«Господдержка убивает российское кино непонятными дотациями»

Забабахать новый «Терминатор» не получится

— В нашем предварительном разговоре вы сказали несколько неожиданную вещь, что ваша компания не будет пытаться закрепиться на отечественном кинорынке, а попробует сразу выйти на международный. Почему?

— Потому что в какой-то момент мы поняли, что российская киноиндустрия зашла в тупик.

— Но ведь вас там, наверное, никто не ждет?

— Конечно, это очень непростой путь. Поэтому мы идем к цели очень постепенно, накапливаем базу. Понятно, что мы не можем взять и забабахать новый «Терминатор», в этом плане нам уже не угнаться за мировым кинематографом. Но мы можем быть интересны миру нашей уникальной культурой и нашей огромной географией съемок. По большому счету, это и есть то единственное, что может предложить миру российский кинематограф. Это то, что мы знаем и умеем лучше других.

— Но попытки показать миру нашу культуру уже наверняка были. Ваши чем-то отличаются?

— Да, у нас немного другой подход. В основном в России пытаются продавать за рубеж уже сделанные фильмы. То есть сначала снимут фильм, потом думают — а может, еще куда-нибудь его? Может, в Китай? А наша идея в том, чтобы создавать фильмы сразу под международный рынок, под международную аудиторию — на английском языке, с написанными по нашему заказу англоязычными сценариями. Этим уже много лет занимается, допустим, Люк Бессон, который снимает французское кино для зрителей всей планеты. Сейчас, например, мы работаем с американским сценаристом, который пишет сценарий ромкома (романтической комедии, — прим. ред.), действие которого происходит большей частью в России — в Москве и Санкт-Петербурге.

И понимая, что путь этот непростой, что еще нескоро мы выйдем на съемки какого-то большого проекта, мы решили сделать пробный камень, сняв фильм на русском языке. Он будет состоять из трех новелл, объединенных сквозной историей. Пока снята только одна треть, которая оформлена как самостоятельный короткометражный фильм. Есть трейлер, он опубликован в открытых источниках. Фильм называется «Время последних романтиков», в международном варианте — «The Utopians». Мы возили его в Канны, участвовали в «Short Film Corner» — «Уголке короткого метра». В этой программе есть отбор (в этом году было отобрано около 3 тысяч фильмов), но нет конкурса. Это просто такая возможность для людей, желающих привезти свой фильм на большой кинофорум, презентовать себя на нем и найти какие-то контакты.

Бондарчук делает плохое кино. Но он хотя бы старается

— А вот этот уход с российского рынка — это тенденция для таких компаний, как ваша?

— В принципе, такой поворот в головах у продюсеров есть. Еще только делая кино, они начинают продумывать, как будут продавать его на международном рынке. К этому подталкивает ситуация — российский рынок очень ограничен. Создатели фильма получают не больше половины от сборов, остальное уходит кинотеатрам и прокатчикам. И из этого еще нужно вычесть рекламный бюджет, который тоже, как правило, немаленький, а в некоторых случаях превышает бюджет производства. Поэтому уже давно никто не пытается всерьез зарабатывать на прокате. Это воспринимается продюсерами как бонус: о, еще и в прокате собрали, здорово.

— И на чем они зарабатывают?

— Они зарабатывают в момент производства. То есть снимают только на те деньги, которые не нужно возвращать. Это принцип всего российского кино, благодаря которому оно и существует. Большинство крупных фильмов спонсируется государством, точнее Министерством культуры через Фонд кино. И самое смешное, что эти деньги выделяются на коммерческие проекты. Но перед Министерством культуры России, насколько я понимаю, стоит другая задача — развивать отечественную культуру. Какой смысл поддерживать коммерческие проекты, они сами должны зарабатывать. То есть брать кредиты, снимать фильмы, возвращать кредиты и жить на остаток, как в обычном бизнесе.

«Федор Бондарчук тоже голосует за свои проекты. Но Бондарчук — это еще хороший пример, потому что он все-таки действительно пытается делать кино. Он его делает плохо, порой очень плохо, но вокруг него много людей, которые действительно стараются. То есть там идет какая-то работа». Фото kinorinok.proficinema.ru

Но так не происходит. При этом огромное количество фильмов, производство которых поддерживает наше государство, никакой культурной ценности не представляют. В интернете есть записи трансляций питчингов Фонда кино, на которых происходят презентация и отбор проектов. Их может посмотреть любой желающий, и это очень забавное зрелище. Около десяти лет назад Минкульт ввел принцип, что на конкурс государственной поддержки фильмы может выдвигать не любой желающий, а только компании-мейджоры (кажется, их восемь). Соответственно, если ты начинающий режиссер или продюсер, хочешь снимать кино и оно представляется тебе перспективным, тебе следует обратиться в одну из таких компаний.

Есть, например, продюсер Елена Борисова. У нее несколько кинокомпаний, она сама заседает в Фонде кино, сама голосует за конкурсантов. И получает деньги напрямую или через подставных лиц. Федор Бондарчук тоже голосует за свои проекты. Но Бондарчук — это еще хороший пример, потому что он все-таки действительно пытается делать кино. Он его делает плохо, порой очень плохо, но вокруг него много людей, которые действительно стараются. То есть там идет какая-то работа.

— А что в этой процедуре, как вы сказали, забавного?

— Ну, выходят руководители этих мейджоров — тот же Бондарчук, Сергей Сельянов и другие — и в первую очередь рассказывают, каким образом планируется заработать на фильме. То есть они говорят: «Мы собираемся в прокате собрать столько-то». При этом деньги выделяются на невозвратной основе, зачем вообще говорить о рентабельности? Разве можно вести речь о рентабельности, если главные задачи для поддерживаемого государством кино — это, по идее, задачи идеологические и общекультурные? А у Фонда кино главный вопрос — как вы там собираетесь зарабатывать? Но вообще-то создатели фильма заработают в свой карман. Они же эти деньги государству не вернут.

— Это для всех проектов справедливо?

— Нет, там есть разные варианты поддержки. Есть и поддержка на возвратной основе. Но большинство крупных и громких проектов получают огромные деньги (сотни миллионов рублей) на невозвратной основе.

«Самые известные — бекмамбетовский «Взломать блогеров», римейк «Джентльменов удачи»… Их очень много на самом деле. Составляются даже антирейтинги». Фото selfietv.r

— Самые известные — бекмамбетовский «Взломать блогеров», римейк «Джентльменов удачи»… Их очень много на самом деле. Составляются даже антирейтинги, например, «10 самых абсурдных фильмов, поддержанных Фондом кино». Это не просто самые неудачные примеры, это тенденция.

Очень много фильмов, которые делают, как нередко делали в Советском Союзе, для галочки. Невозвратные деньги развращают. У этих людей нет цели добиться зрителя, никто не ждет от них результата, они просто «вырабатывают» эти деньги. И все, начиная с режиссера и заканчивая осветителем, чувствуют это с самого начала. Вот в больших американских студиях все ровно наоборот, там процесс выдавливания качества на каждом этапе отлажен как часы. Потому что они знают, что если сейчас не сделают все круто, то пролетят. И более того, все равно порой пролетают. Все-таки это сложная сфера, не всегда угадаешь. А когда ты еще и не стараешься…

Хорошим фильмам все труднее дойти до зрителя

— Несколько лет назад была довольно оживленная дискуссия о том, нужно ли вводить квоты на показы иностранных фильмов в российском прокате. Что вы думаете об этом?

— Сейчас эта дискуссия обострились до невероятности в связи с поправками в закон о кинематографии, которые предложил тот же Минкульт. На сегодня прокатное удостоверение (документ, разрешающий прокат) стоит 3,5 тысячи рублей, а будет стоить 5 млн рублей. Идея Минкульта в том, чтобы отсечь некачественное иностранное кино.

К чему это приведет? Если говорить об иностранном кино, то уйдут все фильмы-неблокбастеры. Понятно, что для какого-нибудь «Терминатора-9» 5 миллионов рублей — это копейки. Они, конечно, заплатят. Но такой фильм как бы и соответствует понятию «качественное кино». Потому что качественное кино в понимании нынешнего министра культуры РФ — это кино, которое зарабатывает деньги. Это справедливая постановка вопроса, потому что зрительский интерес тоже, в общем-то, показатель. Но зрительского интереса можно добиться не только качеством фильма, но и красивой упаковкой и умным маркетингом. Есть фильмы, вроде «Викинга», которые сами по себе ничего не стоят, но которые очень круто выступили в прокате, потому что их рекламировали из каждого утюга. В общем, Министерство культуры своим нововведением отсечет в том числе хорошие картины, которые имеют небольшой коммерческий потенциал, типа «Король говорит!». А т. н. ограниченный прокат, в котором показывается авторское кино, закроется совсем.

«Зрительского интереса можно добиться не только качеством фильма, но и красивой упаковкой и умным маркетингом. Есть фильмы, вроде «Викинга», которые сами по себе ничего не стоят, но которые очень круто выступили в прокате, потому что их рекламировали из каждого утюга». Фото tele.ru

Что касается российского кино, то я считаю, что уже сейчас наша господдержка убивает его вот этими непонятными дотациями, а пятимиллионный взнос за прокатное удостоверение убьет его совсем. То есть с одной стороны государство будет дотировать похабные комедии и фильмы аффилированных людей и структур, а с другой, просто перекроет выход на экраны почти всем остальным.

— Можно конкретный пример, с цифрами? Например, по вашему фильму.

— Короткометражку мы сняли за 6 миллионов рублей. Предполагаемый бюджет полнометражной версии — 20 миллионов. Естественно, эти 20 миллионов были найдены с огромным трудом. То есть, представьте: вы назанимали у знакомых, продали квартиру, а так и поступают начинающие кинематографисты, и вот теперь вам нужно продать еще одну квартиру, чтобы получить только право на прокат.

При том что уже при нынешней структуре проката наш фильм имеет очень небольшой потенциал, потому что прокат ориентирован на блокбастеры. Кстати, во многих странах прокат построен таким образом, что он позволяет неплохо зарабатывать в том числе и фестивальному кино. Там очень умно устроена как раз система квот. В этих странах не квотируют жестко — столько-то отечественному кино, столько-то зарубежному (хотя и такие страны есть, например, Франция или Китай), а делают гибче: выделяются квоты и малобюджетному кино, и авторскому, и так далее.

Я не предлагаю дать зеленый свет любому самовыражению. Я, честно говоря, не люблю фестивальное кино, очень часто его просто невозможно смотреть. Но, с другой стороны, понятно, что именно в экспериментах рождаются шедевры. Вот в нашей нынешней системе проката у этих шедевров нет никакой возможности попасть на экраны.

«Большинство этих киношкол на самом деле не учат делать кино, а занимаются ерундой. А ВГИК уже стал просто символом некачественного кино». Фото change.org

— Российское кино в этом году бьет рекорды по сборам, а доля его в прокате достигла 25 процентов. Несколько лет назад падала до 15 процентов.

— Вопрос, насколько естественный этот рост. Минкульт ведь заставляет кинотеатры: берите наши картины, мы будем квотировать. А кинотеатры отвечают — да мы с удовольствием, но дайте нам хорошие российские фильмы, нам даже квоты будут не нужны. Но вот они ставят эти фильмы в прокат, а залы пустые.

На самом деле, помимо квотирования, нужно заниматься параллельно несколькими процессами, идти широким фронтом. Понятно, что коммерческим кинотеатрам выгоднее и проще работать с блокбастером. Ему даже реклама не нужна, просто вывесил название, и касса обеспечена. Да и в рекламу продюсеры вкачивают, это же проекты на сотни миллионов долларов. Гораздо сложнее обеспечить сборы с нераскрученных фильмов, в которых нет ни одного суперизвестного актера. На них пойдут только кинолюбы, и вот эту аудиторию нужно растить и воспитывать.

Нужно каким-то образом промоутировать российское кино. Сейчас у рядового зрителя уже выработался стереотип, что наше кино по определению плохое. Люди по инерции еще смотрят по телевизору отечественные сериалы, но в кинотеатр за деньги на наше кино идти уже не хотят, даже если им показать хороший трейлер. Только массированное информационное наступление, как в случае с «Притяжением» или «Викингом», может привлечь зрителей. То есть надо вести определенную просветительскую работу — объяснять, что и у нас снимают хорошие фильмы, находить их среди снимаемых фильмов и помогать им доходить до зрителей. Такие фильмы есть.

С другой стороны, нужно развивать кинематографическое образование, чтобы эти хорошие фильмы кто-то снимал. Образование в России тоже в кризисе. У нас развиваются киношколы, которые зарабатывают деньги просто на желании людей быть причастными к кино. Большинство этих киношкол на самом деле не учат делать кино, а занимаются ерундой. А ВГИК уже стал просто символом некачественного кино. Кинематографисты говорят друг другу (с сарказмом): «Ну давай, сделай ВГИК».