Казанский судья в законе: в «Черном дельфине» Ринтик и Раджа стали активными жалобщиками

«Представляешь, какой недочеловек гуляет на свободе?»

— Добрый день, Эдуард Ильсиярович! Поздравляем с наградой Следкома! Помните то дело, за которое вас наградили?

— Награда совершенно неожиданная, а то дело, честно говоря, запало в душу. Мне всегда очень хотелось раскрыть это давнее преступление. И в разговоре с коллегами я не раз говорил: «Представляешь, вот такой недочеловек гуляет на свободе. Сколько он еще может совершить...» Всегда хотелось, чтобы преступник понес заслуженное наказание. И это произошло — приговор был вынесен нашим Верховным судом и уже вступил в силу (убийца признал вину и получил с учетом неотбытого срока 23 года колонии, — прим. ред.).

А началось все 26 мая 1997 года. Я тогда был начинающим следователем — отработал в Кировской райпрокуратуре пять месяцев и 20 дней. Опыта как такового не было. И вот я получил в производство это дело. В будний день нам сообщили — обнаружен криминальный труп в парке возле Молодежного центра. Убийство произошло в достаточно людном месте — тело лежало прямо на спуске, сейчас это спуск к парку аттракционов и чуть левее от дорожки. Женщина была раздета. На теле сверху лежала чуть обгоревшая джинсовая куртка — преступник хотел скрыть следы. На земле были следы волочения.

Эксперты сразу обнаружили, что перед смертью женщину сильно били по лицу — челюсть, носовая перегородка были сломаны. Рядом сломанный зонт лежал. Уже в морге из глотки жертвы извлекли кляп из колготок и нижнего белья. Эксперт нам сказала, что такой жестокости в своей многолетней практике не встречала. И еще меня поразило, что это среди бела дня произошло и никто это преступление не видел.

Нам удалось найти очевидца, который в частном секторе на улице Большая Крыловка примерно в нужное время видел бегущего мужчину. Тот был исцарапан и спрашивал: «Где можно умыться?» Очевидец показал ему колонку, тот умылся и ушел. Через 20 лет, оказалось, что это и был преступник.

Ну а тогда была проведена большая работа и отработаны все версии. Вместе с сотрудниками милиции Кировского района проследили весь маршрут движения жертвы, начиная с завода «Гаро» на Нариманова. Допросили коллег по работе, выяснили, с кем общалась, личные конфликты. Жила одна, воспитывала дочь. Всех ее сожителей установили, дождались, когда один из них вернется из Азербайджана. На тот момент уже имелся фоторобот, субъективный портрет предполагаемого убийцы со слов продавщицы киоска на остановке «Молодежный центр». Она говорила, что видела погибшую с молодым человеком примерно в 16 часов — купили какой-то напиток спиртосодержащий, два стаканчика и двинулись в сторону парка. Внешность мужчины продавец описала хорошо. Ей бросилось в глаза какое-то несоответствие пары — женщина постарше, а мужчина, на взгляд свидетеля, внешне очень интересный и приятный.

«Видимо, у человека уже отсутствовали какие-то тормоза. За то покушение и убийство он был осужден в 2000 году лет на 15, если не ошибаюсь. Освободили по УДО в 2012-м, а в следующем году он изнасиловал женщину из соседнего подъезда. И опять попал в места лишения свободы». Фото Олега Тихонова

Преступник пересидел поиски в милиции

Отработали фактически всех знакомых жертвы. Но установить подозреваемого не удалось. Месяца через 3—4 следствие было приостановлено. А раскрыли дело в прошлом году, в том числе потому, что это преступление в биографии того мужчины не стало последним.

— Если бы в ту пору были уличные камеры, раскрыть было бы легче?

— Конечно. Нынешняя техника во всем шагнула вперед, в том числе в биогенетике. Именно благодаря этому и появлению баз биоданных удалось раскрыть это преступление. Тогда на месте мы изъяли ту палку с биоматериалом предполагаемого убийцы. Сейчас для таких улик есть специальные пакеты, а тогда подручных средств не было, обматывали бумагой, пакетом. Самое главное, чтобы это делалось при понятых.

— И где этот материал хранился в течение 20 лет?

— Палка — в камере хранения вещественных доказательств. А сами биологические следы — в бюро судмедэкспертизы в банке данных. Изымают следы марлевыми тампонами, затем их высушивают. Если этого не сделать — они разлагаются. Так же, как одежда покойников. И чтобы не пропали доказательства, их приходилось сушить — у себя, прямо в кабинетах. Запах стоял ужасный. Это сейчас для этого специальные сушки есть.

И вот когда в банк попали его новые данные и совпали со старыми — с того места преступления, он написал явку с повинной. Оказывается, уже в 25 лет он был склонен к употреблению спиртного. Рассказывал, что в тот день на остановке «Молодежный центр» познакомился с этой женщиной. Решили вместе приобрести спиртное, купили, пошли в лесочек, стали распивать. Он в силу своей молодости решить вступить с ней в половую связь. Она ему отказала, и, как он говорит, ударила зонтом по лицу. Это его взбесило — он стал ее избивать руками, потом разбил бутылку и ей удары наносил. Начал насиловать — закричала. Тогда он ей вместо кляпа сунул нижнее белье глубоко в горло, а когда понял, что совершил, решил добить — задушил ее же футболкой.

После совершения этого преступления побежал в сторону дома и либо в этот же день, либо на следующий — сейчас уже не помню — был задержан сотрудниками милиции за то, что употреблял алкоголь в общественном месте. В камере для административно задержанных он провел не меньше 10 суток, и вот это способствовало тому, что его сразу не смогли найти. Искали по фотороботу человека с царапинами везде, но не там.

Через два года после первого убийства он вновь в ходе распития спиртного затеял ссору с собутыльником и пытался его убить, не получилось. Однако через 2—3 недели он все-таки убил уже другого собутыльника. Видимо, у человека уже отсутствовали какие-то тормоза. За то покушение и убийство он был осужден в 2000 году лет на 15, если не ошибаюсь. Освободили по УДО в 2012-м, а в следующем году он изнасиловал женщину из соседнего подъезда. И опять попал в места лишения свободы. Эксперты признавали его вменяемым, но личность полностью изменена алкоголем.

Недавно он получил награду от бывшего шефа Александра Бастрыкина — за то, что 20 лет назад так отработал на месте зверского убийства, что изъятый биоматериал и новые технологии помогли раскрыть «висяк». Фото vs.tat.sudrf.ru

У каждого нераскрытого преступления — свой час

— За вашу карьеру в следствии много таких «висяков» осталось?

— Очень хотелось бы раскрыть еще одно дело — убийство сотрудника конвойной службы милиции. В 1997 году он на автобусе выехал домой, из Казани в Зеленодольск, и в районе озера Глубокого, до путепровода, в автобусе произошел какой-то конфликт с пассажирами. Там был какой-то мужчина нетрезвый. И милиционер вышел, чтобы утихомирить бузотера. Оба они направились в лесопосадку, где через некоторое время там нашли труп этого сотрудника. Автобус их не ждал.

Раскрыть убийство коллеги было делом чести. Работали оперативники и УВД, и МВД. Установили всех пассажиров автобуса, составили схему, кто на каком месте из них сидел, кто на какой остановке сошел — чтобы установить личность подозреваемого. Курсантов танкового училища нашли, которые видели, какой именно мужчина выходил с милиционером, описали его внешность. Проверялась версия, что убийство совершил кто-то из бывших арестантов, кого он перевозил в автозаках. Поднимали картотеки… Грандиозная работа была проведена, но убийство осталось нераскрытым. Но я считаю, у каждого нераскрытого преступления — свой час. Думаю, наступит то время, когда сойдутся звезды на небе и придет недостающая информация.

— А почему в свое время выбрали силовые органы? И с кем вместе учились на юрфаке?

— Мне всегда нравились фильмы про следователей. Особенный след оставила картина с участием Высоцкого «Место встречи изменить нельзя». Еще раньше был сериал с участием Каневского — «Следствие ведут ЗнаТоКи», помните? Тяготел я к этим вещам. А родители у меня — рабочие. Папа всю жизнь отработал на вертолетном заводе, мама — на пороховом. На юрфаке в одной группе со мной были Павел Михайлович Николаев и Марат Наилевич Зарипов (руководитель Следкома по РТ и его первый зам, — прим. ред.). Я немного постарше их — пришел в университет в 1989 году, мне было 22 года.

После школы поступить не получилось — не хватило баллов, год отработал на пороховом заводе — учеником электромонтера и электромонтером. Серьезных аварий там в то время не помню. Может, объемы производства не были такие серьезные, а может, оборудование на тот момент не было так изношено. Год отработал, потом ушел в армию. В вузе я был старостой группы, отвечал за раздачу стипендии и еще ряд вопросов. Не один я был после армии. Были и другие — например, ныне действующий прокурор Московского района Павел Шамов — тоже мой одногруппник. Есть среди моих одногруппников и адвокаты.

После вуза два года работал юрисконсультом на одном предприятии и понял — не мое. После этого пришел в прокуратуру Кировского района. Мне тогда было 29. Уже какое-то представление о жизни было, о психологии людей. Поэтому умел выстраивать допрос человека, как-то войти к нему в доверие — расположить к себе.

«Наверное, в плане объема и масштаба самым сложным было дело по группировке «Хади Такташ». Фото vk.com/ussrchaosss

Киллера сдали милиции, за свидетелей взялся гример

— И какое расследование для вас было самым сложным?

— Наверное, в плане объема и масштаба самым сложным было дело по группировке «Хади Такташ». И началось расследование с того, что 10 ноября 1999 года — в День милиции — на улице Эсперанто задержали Анатолия Новицкого, после совершения убийства Марушкина. На киллера набросились и задержали его ребята из той же группировки, в которой был убитый. Приехали сотрудники милиции, забрали задержанного и стали работать с ним. А он стал говорить, кто ему заказал убийство вот этого человека. Назвал Радика Галиакберова, также известного по кличке Раджа (лидер группировки «Хади Такташ», — прим. ред.). Сказал, что это он заказал за 5 тысяч долларов убийство того человека из другой группировки. И вот с этого началась раскрутка.

В декабре Раджа был арестован. А в феврале 2000 года было возбуждено первое в практике республики дело по преступному сообществу и бандитизму. Потом пошли «Жилка», «29-й комплекс», «Тагирьяновские» и так далее… Это был прорыв такой — выдернули пробку. В орбиту расследования попали 13 человек. Ими занимались следователи. Нас была целая группа — Максим Владимирович Беляев (ныне зампред Верховного суда РТ, — прим. ред.), Равиль Вахитов (прокурор Кировского района Казани), Александр Валентинович Семушин (сейчас он работает в адвокатуре), Сергей Николаевич Куранов (судья Верховного суда РТ). Руководителем группы назначили Вахитова, но у каждого своя была зона деятельности, свои обвиняемые и действия с ними.

По крупицам собирали информацию на всю группировку, выясняли, чем они занимались, поднимали нераскрытые архивные дела. Сложность была, во-первых, в периоде преступной деятельности — они совершали преступления с 1993 года, а мы расследовали в 2000-м. И сами по себе фигуранты были непростые, которые не признают вину, отрицают очевидные, на наш взгляд, вещи. Я плотно занимался следственными действиями с Ренатом Фахрутдиновым (Ринтик) — сейчас он вместе с Галиакберовым (Раджой) отбывает пожизненное в «Черном дельфине». Валерий Широков и племянник Фахрутдинова Чернеев тоже моими фигурантами были.

Сам Галиакберов проходил по многим эпизодам, поэтому его допрашивали и я, и остальные следователи. Запомнился он мне как очень хитрый, ищущий выгоду человек. Пытался продемонстрировать, что всегда готов сотрудничать со следствием, но в свою пользу. Даже на финише расследования, когда мы в СИЗО знакомили обвиняемых с материалами дела, Раджа, встречая меня, говорил: «Вот я выйду, покажу все свои записи, и ты увидишь, что все не так было, и зуб там у убитого был не такой, а вот такой». Он очень много говорил. А Ренат Фахрутдинов, напротив, был молчаливый.

Именно на деле «Хади Такташа» была впервые в Татарстане применена методика шифрования свидетелей. Вплоть до того, что приезжал гример из театра оперы и балета и накладывал человеку грим, приклеивал усы, парик, и вот в таком виде проводили с его участием очную ставку. Лично у меня был такой опыт — я проводил с Фахрутдиновым очную ставку, а человек, который давал показания против него, был в образе Гоголя. На самом деле, совершенно абстрактная внешность получилась, но мне показалось, что очень похоже на Гоголя, так мы его и прозвали. Еще облачали свидетелей в очень объемную одежду, которая полностью скрывала их очертания. В маски с прорезями для глаз. Иногда ставили ширму — натягивая простыню на уровне глаз, и из-за нее только глаза были видны: таким образом человек мог участвовать в опознании. Сейчас-то для этого есть специальные помещения со стеклами, за которыми свидетеля не видно.

Голос зашифрованным свидетелям меняли уже в суде, когда привозили их туда. Через черный ход запускали в здание суда, которое располагалось тогда на Кремлевской.

— Противодействие было?

— Активного и явного нет. Были депутатские запросы с Москвы — что там у вас происходит. У одного из фигурантов, если не ошибаюсь, были среди родственников какие-то связи во властных структурах федеральных.

«Я же ездил где-то в 2004 году в «Черный дельфин» — учреждение ФСИН для осужденных к пожизненному заключению — для допросов Фахрутдинова и Галиакберова по новому делу. Ничего ценного они не рассказали, конечно». Фото ural56.ru

Псевдоромантика и запрет на физкультуру в «Черном дельфине»

— Прошло почти 20 лет с тех пор, вы ощущаете возрождение группировок?

— Если честно, как-то не вижу. Раньше были надписи на заборах, на зданиях — помните? «ТРК «Короли» — сила» и так далее, помните? Сейчас такого нет. Но от сотрудников полиции в том числе слышу — поднимают голову какие-то молодежные группировки, начиная со школьного возраста. Есть какие-то лидеры среди них, которые подтягивают, заражают этой уголовной псевдоромантикой. И почему-то молодежь этим интересуется. Почему-то для них не становится уроком то, сколько группировок в нулевые прошли через суды и сколько людей получили пожизненные сроки!.. Не пойму, что в этом может быть привлекательного. В тюрьме же не сахар, не рай. Один запах уже давит на тебя — романтики никакой нет. Ты там должен быть зверем, волком, только так выживешь. А те, кто сейчас из молодежи, считают, что они какие-то крутые, там в большинстве своем становятся изгоями.

Я же ездил где-то в 2004 году в «Черный дельфин» — учреждение ФСИН для осужденных к пожизненному заключению — для допросов Фахрутдинова и Галиакберова по новому делу. Ничего ценного они не рассказали, конечно. Зато мы с Жаудатом Ахметхановым (бывший начальник Ново-Савиновского РОВД, позже возглавлял МВД в Карачаево-Черкесии, — прим. ред.) оценили условия и порядок содержания. Это действительно что-то. На тот период в «Черном дельфине» были самые строгие нравы в стране. Сейчас там немного поменялось, корпус теперь другой.

А тогда нас водили по зданию, которое было построено еще при Екатерине — там содержались зачинщики Пугачевского бунта. Кованые лестницы, дух там своеобразный, за столько лет им пропитано все. Всюду гуляет туберкулез. Нам сразу сказали — снимите свою верхнюю одежду — дело было зимой — потому что меховая одежда сразу впитывает эти бактерии.

Муштра там — очень серьезная. Любые нарушения сразу караются. Осужденным нельзя заниматься спортом и физической культурой, любые укрепляющие упражнения запрещены. Чтобы окрепший осужденный не набросился на кого-то. Это ведь люди, которым терять абсолютно нечего… Поощряется доносительство друг на друга. На территории не соблюдается никаких воровских законов: авторитетный вор в законе может находиться в одной камере с геем. Убираются в камерах по очереди. Если человека выводят на допрос, ведут обязательно головой вниз и в определенной позе: сначала надевают на руки за спиной наручники, просовывают между рук резиновую дубинку и наклоняют человека головой вниз. Глаза закрывают повязкой, и он в таком положении перемещается до следственного кабинета, чтобы не было возможности запомнить расположение коридоров. Ему только говорят: «Две ступеньки вниз, поворот направо». Или «две ступеньки наверх» — командным, жестким голосом.

— И как изменили эти условия осужденных к крайней мере из Казани?

— Когда я встречался с ними в 2004 году, они еще только прибыли туда. Раджа опять пытался торговаться, говорил, мол, готов сообщить какие-то факты, ему известные, но только если его привезут в Казань. Фархутдинов сказал: «Меня все устраивает, я ничего говорить не буду». Тогда у них такая позиция была. А вот на сегодняшний день люди, которых многие знали как Ринтика и Раджу, стали активными жалобщиками, такими сутяжниками. Любой их приезд в казанский изолятор на следственные действия сейчас порождает массу жалоб по всем вопросам, которые поступают к нам, в суд.

Они все время что-то оспаривают, просят какие-то документы им прислать, ищут любой повод, чтобы завязать переписку. Это, видимо, для них уже часть жизни, потому что люди отбывают наказание уже 19-й год. Они и внешне изменились. Фархутдинов похудел очень сильно, начались проблемы со здоровьем — суставы и тому подобное. Он сказал, что отсутствие физических упражнений не заменят никакие таблетки… Но, как мне говорили там, все осужденные очень хотят жить. И все на что-то надеются.

***

Во второй части интервью Эдуард Абдуллин рассказал, почему решил сменить мундир следователя на мантию судьи, и о непоправимых ошибках своих бывших коллег.