Спор о калфаках: «Для крестьянок — это были платки, для дам — шляпы»

Новые старые споры

Вопрос о головных уборах для татарского мира не новый. С таким же жаром обсуждали его и сто лет назад, правда, эти споры не привели ни к чему. Тех, кто в этих дискуссиях отсылает не столько к историческим фактам, а к воспоминаниям о своих бабушках, надо сразу же предостеречь от субъективности такого подхода. И дело даже не в том, что память подвела автора, а просто в многообразии прошлого, в том числе и татарского.

Сто лет назад этот мир не был ограничен сельской околицей. Частью татарской культуры были не только мусульманское духовенство, многочисленное крестьянство и теснившиеся на городских окраинах мещане, но и дворянско-чиновничьи и купеческие семейства, а также тяготевшая к ним молодая интеллигенция. Именно предприниматели с городскими интеллектуалами и создавали свою татарскую буржуазную культуру. Именно они отправляли своих дочерей и сыновей учиться в гимназии, реальные училища, университеты. Перед войной конкурентоспособность этого образования признали и муллы, которые все чаще направляли не только своих сыновей, но и дочерей в русско-татарские школы. В этой среде вряд ли девушки появлялись, прикрыв лицо бабушкиным чапаном.

Как «опростоволосилась» татарская женщина

Поэтому в 1910-х годах в городах (если мы берем образованную молодежь) единственным национальным элементом в женской одежде был калфак. Символ татарской самобытности и национальной гордости. Даже православные татарки, нагайбачки из Оренбургской губернии, с удовольствием примеряли на себя модные калфаки-наколки. Есть примеры, когда головные уборы, наряду с остальным ценным движимым имуществом, страховали на солидные суммы. Калфак был альтернативой дамским шляпам того времени. Но и запрета на ношения шляп, конечно же, не было. Например, в журнале «Сююмбике» была рубрика, где татарок учили шить шляпы. Это был свободный выбор каждой женщины, в зависимости от убеждений ее семьи и окружения, а также от материального положения.

Здесь надо помнить, что и русские женщины тогда не появлялись на улице без головного убора. Для крестьянок — это были платки, для дам — шляпы. «Опростоволосилась» — выражение не из татарского лексикона.

А судьи кто?

Сегодня можно бесконечно спорить о том, как на самом деле одевались татарки сто лет назад. Можно утверждать, что фотографии городских татарок постановочные (только как они могли предстать в таком виде перед фотографом?) и на самом деле они ходили укутанными с ног до головы. Можно утверждать, что современники исказили истинное положение дел в татарском обществе начала XX века. Татарские литераторы и публицисты, видимо, специально для потомков создавали изумительные мифы о появлявшихся в городских общественных местах татарских «мадмуазелях» и «барышнях».

Татарской буржуазной культуре было отведено катастрофически мало времени, каких-то десять—пятнадцать лет. Выжившие потомки большинства этих людей находятся сейчас либо за границей, либо давно забыли о своих корнях, растворившись в советской нации. И вряд ли они сумеют рассказать нам о своих бабушках в калфаках и шляпах. Сегодняшняя активная часть татарского сообщества — это потомки рабочих, крестьян, советской интеллигенции. Поэтому в нашей памяти все больше бабушки в платках, пусть и завязанных не ближневосточным способом. Они продолжали традиции народной культуры, не затронутой городскими веяниями, профессиональным дресс-кодом и другими обстоятельствами. Но отрицать исторический опыт пусть немногочисленной татарской элиты начала XX века было бы нечестно. Не только по отношению к их памяти, но и по отношению к себе. Ведь не отказываемся мы от Пушкина с его бакенбардами, хоть он и не соответствует образу русского мужика в лаптях.