Ильдар Ягафаров: «Казанскую студию кинохроники уничтожили»

«Кино — это светское мероприятие»

— Недавно прошел Казанский международный фестиваль мусульманского кино. Хотелось бы знать, довольны ли вы его проведением и вообще форматом нашего кинофестиваля?

— Вообще фестиваль для нас — это чудо, это необходимая вещь, мы показываемся всему миру на этом фесте, важно, что и наша молодежь показывается на нем. Не так-то просто попасть на крупные международные фестивали в других городах и странах. А на протяжении 14 лет мы наблюдаем развитие Казанского фестиваля. У нас мультикультурный город, у нас много туристов, и сейчас, мне кажется, фестиваль со словом «мусульманский» несколько попал в тупик.

— Почему?

— В моем понимании кино — это светское мероприятие. Фильмы бывают разные. И в лучших фильмах иногда заглядывают в такие тайны семейной жизни или государства. И если бы сделали просто Казанский международный кинофестиваль, куда могут приехать фильмы без ограничения, то для нас это было бы плюсом, мне кажется.

— То есть вы полагаете, что кто-то отсекается?

— Конечно, кто-то отсекается, потому что надо, чтобы фильмы соответствовали мусульманской идеологии, законам шариата.

— Мне кажется, наш фестиваль все-таки достаточно лоялен. Например, был случай, когда фильм Веры Глаголевой «Другая война» получил гран-при. А он совсем не мусульманский. Там же нет законов шариата, которые стоят барьером.

— Конечно, но с другой стороны, это тоже обман. Со стороны мусульманской общины тоже есть претензии. Мне показалось, что, если этого захочет ДУМ РТ, мусульманский кинофестиваль спокойно может существовать в Болгаре. Это и духовный, и туристический центр для мусульман. Фестиваль там может очень органично существовать. Сегодня в республике можно проводить не только один кинофестиваль, то и два, и три.

В моем понимании кино – это светское мероприятие. Фильмы бывают разные. И в лучших фильмах иногда заглядывают в такие тайны семейной жизни или государства...

— А в Казани оставить просто Казанский кинофестиваль?

— Не просто. В названии должно быть ключевое слово, которое будет притягивать. У нас таких слов много. Например, кинофестиваль тюркского мира, «Сююмбике», «Золотой казан». Названий может быть много. Надо сделать фокус-группу, изучить мнение населения. Публика в кинозалах на фестивале в этом случае может быть более разнообразная. У нас ведь в республике не только татары живут, но и люди разных национальностей. У нас мультикультурный город. Мы можем создать такой мощный кинофестиваль, вложить в него хорошие средства, сделать серьезные главные призы, тогда бы цены нашему кинофестивалю не было.

«Байгал» пока ездит по другим кинофестивалям»

— Когда в этом году проходил кинофестиваль, у многих на языке был вопрос: «Почему фильма «Байгал» нет в его программе?» Он-то как раз отвечает всем канонам мусульманского кино.

— Мы изначально договаривались с руководством кинофестиваля, что «Байгал» пока ездит по другим фестам. В следующем году, я надеюсь, «Байгал» будет в конкурсе. И потом, в этом году был представлен татарстанский фильм «Мулла», мы должны друг друга уважать, и мы не стали «толкаться». Почему-то в СМИ прошла информация, что фильм не был отобран для показа на Казанском кинофестивале. Это неправда. Мы заранее договорились, что в этом году «Байгал» не будет представлен в конкурсе.

— Какова прокатная судьба «Байгала»?

— Если фильм получается, нам хочется, чтобы он год-полтора ездил на кинофестивали. Если он выйдет в прокат, на фестивали его брать не будут. Мы четко хотим «откатать» «Байгал», а потом выйти в прокат. Есть еще один нюанс — чтобы выйти в прокат, нужна рекламная кампания. А она иногда стоит половины бюджета фильма. Есть еще предвзятое отношение московских прокатчиков, киносети, которые сейчас представлены в Казани в основном принадлежат Москве. Есть одна сеть, которая лояльна к нам, это «Синема 5», их главный офис находится в Йошкар-Оле, это наши соседи. Они готовы с нами сотрудничать. Мы недавно были в Менделеевске, я думал, что сельский зритель нас не примет, но на «Байгале» был полный зал, никто не ушел, их так задела судьба простого человека. Зрители говорили, что это их судьба, это про их близких.

— Потому что фильм трогает. И актер главную роль сыграл фантастический.

«Ситуацию с прокатом можно изменить»

— Возвращаясь к теме проката, в Татарстане нам очень сложно увидеть наши фильмы. Есть кинотеатр «Мир», но его на миллионный город недостаточно. Возможно изменить ситуацию, или мы наши фильмы так и не будем видеть?

— Возможно изменить. В начале декабря в «Синема 5» начинается прокат картины «Мулла», билеты можно купить онлайн, это наши первые шаги к широкому прокату. Если говорить об авторском кино, оно должно быть о людях, и эти фильмы должны выходить в прокат. Снимать фильм и говорить: «Если вы его не поняли, то это ваши проблемы», так снимать кино уже нельзя.

— Вы не только снимаете кино, но и руководите Союзом кинематографистов. В последнее время творческие Союзы находятся не в самом хорошем состоянии. Что реально делает и как существует Союз кинематографистов Татарстана?

— У нас сейчас 54 члена Союза, которые много сделали для кино Татарстана, всю хронику, которой мы сейчас пользуемся, сняли они. Поэтому Союз кинематографистов как организация, которая защищает их права, очень важна. Сейчас такое время, если ты не приносишь финансовых дивидендов, то ты как бы не у дел. У нас в Союзе много ветеранов, людей в возрасте, им нужна поддержка. Совместно с Союзом кинематографистов России мы их материально поддерживаем — деньги выделяются на лечение, на решение семейных проблем. Помощь иногда достигает 200 тысяч рублей в год. Помогаем с путевками в санаторий, проводим творческие встречи. Но основная задача сейчас — это переформатирование Союза, он не может заниматься только социальной направленностью. На его базе, мне кажется, надо начинать снимать серьезные фильмы. Надо доказывать, что мы можем их снимать. Самое главное качество кинематографиста не в словах, а в деле, это его хороший фильм. В этом году мы это доказали, все хорошие работы, которые сделаны, сделали члены нашего Союза. У нас, конечно, есть и талантливая молодежь, мы смотрим ее фильмы. В их лентах много красивого, но глубины сюжетов маловато, это есть.

Мы недавно были в Менделеевске, я думал, что сельский зритель нас не примет, но на «Байгале» был полный зал, никто не ушел, их так задела судьба простого человека. Зрители говорили, что это их судьба, это про их близких

«Академическое образование должно быть»

— Вы окончили ВГИК, у вас базовое образование в области кино. Как вы полагаете, есть смысл отправлять учиться в Москву наших молодых людей? Раньше была такая практика — в столицу отправляли учиться людей в творческие вузы, это были целевые национальные курсы, и затем они возвращались в Казань все вместе.

— Я воюю за эту практику! Я разговаривал на эту тему с руководством республики, говорил о том, что сейчас, в переломный момент, важно отправлять ребят учиться в крупные учебные заведения. Это не только ВГИК, но и Высшие режиссерские курсы. Конечно, должно быть академическое образование. Человек с академическим образованием имеет внутренний такт кинематографиста, а потом нужная среда для людей, которые хотели бы заниматься кино, она сосредоточена в этих учебных заведениях. Ведь мало того, что ходишь на занятия, важно и то, о чем думаешь вечером, какие разговоры ведутся в общежитии, какие придумываются сценарии, с кем. Это все поднимает планку. В институте культуры около 10 лет в серьезном формате существует факультет кино, из него вышли три-четыре хороших, талантливых режиссера, два-три талантливых оператора.

— Уровень образования на этом факультете, он достоин? Или это наши местные радости?

— Большой плюс этого факультета, что на нем могут преподавать наши ветераны.

— А вы там преподаете?

— Преподавал, но понял, что я не преподаватель. Мне хотелось, чтобы ребята находились на площадке, но не все этого хотели. Я понял, что напрасно трачу время и нахожусь не в своей тарелке. Что касается качества образования, то это мое личное мнение, мне кажется, после нашего института культуры неплохо было бы еще и съездить поучиться на Высших режиссерских курсах.

— У выпускников нашего института культуры есть реальный шанс пробиться в кино?

— Сложный вопрос. Люди учатся 5 лет, они надеются снимать кино, но потом получается так, что кинематографист, который не снимает кино, не получает зарплату. Нам говорят: «Ищите гранты». Когда фильм снимается, мы получаем деньги, но есть огромные промежутки, когда съемок нет. Что нам делать? Есть семьи, есть обязательства. Чем в этом случае занимаются люди? Коммерческими фильмами, ездят по республике, снимают. Хорошо еще, что такие фильмы есть.

«Татарстанский кинематограф уже существует в мире»

— Возникает ощущение, что наше кино за пределами республики мало знают. В чем дело?

— Самое интересное, что наше кино за пределами республики очень хорошо знают. Татарстанский кинематограф уже существует в мире, есть представление, кто его снимает, и что снимается. Сейчас на первом месте из национальных кинематографов идет Якутия, потом Бурятия, Башкортостан и Татарстан. В этих регионах система налажена, есть понимание, как это должно быть. Якутское кино, например, развивалось на протяжении нескольких десятилетий без формата московских сетевых кинотеатров. Они показывали свои фильмы в частных кинозалах, люди с удовольствием шли и смотрели. Недавно мы разговаривали с якутами, к ним зашли сетевые кинотеатры и пошел спад в отношении их фильмов. Зритель пошел на американское и российское кино. Хотя свое якутское они не забывают, ведь это еще и предмет национальной гордости. Думаю, там все будет нормально, немного тряханет, и все встанет на свои места.

— В Казани живет Денис Осокин, человек, который хорошо известен в мире кино. Почему на родине не снимают фильмы по его сценариям?

— С Денисом Осокиным мы в прекрасных отношениях. Денис пишет то, что он хочет писать. Он по заказу работать не может, мы пробовали, он старался, но не получилось. Сценарии Дениса от нашего татарстанского менталитета далеки. У него есть свой режиссер — Алексей Федорченко, он открыл Дениса, а Денис в какой-то момент открыл Федорченко. Их тандем очень серьезен. Я тоже уже много лет работаю в тандеме с Мансуром Гилязовым. Я пробую работать с другими сценаристами, но у меня с Гилязовым внутренняя близость. Так, наверное, происходит и у Дениса с Федорченко.

— Мне кажется, что замечательно, когда такие тандемы существуют.

— Их надо создавать по крупицам и поддерживать. У наших молодых режиссеров есть такие тандемы, у Алексея Барыкина есть свой тандем. По-другому не получается.

— Барыкин работал с Осокиным, они сделали «Сухую реку».

— Барыкин делает фильмы российского формата, а я для себя понял, что моя задача — это национальное кино, которое я чувствую. Оно должно у нас появиться. А вдруг Денис тоже что-то такое напишет? Кто его знает.…

Самое интересное, что наше кино за пределами республики очень хорошо знают. Татарстанский кинематограф уже существует в мире, есть представление, кто его снимает, и что снимается. Сейчас на первом месте из национальных кинематографов идет Якутия, потом Бурятия, Башкортостан и Татарстан

«У нас есть своя золотая жила»

— Национальное кино — что вы в это вкладываете?

— Мне говорят, что «Ты татарин, и хочешь татарское кино продвинуть». А почему бы и нет? Как-то я общался в Иране с одним кинокритиком, и он сказал, что просто ждет татарские фильмы. У нас в Татарстане развиваются разные направления в кинематографе. Яркий пример тому — Алексей Барыкин, появилась Оксана Сенчугова, но я делаю татарское кино, потому что его нет в мире. Кто же может его еще сделать? Я же пробовал работать в Москве, но есть наша золотая жила, и я это понимаю. Мы должны ее найти и воспользоваться ей.

— Вы сморите, конечно, много фильмов. Какие вы бы могли отметить?

— Действительно, смотрю много. Картина Хлебникова «Аритмия» для меня сейчас просто идеал. Простая история, нет огромного вложения денег, но внутри фильма происходит какое-то чудо. А фильм Кустурицы «По млечному пути»? Смотрю много, но сейчас пришло понимание, что надо смотреть не много, а выборочно. Приходишь на американское кино и засыпаешь, настолько шаблонен сюжет. Хотелось бы до последней секунды фильма не понимать, о чем он. И чтобы катарсис был в конце. Но немного таких картин.

— Наше кино должно быть национальным или мы должны делать уклон в сторону Америки или Европы, чтобы фильмы были прокатными?

— Это сложный для меня вопрос. Есть я со своим внутренним миром и есть еще и зритель. Надо разворачиваться сейчас лицом к зрителю, чтобы, придя в кинотеатр, выйти из него со счастливым сердцем понимая, что фильм зрителю понравился. Чтобы не было ощущения, что не поняли кино. Кино сейчас должно быть проще. Простое в действительности снимать очень сложно. У нас в Татарстане сейчас есть программа сохранения языков, какую-то долю в ней, мне кажется, надо отдать кино, потому что это мощнейший инструмент влияния на подростков. Еще мощный инструмент — это сериалы, на них почему-то сейчас обращают мало внимания. Сериал — это формат, который полностью меняет лицо канала. Именно в сериале есть возможность поработать с национальным продуктом, с языком.

— Были же сериалы — «Белые цветы», «Неотосланные письма».

— «Неотосланные письма» — это очень удачный сериал. Это очень хороший и качественный продукт. Он мне понравился как кино. Мне кажется, что ребята упустили момент, когда они могли бы зайти в кинотеатры, но это зависит от заказчика. ТНВ заказало, они вправе сделать из этого сериал и запустить в то время, когда проект запланирован. Таких бы сериалов больше. Почему-то многих пугает финансовая сторона, кажется, что это очень дорого, но этот сериал сделан фактически за копейки. Кажется, бюджет был около пяти миллионов, даже немного меньше.

«На кинопродукцию в год выделяют 9 миллионов рублей»

— У нас в республике в области кино намечаются примеры копродукции?

— Намечаются. Это очень сложно — копродукция. Я знаю, что у руководителя «Татаркино» Миляуши Айтугановой есть мечта сделать копродукцию с Турцией по роману Махмуда Галияу «Мухаджиры». Турецкая сторона заинтересовалась, у них есть возможность войти в бюджет турецкого кинематографа, но совместно с Татарстаном. Но кто будет снимать, тут вопрос, я не знаю. Я знаю, что с турецкой стороны есть их режиссер, который хочет снять этот проект. Мне кажется, что татарский проект должен сниматься на татарские деньги. Как только появляется влияние другой культуры, может произойти надлом.

— Из чего складываются бюджеты наших татарстанских кинофильмов? Где люди находят деньги?

— У нас в Татарстане выделяется грант на производство кино около 9 миллионов рублей. На 9—10 фильмов. Получают они по 500 тысяч, на полнометражный фильм по 2 миллиона — это реально смешно. Момент получения грантов надо узаконить. При получении гранта человек не защищает свой проект, все происходит где-то внутри коридоров. Когда человек защищает свой проект, будь то сценарист или режиссер, видны его глаза, его энергетика, понимаешь, почему он хочет это снять. Не за 2-3 часа все решать, а пусть это будет 2 дня. Мы как экспертная комиссия должны увидеть этих людей. Почему тот или иной человек выиграл грант? Мы сейчас этого не знаем. Сейчас получается много нарушений, и мы хотим подсказать Министерству культуры, чтобы в следующем году был открытый конкурс с открытыми заявками. Кино поднимается, и надо заглядывать в глаза тем людям, которые его делают, это очень важно.

У нас в Татарстане сейчас есть программа сохранения языков, какую-то долю в ней, мне кажется, надо отдать кино, потому что это мощнейший инструмент влияния на подростков

— Но у нас же немало фильмов снимается?

— Снимается много — на энтузиазме. Есть много ребят, которые не могут спать, а хотят снимать кино. Это ребята до 30 лет. После 30 лет энтузиазм пропадает, начинается своя жизнь и без денег тяжело. Но я знаю, что есть и такие, что жить без этого не могут. Например, я знаю, что сейчас Рустам Рашидов снимает короткий метр на свои деньги. Бьется постоянно, но что-то делает Ильшат Рахимбай. Думаю, сделает. Есть команда, которая сделала «Муллу», есть Сенчугова, есть я. Есть люди, которые хотят снимать кино, и все они разные. Мне часто задают вопрос, почему я не уезжаю их Казани. Но не очень-то просто уехать в 47 лет и потом, когда уезжаешь, не надо думать, что там так сладко. Там все места своими закрыты. Единственное, что мы должны делать — это доказать, что татарстанское кино не хуже «Аритмии», не хуже каких-то крупных проектов, не хуже тех режиссеров, что из Москвы заявляются. Мы придем к этому, потому что наши ребята очень искренне хотят снимать кино. Даже пока без денег.

— Но надолго энтузиазма не хватит.

— А он уже кончается.

«Казанскую студию кинохроники уничтожили»

— Вы не пытались выйти на нашего президента?

— Пытаемся. И сейчас вот через нашу с вами беседу пытаюсь, потому что вода камень точит. Нужна государственная компания, которая начнет содержать кинематографистов. Камаловский театр, оперный, — назову их фабриками по производству спектаклей, они есть. По производству фильмов нет ничего. Требования огромные, а люди живут как могут. У меня нет претензий ни к одному театру, но попробовали бы они написать пьесу, а потом искали где ее поставить, искали бы деньги на постановку, попробовали бы в таком формате пожить. Я думаю, в этом случае театры бы у нас развалились через 3-4 месяца. Если не быстрее. Мы в этом формате живем с 2000 года, то есть почти 18 лет.

— А что было до 2000 года?

— У нас был комитет кинематографии, его возглавлял Зуфар Бухараев, комитет почему-то исчез. У нас была Казанская студия кинохроники, ее уничтожили и в конце подожгли.

— Архив сгорел?

— По моим данным он все же успел перейти в Госархив Татарстана. Но и сейчас еще есть шанс на базе Казанской студии кинохроники создать Казанскую киностудию. Но нужно волевое решение.

— Если говорить всерьез о нашем кинематографе, своя киностудия должна быть.

— Пока сплошное недоразумение. У нас кино развивается в профессиональном формате, но нет ничего. Есть прокатчики, есть «Татаркино», но сердца организма нет. Нет киностудии. Это опять-таки мое мнение, многие со мной не соглашаются, но я ведь не против частных киностудий. Но мне кажется, что этот центральный механизм должен распределять заявки среди частных киностудий, чтобы общая идеология была. Бывают случаи, когда мы не можем понять на какое финансирование снят фильм и про что он и для кого. Киностудия — это не только камеры и механизмы, там должен быть экспертный совет, там должны сидеть профессионалы, должны быть какие-то ставки режиссерам, операторам, сценаристам, чтобы они могли существовать. Сценарист — ключевая фигура, он нигде не получает зарплату и уходит или в журналистику или вообще в никуда, в какой-то бизнес.

«Собираюсь снимать фильм вместе с Мансуром Гилязовым»

— Печально. И наш традиционный вопрос — есть ли жизнь после «Байгала»?

— Конечно, жизнь после «Байгала» есть. Жизнь сложная. Когда снимаешь игровую картину, сложно возвращаться в коммерческое кино. Я должен же как-то зарабатывать. Хотел бы скорее переключиться на еще один игровой проект.

— Можно о нем рассказать? Вы делаете его с Мансуром Гилязовым?

— Да, с Мансуром. Уже написан сценарий и, самое интересное, что еще и Фарид Бикчантаев собирается его ставить в Камаловском театре. Нас это радует. Мы сейчас входим в подготовительный период, но сделать этот фильм без помощи руководства нашей республики мы не сможем.

Не хочу завершать наш разговор на минорной ноте. Наоборот, у нас все хорошо, у нас сейчас всплеск, и есть картины, это не только «Байгал» или «Мулла», у нас и молодежь сейчас поднимается

— Какой жанр у новой ленты?

— Я считаю, что это драма, и она мне близка. Фильм будет называться «Иссямнесез», татары так здороваются. Смысл этого приветствия означает «Живы ли вы?». Сюжет простой и понятный, мне кажется, его поймут на территории всей страны, это не только о татарах, а вообще о семье. О внутренних перипетиях, которые бывают во всех семьях. Я очень хочу снять этот фильм. Так переживаю, что мне могут сказать, что, извините, пока финансирования у нас нет. А мы, режиссеры, всегда должны быть в работе. Нас нельзя долго держать взаперти.

— Будем надеяться, что после «Байгала» у вас будет еще много хороших фильмов.

— Не хочу завершать наш разговор на минорной ноте. Наоборот, у нас все хорошо, у нас сейчас всплеск, и есть картины, это не только «Байгал» или «Мулла», у нас и молодежь сейчас поднимается.