. Скажем, найти средства, найти место для строительства какого-то предприятия и так далее.

В рамках вот этой деполитизации управленческой системы любой политизированный губернатор воспринимается как инородное тело, с которым непонятно как взаимодействовать. Поэтому в иной ситуации лучший выбор — это не Фургал. Фургал — яркий политик, он знает, как политику обращать в управление, а управление конвертировать обратно в политику. А это не то, что нужно Кремлю в данный момент.

Сипягин все равно сидит у себя в кабинете. Правда, подписывает те решения, которые принимает первый вице-губернатор, исходя из той мотивировки, которую перед ним ставят наверху

— Но ведь Фургал не мог быть добиться высокого рейтинга без каких-либо дел — он сокращает бюрократический аппарат, обращает внимание на питание детей в школах, требователен к тем же чиновникам.

— Фургалу важно защитить свою победу, и у него для этого, повторю, есть ресурсы, в отличие от Коновалова или Сипягина из Владимирской области. Он знает, как с нынешним хорошим бюджетом края закрепить успех. Прежний губернатор довел край до обнищания и депрессивности, но край богатый, и там есть на чем выстроить региональную экономику, и сейчас Фургал умело исправляет ошибки, которые допустил Шпорт из-за своей малой заинтересованности в том, что происходит в регионе, ориентируясь только на то, что скажут в Москве.

Но с другой стороны, для Фургала есть и понятный ему бизнес-интерес, который завязан на ресурсные базы края, и это очень хороший вариант для губернатора — тут и люди получают то, чего хотели, а с другой стороны, это не должен быть альтруист, который пришел в регион потому, что он такой свободный художник, который любит посвящать свободное время сидению в кабинете и подписыванию бумаг. Собственные интересы — это нормальная для всех стран мира практика. Глава любого штата США — это, как правило, человек именно из данного штата, который был там известным бизнесменом или становится губернатором после политической карьеры.

— Вы как-то говорили, что Сипягин из Владимира выглядит на фоне двоих своих коллег иначе. Как иначе?

— Сипягин — это хороший пример того, как Москва взаимодействует с регионом, где губернатор в оппозиции. Там на выборах-2018 был действительно настоящий сбой системы: Сипягин был 100-процентным спойлером бывшей главы области Орловой, и Москва была уверена, что победу Орловой удастся дожать. Но коль скоро прокол случился, и Сипягин избрался, теперь там правительство находится под управлением Марины Чекуновой — бывшей сотрудницы администрации президента, и на этом строится то самое взаимодействие с оппозиционным губернатором, о котором вы говорили.

— Но там ведь все пришло к такой форме в силу нежелания областного парламента, где большинство у членов «Единой России», утверждать членов команды Сипягина на посты в региональном правительстве.

— Да, но Чекунова закрывает все важные связи, ну а Сипягин все равно сидит у себя в кабинете. Правда, подписывает те решения, которые принимает первый вице-губернатор, исходя из той мотивировки, которую перед ней ставят наверху. Только в таком функционале Кремль готов терпеть оппозиционного губернатора — изолировав его в кабинете и выставив внешнее правительство, явно временное. Думаю, еще год-два, и по каким-то причинам Сипягин уйдет. Поэтому единственный механизм в такой ситуации — работа фактически без губернатора.