Химия любви

Новая версия старой истории

Спектакль «Radio&Juliet» — это дитя своего времени. В его основе — не калька, а новое видение истории о двух веронских влюбленных: любви, ненависти, смерти, примирении с судьбой. Кусочки впечатлений от каждого номера спектакля, словно пазлы, складываются в целостное. Его с полным основанием можно назвать «артхаусным хореографическим полотном».

В спектакле наблюдения и размышления самого хореографа о любви, точнее, о природе «химии любви», преобразуется в фантазию, где важно не о чем его герои танцуют, а как танцуют. Но еще важнее, что они в своем танце «не договаривают». И хотя шекспировский сюжет в спектакле ограничен одноактной структурой, он имеет бесконечно-варьированный код информации — постоянно можно находить в постановке все новые аллюзии, смыслы.

Тем более, что хореотекст непосредственно связан с текстом песен (точнее, их образным строем). Недаром название балета состоит из двух составляющих: первая — название рок-группы (Radio), а вторая — название шекспировской трагедии (Juliet).

При этом хореограф осуществляет и своеобразную «перекличку эпох». К примеру, костюм героини (балетное трико со средневековым корсетом с перекрещивающейся шнуровкой) или видеоряд, открывающий спектакль. Это барочный фасад и старинная дверь, они вводят во вполне современную квартиру, в которой лежит мертвая Джульетта с кольцом на пальце, это кольцо она надела во время помолвки. В распахнутых, мертвых глазах героини проходят «обрывки» воспоминаний, событий прошлого. Они идут под первую композицию «Motion Picture Soundtrack» с начальными словами «Помоги мне вернуться к твоим объятьям» и финальной фразой «Увидимся в следующей жизни».

А изломанно-угловатые, механизированные движения первого сольного танца героини в исполнении Ольги Тымошевой под монотонную мелодекламацию композиции «Fitter Happier» не оставляют сомнений в «неживом» характере ее танца.

Вырваться из круга

Следующий, более короткий, сольный танец Ромео — Дениса Матвиенко — под композицию «Life In a Glasshouse» полон какой-то затаенной тоски. Что общего в начальной репрезентации танцев-портретов главных героев? Это острое чувство одиночества, ведь каждый из них, следуя словам песен Radiohead, день за днем живет обычной среднестатистической жизнью в «стеклянных домах». И только душа требует другого — вырваться из этого замкнутого круга (со слов «Only, only, only…» — «Только, только, только...»).

Как дуновение ветра проходит героиня сквозь двойной ряд синхронно покачивающегося, словно на ветру, мужского секстета (шестерки) исполнителей. Первая встреча, первый взгляд, первые робкие движения навстречу друг другу (буквально принюхиваясь друг к другу) и первый дуэт влюбленных.

Каждое прикосновение любимого/любимой обжигает (конвульсивные движения партнеров на «точечные» касания). Можно чувствовать себя пластилином в его объятиях, не замечать остальных (поочередное появление пяти танцоров за спиной) и ощущать приближение возлюбленного буквально «кожей». И весь любовный дуэт под гипнотическую, отрешенную композицию «How to Disappear Completely» с периодически повторяющейся фразой «Я не здесь. Это происходит не со мной». А кто сказал, что в любви не теряют себя?

Во втором кульминационном дуэте герои повторяют свои движения из сольных номеров, и только ласковое прикосновение Джульетты к лицу Ромео (жест, указывающий, что они уже не одиноки) знаменует начало танца любви. В финале танца герои, словно навсегда сцепленные одной судьбой, вступают в световую дорожку-проем, ведущую к падре Лоренцо.

Мужской балет

Постановку Э. Клюга и по структуре, и по составу исполнителей — шесть мужских персонажей и один женский — можно с полным основанием назвать мужским балетным спектаклем. В мужских танцевальных номерах с участием Ивана Журавлева, Дмитрия Абрама, Алексея Кучеренко, Антона Булатецкого и Романа Баглая оригинально, словно в хореографической «игре в бисер», хореограф перебирает все ансамблевые движения.

Это унисон (исполнение всеми участниками одних и тех же движений), контрапункт (одновременное соединение разных движений), канон (повтор движения с небольшим опозданием во времени). Особо «цепляют» сцены поединков, которые по своему пластическому решению — стойка на руках в качестве опоры, уклоны с прогибом — рождают ассоциации с бразильским боевым искусством капоэйра.

Следует отметить, что в спектакле «Radio&Juliet», как и в большинстве современных одноактных балетов, отсутствует сценография в традиционном понимании этого слова. Пустое пространство сцены лишь наполнено эмоциями стихии танца. Все шесть мужских персонажей одеты в одинаковые костюмы (пиджаки на голый торс). И только по ходу сценического развития, зная сюжет трагедии, можно догадаться, кто есть кто.

Вот Джульетта синхронно уходит с Ромео и четверыми участниками за кулисы. И на сцене только Тибальд, словно изгой, под композицию «We Suck Young Blood» («Мы высасываем юную кровь») надевает медицинскую маску будто хирург или мясник. В этих масках появляются в следующем номере и все участники спектакля (аллегория — карнавальные маски на балу у Капулетти). Хирургические, но уже перчатки, надевает мужской ансамбль, забирая со сцены труп Меркуцио.

Роль нематериальной декорации выполняет только свет. Вырубки света, символизирующие сближение персонажей перед любовным дуэтом или круг света, «высвечивающий» в финале героев, словно роковой абрис смерти: круг как замкнутое пространство — мир без выхода.

Классический многоугольник

Правда, у самого хореографа балет «Radio&Juliet» с полным основанием можно назвать «выходом в балетный свет». И, как его продолжение, — балет «Quatro» на музыку М. Лазара для четырех солистов (Д. Матвиенко, Л. Корсаковой, О. Тымошевой и И. Журавлева) под живое музыкальное исполнение Ю. Багмета (фортепиано) и А. Госачинского (виолончель). Мировая премьера этого балета уже состоялась на Нуриевском фестивале в 2010 году, и теперь вновь встреча с казанцами, но уже с новым составом исполнителей.

Не нужно искать особый смысл в этом спектакле (хотя скрепляющая идея присутствует — классический многоугольник непростых взаимоотношений двух пар), а надо просто наслаждаться стилистикой Э. Клюга: «рельефным» рисунком контура танца каждого участника, где органично переплетаются «крупнокадровая» жестикуляция с мелкой «стаккатной» техникой. И в качестве своеобразного «бонуса» Денис Матвиенко исполнил «на бис» сольную композицию из балета «Ssss…» («Шепот») Э. Клюга, где жестовая пластика так чутко следует за линией мелодического рисунка Фредерика Шопена.

В свое время Рудольф Нуриев открыл балетному миру талант У. Форсайта, а Нуриевский фестиваль продолжает открывать для казанских балетоманов мир современного танца. Танца, в котором у таланта, фантазии и времени нет границ.