Диляра Хуснетдинова: «Из-за второго языка Татарстан кажется «немного заграницей»
«Татарский бы выучил только за то...»: казанцы продолжают высказываться по предмету языковой дискуссии
Дискуссия о судьбе татарского языка и проблемах его преподавания в республике продолжается. «Реальное время» публикует колонку блогера Диляры Хуснетдиновой, в которой она отвечает на вопрос о том, почему приезжие из других регионов проявляют к татарскому языку живой интерес, в то время как местное население зачастую воспринимает его как повинность. Также автор рассуждает о том, что необходимо сделать, чтобы татарский знали и учили, и зачем это вообще нужно.
«Молоденькие хипстерши пытаются читать татарский рэп, а для нас же это — повинность»
Люди из других регионов, приезжающие в Казань, воспринимают второй язык как безусловный бонус: пытаются изучать, задают вопросы, сравнивают. Им интересно. Из-за второго языка Татарстан кажется «немного заграницей». С национальной идентичностью хочется заигрывать, молоденькие хипстерши пытаются (с жутким акцентом) читать татарский рэп. У нас же это — повинность и ноша, которую хочется скинуть. Почему так?
Во-первых, все, что является обязательным/монопольным, не развивается качественно. Это относится к системе образования в целом и к преподаванию «татар теле» в частности. Система преподавания татарского языка очень расслаблена, потому что ей не нужно бороться за потребителя. Учебники — устаревшие, методика преподавания и контроля знаний — прошлый век, учителя — не могут, ученики — не хотят. Преподавание английского, например, — это дико конкурентная среда, поэтому методика там развивается с космической скоростью. Учить английский — интересно, а татарский — нет.
Какое решение? Конкурсы методик, гранты, обмен опытом, развитие конкуренции. Но зачем это нужно? Об этом ниже.
«Преподавание английского, например, это дико конкурентная среда, поэтому методика там развивается с космической скоростью. Учить английский — интересно, а татарский — нет». Фото edinburgh.eazycity.com
«Сама я, придя в татарскую гимназию, не знала ни слова по-татарски»
Пункт второй. Язык можно выучить только в языковой среде. Я выучила язык с нуля до разговорного, только перейдя в татарскую гимназию, в 11 лет. До этого языком не владела вообще, моя семья жила в Уфе, в Чебоксарах — там не было татарской речи. Помню сложный год в Уфе: я начала ходить в школу, папа уехал на войну в Карабах, мама устроилась на работу. На этом фоне братишку отправили в деревню к дедушке, он жил там всю осень и зиму. Когда он вернулся, я не могла с ним общаться: пятилетний клоп шпарил по-татарски как из пулемета. Помню, плакала: «Переведите, что он говорит!» Сама я, придя в татарскую гимназию, не знала ни слова по-татарски, на диктантах писала «нокта», «өтер» (точка, запятая) словами. Через год уже писала сочинения.
И на английском заговорила, только пожив среди носителей. Только поняв, что меня не тестируют, не проверяют «на оценку», не маркируют знания по принципу «правильно/неправильно», я смогла заговорить. Потому что сдать тест это одно, а живое общение — другое.
Решение: без языковой практики никак. Надо делать «недели языка», интенсивы, моделировать ситуации («в магазине», «в ресторане» etc). Но, спросите вы, зачем это нужно мне: русскому/еврею/марийцу/французу?
«Помимо бонуса владения языком своего народа (если вы татарин), вы получаете ценнейший подарок своему мозгу: билингвальность. А с ней и весь пакет опций: гибкость ума, профилактику слабоумия и болезни Альцгеймера, легкость изучения каждого следующего (третьего, четвертого) языка». Фото Максима Платонова
«Почему мы, «не татары», должны быть пушечным мясом в чьей-то войне за сохранение родной культуры?»
Пункт третий. Зачем же это все? Ведь чистого татарского давно уже нигде нет, кроме как в деревнях. И почему мы, «не татары», должны быть пушечным мясом в чьей-то войне за сохранение родной культуры? Все просто: помимо бонуса владения языком своего народа (если вы татарин), вы получаете ценнейший подарок своему мозгу: билингвальность. А с ней и весь пакет опций: гибкость ума, профилактику слабоумия и болезни Альцгеймера, легкость изучения каждого следующего (третьего, четвертого) языка, повышенную концентрацию и аналитическое мышление. Бу — фән! (Это наука!) То есть я это не выдумываю.
Пункт пятый. Носитель языка — это дорого. Выписать гувернантку из Парижа могли себе позволить далеко не все семьи царской России. Но и тогда понимали: истинная билингвальность — только в языковой среде. Правда, там была другая проблема: дети русского не знали. Но это уже крайности, хотя и подтверждают старую истину: с кем поведешься, от того и наберешься.
В Татарстане носители языка доступны и условно бесплатны. Едешь в деревню и живешь там месяц. По возвращению домой говоришь щутощку с акцентом, но это быстро проходит.
Подводя итог: я не говорю, что спорить не надо. В спорах рождается истина. Еще ее можно найти в вине, но споры и вино — это уже сюжет для криминальной хроники, а мы ж все интеллигентные люди тут. Так что давайте нежнее, что ли.