Мифы о Казанском ханстве: татары или булгары и вопрос наследника Золотой Орды

Как в истории любого другого государства, в истории Казанского ханства имеются свои мифы. Чего стоит одна только легенда о том, что царица Сююмбике бросилась вниз с высокой башни, не желая быть женой Ивана Грозного, и разбилась насмерть, так и не покорившись завоевателям. Мифы не несут вреда, говоря лишь о том, что сама история популярна среди населения. Однако интересно рассмотреть их с точки зрения соответствия реалиям, отраженным в исторических источниках.

1. Казанские татары — это не татары, а булгары

Весьма популярный миф, ставший по каким-то причинам актуальным в 1990-е годы. На самом деле говорить о том, что народы остаются «неизменными» на протяжении достаточно продолжительного времени, невозможно. «Все течет, все изменяется», — говорили мудрые люди. Да, на территории современного Татарстана в X—XIII веках проживало население, которое в исторической литературе принято именовать «булгарами». Их основу составили тюркоязычные племена. После образования Золотой Орды поволжские булгары стали одним из основных, но не единственным компонентом в этногенезе современных казанских татар и чувашей. Что это значит?

Исследователь Дамир Исхаков в своей книге «От средневековых татар к татарам нового времени» пришел к выводу, что формировавшаяся в границах Казанского ханства этническая общность до середины XVI века состояла из двух слоев — «черных людей» (податного, налогооблагаемого населения, тех, кто издавна оседло жил на данных территориях) из «ясачных чувашей» и социальных верхов (то есть тех, кто пришел с кочевыми монгольскими завоевателями, тех, кому в итоге налоги платили) из «татар», то есть кыпчакско-ногайских групп. Первый («чувашский») слой восходит еще к домонгольскому периоду и был действительно весьма близок этнически к булгарам.

Дамир Исхаков пишет, что общность Казанского состояла из двух слоев — «черных людей» из «ясачных чувашей» и социальных верхов из «татар», то есть кыпчакско-ногайских групп. Фото Михаила Козловского

Казанское ханство в значительной мере возникло на основе Булгарского вилайета Золотой Орды. Однако монгольское завоевание данного региона внесло существенные коррективы в его этническую историю. Именно благодаря более высокому статусу «татар» (так как они являлись представителями стороны-завоевателя) по отношению к «ясачным чувашам» в целом за населением Казанского ханства (и после его ликвидации за коренным населением данной территории) закрепилось название «татары», как интегрирующее наименование населения Казанского ханства. Так что казанские татары — это не булгары, а потомки как их, так и пришлых монголов и кыпчаков.

2. Казанское ханство — основной наследник Золотой Орды

В формировании этого мифа немалая заслуга наших татарстанских ученых, в пылу восстановления исторической справедливости конца 1980—1990-х годов в вопросах истории Золотой Орды нередко ставивших Казанское ханство первым в списке наследников этой средневековой империи. Конечно, немалую роль тут сыграло и то, что из всех наследников Золотой Орды только у казанских татар сохранились хоть какие-то остатки прежней государственности (автономная социалистическая республика во времена Советского Союза). Но источники неумолимы — главным наследником Золотой Орды после политической ликвидации Большой Орды было Крымское ханство. Почему же?

Вторая половина XV века была временем, когда государства, ранее на разных условиях входившие в Улус Джучи, боролись друг с другом за доминирование в Степи. Иногда для достижения превосходства им были необходимы временные объединения. Это время коалиции Московского великого княжества (позже Московского государства) с Крымским, а затем и с Казанским ханствами против Большой Орды, поддерживаемой Великим княжеством Литовским. В течение двух последних десятилетий XV века в эту борьбу была включена и Ногайская Орда.

Главным наследником Золотой Орды после политической ликвидации Большой Орды было Крымское ханство. Фото gkaf.nsu.ru

Весной 1502 года сильно ослабевшая Большая Орда — основной на тот момент наследник Улуса Джучи — была полностью разгромлена крымскими войсками во главе с ханом Менгли-Гиреем. В крымском послании в Москву от имени Менгли-Гирея было сказано: «Слава Богу, Ших-Ахметя (хан Большой Орды, предъявлявший последние амбиции на возрождение Улуса Джучи как единого центра Джучидской империи, — прим. Б. Р.), недруга нашего, розогонив, орду его и все его улусы Бог в наши руки дал». После присоединения улусов Большой Орды Крымское ханство резко усилилось, а хан Менгли-Гирей начал именоваться «Великие Орды великим царем».

Борьба с Большой Ордой — «Престольным владением», в которой с татарской стороны участвовали как Крымское, так и Казанское и Касимовское ханства, а также кочевые Ногаи, была делом принципа, вопросом идеологии: необходимо было лишить традиционную сарайскую линию потомков Джучи, помнившую о едином имперском прошлом с непосредсвенным участием их предков, стержневой опоры, базы в виде большеордынской кочевой ставки и шедших за ней татарских улусов (кочевого объединения людей). Отделившиеся от имперского центра части бывшей Золотой Орды намеревались закрепить этот уже фактически сложившийся новый политический порядок dejure. Этим и было вызвано активное участие в ликвидации Большой Орды коалиции почти всех татарских государств. Кстати говоря, Московское княжество также активно участвовало в этом процессе — как бывший данник, активно стремившийся отдалиться от своего «неприглядного» прошлого путем ликвидации основного наследника империи.

Как только Большая Орда была политически уничтожена в 1502 году, ее место тут же заняло Крымское ханство как государство, правитель которого «взял» ставку большеордынского хана и принял его татарские улусы под свое подданство. Весь шлейф, тянувшийся на внешнеполитической сцене за Большой Ордой, тут же принял на себя Бахчисарай. Если уж мы упомянули Москву, то можно отметить, что в этом шлейфе были и отношения с ней: отношение Крыма к ней резко ухудшилось. Московское княжество как союзник больше не нужно было крымскому правителю, а вновь приобретенные амбиции «Великой Орды великого царя» не позволяли ему уже даже формально равнять себя с московским великим князем.

На внешнеполитической сцене представители этих двух государств — Большой Орды и, после ее разгрома, Крымского ханства — выступают как проводники относительно единой линии в отношениях с Москвой. Схожим было и ее отношение к ним: государства, имевшие в разное время статус основного наследника Улуса Джучи, выступали для Москвы как бы современной реинкарнацией его самого, с сохранением реликтов отношения к этому политическому «праотцу».

Большую часть истории ханского периода Казань была «разменной монетой» в больших геополитических играх Крыма, Москвы и Ногайской Орды. Фото Максима Платонова

Ликвидация Большой Орды в 1502—1504 годах (иногда этот процесс растягивают до 1515 года), переход ее регалий и функций в позднезолотоордынском пространстве к Крымскому ханству, усиление Московского княжества привели к серьезному изменению конфигурации политических союзов в Степи. Если в XV — начале XVI веков фактор борьбы с Большой Ордой был решающим для других наследников Улуса Джучи (включая и Москву), то, начиная со времени ее гибели, на первое место вышло соперничество Крымского ханства с Ногайской Ордой, а позже — с Московским государством за обладание всем золотоордынским наследством. Другие татарские государства, за исключением территориально отдаленного и относительно малонаселенного Сибирского ханства, оказались вовлеченными то с одной, то с другой стороны в это противоборство, длившееся с 1520 года до русского завоевания Поволжья.

Мнение о Казанском ханстве как о полностью независимом государстве также является по большей части историографическим мифом. Казанское ханство большую часть своего существования пребывало то под влиянием Москвы, то Крыма, иногда Ногайской Орды, местная знать, особенно после пресечения династии Улуг-Мухаммада, ведущие позиции в управлении ханством постепенно теряла. К сожалению, приходится констатировать, что большую часть своей истории ханского периода Казань была «разменной монетой» в больших геополитических играх гегемонов позднезолотоордынского Дешта — Крыма, Москвы и — опосредованно, но зато практически постоянно — Ногайской Орды. Мнение о Казани как об одном из наиболее сильных и агрессивных наследников Великого Улуса источниками, даже русскими, в достаточной мере не подтверждается.

Единственная причина, по которой казанскому направлению восточной политики Московского государства во второй половине XV — первой половине XVI веков уделялось наибольшее внимание, — это наличие географической границы между двумя государствами, что приводило, разумеется, к большему количеству «контактов» (в основном военных), чем с каким-либо другим наследником Золотой Орды. Ни с Крымом, ни с Ногаями, ни с Большой Ордой, после ее «разгрома» — с Астраханью — такой общей границы у Московского княжества не было. Именно поэтому, на мой взгляд, Казань и пала первой из этого списка.

Как отмечает питерский историк Александр Филюшкин, «русские войска в 1552 году шли на Казань, будучи уверенными, что мстят за века татарского ига. … Для идеологии обретения мощи и величия Российского царства через покорение и унижение «былых господ» было неважно», какие это татары. «Казанское ханство ответило за грехи Золотой Орды — не реальной Орды (выделено мной, — прим. Б. Р.), а «Золотой Орды» русской книжности XVI века».